Георгий Богач - Бегство из психушки
– И сколько же хозяин отвалит нам за эту фотографию?
– Не нам, а мне. Вы с Валькой получите свои фиксированные суммы. Твоя сумма тебя устраивает?
– Вполне. Я даже присмотрел себе квартиру на Петроградке. Чувствуется, что наш хозяин богатенький. Он, кажется, москвич? – как бы невзначай спросил Миронов.
– Никогда больше не задавай мне подобных вопросов, – Скворец понизил голос. – Меньше знаешь – крепче спишь. С ним контактирую только я. Теперь твоя задача – узнать, как Валко воздействует этим приборчиком на мозг. За это ты получишь вот столько, – Скворец наклонился, нарисовал пальцем на песке цифру, а потом стер ее ладонью.
На лбу Миронова выступил пот. Он налил себе еще стакан водки и в три глотка его осушил.
– Если это серьезно, то мне надо знать о госпоже Валко побольше. Я не могу работать вслепую.
– В молодости Соня Валко занималась художественной гимнастикой и входила в сборную команду Санкт-Петербурга. Когда она стала вставлять в свои комбинации акробатические элементы, не свойственные художественной гимнастике, тренер попытался остудить ее пыл, но не смог: Сонечка была необыкновенно упряма. Она поссорилась с тренером, с Федерацией художественной гимнастики и ушла из спорта. Она училась тогда на третьем курсе Санкт-Петербургской педиатрической академии. На последних курсах она стала ходить в СНО – студенческое научное общество, увлеклась психиатрией, освоила технику гипноза, психоанализ, гештальт-терапию и на их основе стала создавать комбинированный метод лечения психозов и неврозов. После окончания академии она, вместо того чтобы поступить в аспирантуру, неожиданно для всех уехала работать в психиатрическую больницу – в глубинку Новгородской области. А уехала она туда, чтобы без посторонних глаз апробировать на больных свой метод лечения. Но там она была замешана в каком-то скандале с утопившимися диссидентами, страдающими вялотекущей шизофренией, и, подальше от греха, вернулась в Питер. Здесь она стала заниматься частной практикой и теперь лечит неврозы и психозы. Она буквально выворачивает подсознание человека наизнанку. После лечения у нее самоубийцы начинают думать о будущем, мизантропы – любить людей, а воры помогают бедным старушкам. Бездарность она превращает в талант, а труса – в отчаянного храбреца. Она перетасовывает сознание человека с его подсознанием, как игральные карты. Такое впечатление, что она настраивает мозг человека на нужную ей программу, словно компьютер. Ни хирургических вмешательств, ни психотропных средств, ни стрессовых воздействий, ни наркотиков в своей практике она не применяет. Кроме словесных установок она воздействует на мозг своих пациентов самодельным аппаратом, который сфотографировал Валька Побеглый. У Софьи Николаевны лечатся настолько серьезные и уважаемые люди, что ее никто не трогает, и она никого не боится. Перед нами поставлена задача разгадать секрет лечебной методики Софьи Валко. Так что действуй, Юра.
– Для начала я поеду в психбольницу, где работала Валко, и расспрошу о ней тамошних сотрудников.
– А вот этого делать нельзя. Хозяин категорически запретил нам туда соваться, потому что там уже работают его люди.
– Вот как! – Миронов задумчиво опустил глаза. – Кстати, над письменным столом Софьи Николаевны Валко висят портреты Луиджи Гальвани и Алессандро Вольта.
– Ну и что? – Скворец скептически хмыкнул. – А портрет Ленина над ее столом часом, не висит?
– Напрасно вы иронизируете. Над рабочим столом, за которым человек проводит большую часть своего времени, он вывешивает портреты либо самых близких, либо самых почитаемых людей. Гальвани по образованию был врачом. Он проводил физиологические опыты с лягушками, размещенными на железной пластине. Медный крючок, продетый через спинной мозг лягушки, он прижимал к железной пластине, на которой она была распластана. Лапки лягушки начинали дергаться, и Гальвани объяснял это «животным электричеством», появляющимся в ее мышцах. Известный физик Вольта не без насмешки над Гальвани доказал, что мышцы лягушки раздражает электричество, образующееся между двумя металлами – железом и медью. Но, как оказалось позже, правы были оба ученых. Сейчас даже школьнику известно, что каждая наша клетка – это маленький аккумулятор и все биохимические процессы в ней идут с выделением или поглощением электричества. Студентка Педиатрической академии Соня Валко научилась электростимуляцией восстанавливать и изменять работу ослабленных нервных клеток и тем самым корректировать психику человека. И нам надо только узнать, как она это делает.
