Владимир Гурвич - Баловень судьбы
Я думал о том, что судьба совсем не случайно привела меня в этот отрезанный от большого мира поселок, свела с невенчанной женой моего дяди, чтобы я сам перед собой наконец-то предстал во всей своей непривлекательной наготе. Раньше же я не то, что ее не замечал, скорей не акцентировал на своей ущербности своего внимания, воспринимал ее как неизбежный фон своего бытия. Но теперь по чьей-то не то злой, не то доброй воли я попал в такой плотный поток странных событий, что продолжать делать вид и дальше, что все идет нормально, больше не возможно. Или я приму какое-то решение или уже никогда не смогу уважать самого себя. Как кажется, говорили древние: третьего не дано.
Когда утром я спустился вниз, в нашу одновременно гостиную и столовую, то завтрак уже был накрыт, а Анастасия сидела за столом и ела. Я поздоровался, она ответила, и по ее виду я понял, что на этом она бы хотела ограничить наш диалог.
Я решил пойти навстречу ее желанию и за время завтрака не проронил ни слова. Окончив есть, она извинилась и удались к себе.
Хотя поведение Анастасии уязвляло мое самолюбие, я постарался не акцентировать на этом внимание и заняться теми делами, которые я наметил во время своей бессонницы.
Я вышел из дома и направился к зданию управления компании. Хотя я первый раз шел один по поселку, заблудиться я не боялся, так как он имел очень четкую планировку. По пути я зашел на почту. Там меня уже ждал перевод от Обозинцева. Сумма оказалась весьма щедрой. Что ж, спасибо. По крайней мере, теперь я могу чувствовать себя более свободным.
Я вошел в приемную и решительно направился к бывшему кабинету дяди. Секретарша при виде меня резво вскочила со своего места, словно дневальный при виде командира части. Я улыбнулся ей. – Могу я пройти в кабинет? – спросил я.
– Конечно, Евгений Викторович, – несколько удивленная вопросом, ответила она.
Секретарша быстро вышла изо стола и отворила передо мной дверь. Я прошел в кабинет и сел за стол. Я заметил, что по сравнению со вчерашним днем тут стало почище, пыль, которая лежала на всех предметах, была тщательно вытерта.
– Позовите ко мне Маринина.
Но первым пришел, если не прибежал Гессен. Я прочел по его глазам, что мой незапланированный визит вызывает у него беспокойство.
– Что-нибудь случилось, Евгений Викторович? – спросил он, испытывающе смотря на меня.
– Ничего, хочу лучше узнать, что происходит в компании. Есть какие-нибудь новости?
– Ничего особенного, все как обычно. Дела обстоят вполне благополучно. Наше мебельная фабрика завершает выполнение крупного заказа. Надеемся на новый, собираемся участвовать в тендере.
Я кивнул головой, это было, конечно, все важно, но меня сейчас волновало совсем другое.
– Скажите, Генрих Оскарович, а где вы находились в тот день, когда погиб Александр Михайлович?
На лице Гессена отразилось удивление, он явно не ожидал такого вопроса.
– Я был в городе по делам. И узнал о смерти Александра Михайловича из сообщения по телевидению.
– И вы сразу отправились сюда?
– Нет, вертолет за мной должен был прилететь только утром. Я провел ночь в гостинице. Это была кошмарная ночь.
– Могу представить. Конечно, это был одноместный номер.
– Да, в гостинице «Сибирь». Я там всегда останавливаюсь. Но почему вы спрашиваете?
– Сам не знаю, – приветливо улыбнулся я. – У меня вдруг возникло желание разобраться в смерти дяди. Человека убили, причем, человека, который все это создал, и никому нет дела до того, кто совершил это злодеяние.
– Это не совсем так. Мы пытались разобраться, но здесь тайга, в ней трудно найти кого-нибудь. Люди могут там скрываться годами и никто не узнает, где они находятся. Такие случаи тут не редкость. В радиусе триста километров расположены несколько колоний, из них постоянно кто-то бежит. И многие прячутся поблизости от поселка, так как им требуется одежда и еда. Здесь очень небезопасно, некоторых убивали только для того, чтобы снять с них вещи. Мы не раз говорили Александру Михайловичу, чтобы он во время своих прогулок по лесу брал бы сопровождающих. Но он не слушал, ему нравилось бродить одному.
– Вы полагаете, что его убил какой-нибудь беглый зэк? Только странно, что он не взял ни ружья его, ни деньги, ни одной вещи. Зачем же тогда он это сделал?
– Я не знаю, вполне возможно, что вы и правы. Многие убийства остаются нераскрытыми. Например, убийство президента Кеннеди.
– Но если продолжить вашу аналогию, то значит, что против моего дяди был организован заговор.
