Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе
Не сказав больше не слова, сдерживая слезы и отчаяние, я вышла из комнаты и побрела по коридору. Я не видела всех зигзагов галереи, не замечала удивленных взглядов придворных, обращенных на меня. Для меня существовала лишь моя тупая, не имеющая начала и конца, боль, боль, которая холодным ножом вертелась у меня внутри. Хотелось плакать, но не было сил. Почему мне так плохо? Почему все будто перестало существовать? Почему день для меня превратился в вечную и нескончаемую ночь? Что это за гул в ушах, что за ураган ощущений в голове? И тут меня будто обжог огонь, такой приятный, теплый, не похожий не на что. Огонь, ярким светом освещавший мой путь. Это был Лиан… Он стоял, смотря на меня печальным взглядом своих бездонных глаз, похожих на синие омуты летом. Внезапно я почувствовала, как от сердца отлегла кровь, как холодная волна захлестнула разум. Не замечая ничего, я подбежала к мужчине, который был смыслом всех моих печалей и радостей. За окном сгущались вечерние сумерки, заметно холодало в просторных коридорах дворца, но для меня это будто было где-то в другом мире, в другом измерении, там, где нет ничего, кроме ночи и дня. Я вцепилась руками в кожаную куртку камердинера и стояла, не шевелясь, лишь смотря на него. Я будто через сон почувствовала, как его теплые ладони накрыли мои запястья, как его губы стали так близко к моим губам, что я чувствовала его дыхание. Порыв свежего ветра, огонь наслаждения, все захлестнуло меня, как пламя деревья. Хотелось, чтобы это мгновение не кончалось никогда, что бы все это длилось вечно, чтобы мое сердце билось в унисон с сердцем моего избранника.
– Вивиана… – будто из далека, из неба, услышала я свое имя: – Что с тобой? Почему ты плачешь?
Внезапно я ощутила, как мои руки стали холодеть, а в глазах мгновенно потемнело. Что-то большое, зловещие накрыло меня с головой, лишив обладания над своим разумом. Земля стала медленно, мучительно уходить из-под ног, все закрутилось перед затуманенным взором. И тут я услышала женский, приглушенный голос, такой тихий и неясный, казалось, что он доносится из бездны: «Ты – одна из нас, в тебе течет наша кровь, а этот мужчина – твоя смерть». Слова, слова, слова… Они лились непонятно откуда, лились, забирая меня в свой поток, лишая всего, что у меня было. Хотелось уже не плакать, а кричать, кого-то звать, проклинать. Удар, потом еще один, и еще… Все мое тело содрогнулось, изогнулось дугой. Боль… Ее было много, но где ее начало и конец?…
И тут я вскликнула, мгновенно открыв глаза. Я стояла, упираясь об руки перепуганного Лиана. Что это было? Сон? Нет, это не могло быть сном, ибо во сне я был не чувствовала такой дикой боли и такого непонятного счастья. Голова болела, была тяжелой, как камень.
– Сэр Лиан?… Вы?… Что… со мной? – постепенно я стала приходить в себя, чувства возвращались на места. Господи, что со мной произошло?!
– Миледи, я… сам толком ничего не понял. Я шел по коридору, потом увидел вас. Вы стояли, такая бледная, дрожащая, из ваших глаз лились слезы. Потом вы подбежали ко мне, стали рыдать, уткнувшись лицом в мою куртку, пошатнулись и едва не лишились чувств. Это произошло все так быстро, что я ничего не понял.
Краска стыда залила мне лицо, стала жарко и неуютно. Убирая с лица растрепанные волосы, я пыталась отводить взгляд от глаз камердинера. Мне не хотелось, чтобы он считал меня сумасшедшей, но то, что со мной произошло, и было сумасшествием.