– А может, просто выкупить у нее ее секреты? – сказал Скворец. – Хозяин денег не пожалеет.
– От подруги Сонечки, Дашеньки Якутян, я узнал много интересного. Например, понял, что купить Валко невозможно. Деньги для нее всего лишь расходный материал, как бензин для машины. Слава ей тоже не нужна, потому что она не признает прославленных авторитетов. Она считает, что большинство диссертаций наших профессоров высосаны из пальца, а их научные звания либо куплены, либо получены по блату. Она уверена, что настоящих талантов они к науке не подпускают, потому что те мешают им, бездарям, спокойно жить.
– У нее есть любовник?
– Есть, но она из тех женщин, которым доставляет удовольствие играть мужчинами, как кошка – мышкой. Как только очередной мужчина лежит у ее ног, он ей надоедает и она манит пальцем следующего. Красивая, стерва! – Юрий Тимофеевич поправил свои полуседые волосы. – Медицинский центр у нее богатый. Евроремонт, современное оборудование, охрана, обученный персонал. Чтобы содержать такой центр, немалые бабки нужны…
– И что же тебя смущает?
– А смущает меня то, что бабло она получает не от своих пациентов. С них она берет столько, сколько они могут заплатить. Многим делает скидки на лечение, бедных лечит за просто так. Ее интересуют сложные пациенты, а не их деньги. И чем сложнее клинический случай, тем ей интересней.
– Врач и должен быть таким.
– Конечно, конечно. Но у нее две квартиры в Питере, квартира в Москве, особняк в Репино. У нее две машины и катер, больше напоминающий яхту. На какие такие шиши?
– У такого красивого бабца могут быть богатенькие спонсоры.
– С кем попало она в постель не ляжет. Она брезглива, как домашняя кошка.
– Есть богатые люди, которые за излеченную жену или ребенка не пожалеют любых миллионов. Об этом ты думал?
– Думал. Богатые люди у нее лечатся, но я интуитивно чувствую, что у нее есть еще какой-то источник дохода. Надо бы покопать в этом направлении.
– Так копай. Кто тебе мешает?
– Да, я совсем забыл вам сказать, что в школьные годы Соня Валко увлекалась поэзией. Посылала свои стихи в редакции газет и журналов.
– Ну и что?
– Отовсюду получала отказы в публикации. Мол, вам еще надо поработать над словом, над рифмой, над ритмом, над тем, над этим, и вообще вы не по-женски пишете. В стихах должно быть поменьше философии и побольше чувств.
– От кого ты это узнал?
– От ее бывшего друга, редактора альманаха «Радуга». В «Радуге» была опубликована подборка ее стихов.
– А у тебя есть ее стихи?
– Я отсканировал целую стопку ее стихов. Для наших полупьяных поэтиков они слишком глубокомысленны. Такие рассуждения, как у нее, надо бы в прозу вкладывать, а не в стихи. – Миронов достал из карманчика льняной рубашки флешку и протянул ее Скворцу. – Здесь ее неопубликованные стихи. Почитайте на досуге. Чем-то напоминают стихи Михайло Ломоносова.
– А для чего ты мне все это говоришь?
– Думаю, что надо покопать и в этом направлении.
– Ха-ха-ха! Ты думаешь, что дама за тридцать лет продолжает писать стихи?
– Тот, кто в молодости писал стихи, нередко переходит на прозу. Кстати, у бывших поэтов проза мелодична и наполнена ритмами.
– И примеры можешь привести?
– Могу. Гоголь, Бунин, Довлатов. Хватит или еще кого-нибудь назвать?
– Нет, нет, не надо. Ты меня убедил. Кстати, ты не такой простачок, каким хочешь казаться.
Глава 4. Арт-психоаналитик
Антон спал, лежа на животе поперек двуспальной кровати. Его ступни свисали с матраца, а скомканное одеяло валялось на полу. Спальню наполняли храп и перегар.
Видеодомофон писком комара впился в хмельное подсознание Антона и с третьего раза его разбудил. Не совсем цензурно выразившись, Антон открыл глаза. Хотелось пить и не хотелось никого видеть. На экране монитора он увидел немолодого уже человека в очках, джинсах и футболке. В его облике было что-то знакомое, и Антон нажал клавишу связи.
– Вам кого?
– Мне нужен художник Антон Кошкарофф.
– А вы ему нужны?
– Шутите? Шутка – это маска, которой люди прикрывают свои истинные мысли, подчас невеселые. Вчера с вами либо произошло что-то неладное, либо вы изрядно напились.
– Вы прямо-таки ясновидящий.
– Я психоаналитик. Хочу с вами поговорить.