Гессен понял, что допустил оплошность, и на его лице на миг появилось растерянное выражение. Но он быстро вернул себе самообладание.
– Если у вас нет больше ко мне вопросов, я пойду. Надо решить ряд срочных дел.
– Вопросов нет, – сказал и мысленно добавил, что не исключено, что они могут появиться.
Место Гессена в моем кабинете занял Маринин.
– Я к вашим услугам, – произнес он.
– Я бы хотел отправиться к месту трагедии, – сказал я.
Маринин хотел было возразить, но быстро передумал.
– Как скажите, Евгений Викторович. Когда выезжаем?
– Сейчас. Это возможно?
– Вертолет стоит на полянке.
Предполетная подготовка заняла примерно час. Когда мы подошли к машине, меня приветствовал знакомый мне уже пилот Борис. Вместе с нами на борт сели еще несколько охранников. Я не возражал.
Через двадцать минут машина опустилась на небольшой, свободный от деревьев пяточек. Маринин пояснил, что ближе сесть невозможно, везде лес. А идти к месту трагедии примерно с километр.
Лес, в самом деле, оказался густым, многочисленные баррикады из буреломов затрудняли путь. На преодоление всех этих препятствий ушло минут сорок. Внезапно Маринин остановился.
– Вот то самое место, – показал вперед он.
Между двумя высоченными соснами я разглядел вбитый в землю небольшой крест.
– Именно тут его и нашли, – пояснил Маринин.
Я подошел к кресту и застыл на месте, словно в почетном карауле. Несколько секунд я стоял неподвижно. Затем обернулся к начальнику службы безопасности.
– Откуда стреляли?
– Это не удалось выяснить.
– Как так? – удивился я.
– Неизвестно, в какую сторону было обращено его лицо. После выстрела он сделал несколько шагов, а затем упал. Это стало ясно после изучения следов. Как и то, что убийца не подходил к нему. Единственное, что установила экспертиза, что в момент выстрела он смотрел вверх. Это определили по пулевому отверстию.
– На что же он смотрел?
Маринин пожал плечами и, как мне показалось, немного снисходительно улыбнулся наивности моего вопроса.
– Кто может знать, что привлекло его в тот миг внимание. Может быть, пролетела птица, он любил следить за их полетами.
– А с какого расстояния сделан выстрел?
– Точно нельзя сказать, но с близкого. Может быть, метров двадцать, тридцать. Пуля ушла глубоко в череп.
– Ну а с какой высоты стрелял убийца?
– Экспертиза показала, что он находился с ним примерно на одном уровне. Может быть, чуть повыше.
Я еще раз внимательно оглядел это место.
– Неужели, в самом деле, ни одного следа?
– Поверьте, все вокруг подверглось тщательному обследованию. Но ничего не нашли.
Я посмотрел на Маринина, и мне показалось, что моя настойчивость вызывает у него раздражение. И все же я никак не мог с этим согласиться. В свое время я осматривал немало мест происшествий и всегда хоть что-то, но находил. Почему же в данном случае нет никакой зацепки?
Я стал ходить вокруг этого места кругами, осматривая его сантиметр за сантиметром. Любое преступление оставляет хоть какие-то следы. Другое дело, если их не заметили. Или не захотели заметить. Конечно, с момента убийства прошло два месяца, тут побывало множество людей и все, что могли, затоптали. И все же надо искать.
Мое внимание почему-то привлекла сломанная верхушка березы. Ничего особенного в этом не было, мало ли почему это произошло. Хотя нельзя исключить, что убийца залез на дерево и стрелял оттуда. Вот потому-то и не обнаружили его следы на земле. Но с другой стороны, должен же он был после преступления с него слезть и наследить. Но каким-то образом это не сделал.
Я внимательно обследовал место вокруг дерева. Но если и были тут следы, то они давно и, простите за тавтологию, бесследно исчезли. И все же я решил запомнить это обстоятельство. Иногда самые нелепые, на первый взгляд, не относящиеся к делу факты могут вывести на правильную дорогу.
Убедившись, что, даже проведя тут целый месяц, я больше ничего не обнаружу, я прекратил дальнейшие поиски.
– Полетим назад? – спросил Маринин.
– Да. – Наш небольшой отряд направился в сторону оставленного нами вертолета. Я в последний раз оглянулся, дабы посмотреть на крест. – Скажите, Юрий Николаевич, его поставили в память об этом печальном событии?
Он немного удивленно посмотрел на меня.
– Нет, таких крестов в лесу вкопано довольно много. Это было сделано специально, чтобы иметь ориентиры, для того чтобы не заблудиться и где назначать место для встреч. Как у вас в Москве у фонтана в ГУМе. Таких крестов здесь штук десять. И каждый имеет свой номер. У этого номер один.