– У меня просто закружилась голова, – тихо пролепетала я, отходя от Лиана на приличное расстояние: – Мне пора, – я собралась уходить, но внезапно руки сэра Беверли схватили меня. Он насильно развернул меня к себе. В одно мгновение, ничего не поняв и не осознав, я почувствовала, как мои губы сошлись с губами Лиана. Мне стало трудно дышать, голова пошла кругом. Я хотела вырваться из крепких рук слуги короля, но у меня не было сил, я не могла прервать это сладостное мгновение. Но понимая, что нас могут увидеть, я резко отошла от юноши и влепила ему пощечину. Не ожидав от меня такой грубости, Лиан отшатнулся, прядь его золотистых волос упала на лоб: – Что вы себе позволяете?! – в гневе вскричала я. Все мое самообладания вернулось, и я понимала, что моя гордость была уязвлена. Воспользовавшись моей мимолетной слабостью, этот мальчишка решил обесчестить меня. Дрожа от злости, я подошла почти вплотную к камердинеру и с вызовом посмотрела ему в глаза: – Мне ничего не стоит раздавить тебя, как надоедливую мошку. Кем ты себя возомнил? Запомни, ты – раб, не имеющий ничего, а я – госпожа, у чьих ног половина Уэльса. Ты не волен над своим прошлым, над настоящим и над будущим. Тебя продадут, как невольника в другой замок, к другим хозяевам, у тебя нет будущего. Вся твоя жизнь заключается в рабстве и подчинении. Даже если бы король пожаловал тебе титул и земли, ты все равно остался бы пленником. Еще раз ты позволишь себе коснуться меня, обещаю, что этот раз станет последним. Я уничтожу тебя, и никто меня в этом не упрекнет! – я говорила и говорила, не замечая, как лицо камердинера становится ледяным, как лед, а руки сжимаются в кулаки. В одно мгновение меня будто ударила молния, в ушах зазвенело. Не удержавшись на ногах, я отлетела в другой угол коридора, зацепив подолом платья вазу, после чего та разбилась. На звук сбежались придворные. Все онемели, увидев картину, представленную им. Я лежала на полу, шокированная тем, что раб посмел ударить меня. А Лиан стояла надо мной, возвышаясь, как скала. На крик дам стали сбегаться лакеи. Если бы не они, то, возможно, моя щека отведала еще одну пощечину от рук мистера Беверли. Оттащив от меня моего обидчика, слуги помогли мне подняться. Испуганная и удивленная, я смотрела, как два стражника поволокли сопротивляющегося Лиана по галереи.
– Куда его ведут? – спросила я у какой-то служанки.
– В темницу. За то, что он посмел поднять руку на свободную женщину, его ожидает наказание.
– Наказание? – этого мне совсем не хотелось. К Лиану я испытывала симпатию, даже больше. Эти чувства не убила даже его пощечина. Мне не хотелось, чтобы его выгнали со двора, но, касаясь рукой пылающей щеки, я понимала, что это его и ждет.
Всю последующую ночь я лежала в раздумьях. Комната юных фрейлин была большой, отчего пламя камина совсем ее не грело. Девушки кутались в накидки, сидели у очагов, пряча ноги в солому. Я тоже озябла в холодной постели, но вставать мне не хотелось. Все происшедшее лежало тяжким грузом на моих плечах. Я знала, что судьба Лиана Беверли в моих руках. Ах, как же сложно принимать такие решения…
Я думала целую ночь, уткнувшись в одну точку. Гордость и гнев боролись с любовью и жалостью. Мне было больно думать о том, что я собственными руками отошлю от себя того человека, которого любила. Да, любила… Я поняла это не сразу. Всего две встречи… Это была любовь с первого взгляда, любовь, происшедшая из бездны и уходящая в бездну. Я посмотрела на кольцо, подаренное Лианом. В этом гранате было заточено мое сердце. Лишь под рассвет я приняла окончательное решение. Такой вывод пугал меня саму, но выхода не было. Только так я смогу сохранить девичье достоинство, и при этом не лишить себя Лиана.
Когда еще все спали, я тихо встала с кровати, босыми ногами пройдя по холодному полу к сундуку, где хранились мои вещи. Поспешно надев нижнюю рубашку, корсет и верхнее платье-котт, я завязала волосы в тугой узел на затылке и спустилась в коридор. Лишь изредка доносились разговоры слуг. Весь двор был заполнен таинственной тишиной, которая неприятно давила на уши. Отыскав среди закоулков дворца нужную дверь, я постучалась. Моментально дверь распахнулась, и в узкой щелочке показалось испуганное лицо десятилетнего пажа. Мальчик окинул меня недоумевающим взглядом, его заспанные глаза безразлично блуждали по моему напряженному лицу: – Что вам нужно, мадам, в такую рань? – пробурчал ребенок, поспешно оглядываясь назад: – Меня выругают, если узнают, что я открываю дверь незнакомкам.
– Послушай меня, малыш, я дам тебе две золотые монеты за небольшую, но тайную услугу, – глазенки пажа заблестели, в уголках рта залегла тень улыбки. Переминаясь с ноги на ногу, он беспокойно оглядывался то назад, но на меня: – Говорите быстрей, что за услуга?
– Твой хозяин – мистер Курио, начальник западного крыла Тауэра, не так ли?
Малыш кивнул: – Он еще и заместитель управляющего восточного крыла. Он владеет почти всей башней, – было видно, что разговор о чинах совсем не интересовал пажа, но ради двух монет он отвечал.
– Ты не знаешь, вчера кто-то попадал в темницу? Были новые заключенные?
Ребенок пожал плечами: – Вчера поздно вечером какой-то мужик приходил к хозяину. Я подслушал разговор. Он говорил, что в Тауэр привезли слугу короля. Ну, за то, что он оскорбил какую-то женщину, – что ж, это неплохое начало.
– Под каким номером эго камера?
– Я плохо помню, миледи, но если не ошибаюсь, под номером 392.
