Сергей Боев - Край, где живет детство
А в остальном от этой поездки в памяти остались тоже лишь какие-то обрывки воспоминаний: заснеженные поля и овраги; узкая, протоптанная в глубоком снегу тропинка вдоль забора из острых камней известняка, а потом – вдоль изгороди из сухих палок… Он идёт за папой по этой тропинке из Паниковца в соседнюю деревню Лосивка, что стоит на горе. Там, на окраине деревни – дом бабушки Дуни, папиной мамы. Снег хрустко поскрипывает под валенками и блестит в свете висящего над головой огромного блюдца луны…
Наконец, кусачий морозец сменяется теплом бабушкиного дома. В печи потрескивают дрова, и в комнатке стоит терпкий древесный дух. Они садятся за дощатый стол ужинать при свете чуть коптящей керосиновой лампы. Бабушка достаёт из печи ухватом закопчённый чугунок с варёной картошкой. Папа нарезает тонкими, почти прозрачными ломтиками розовое домашнее сало с мясными прослойками, которое прямо-таки тает во рту. Тени мечутся по дому, прячутся по тёмным углам… А в колышущемся круге нервного света на столе – толстые ломти мягкого ноздреватого хлеба и вкуснейшее варёное мясо гуся, которое он попробовал первый раз в жизни…
* * *Серёжка очнулся от воспоминаний и посмотрел в окно.
Пейзаж ощутимо изменился: равнинные просторы сменились холмами, желтеющими спелыми хлебами, а местами – чернеющими жирной распаханной землёй. Меж холмов – долины с поросшими сочной травой склонами да речушками. Иные едва угадываются в низинах, зато другие неторопливо несут свои воды по широкому руслу, порой разливаясь в озера с заросшими осокой и камышом берегами. В их безмятежной водной глади, как в исполинских зеркалах, отражаются перевёрнутые снежно-белые горы облаков да небесная синева над ними. Облака кучатся, громоздясь друг на друга и приоткрывая то тут, то там маленькие небесные оконца, сквозь которые пробиваются столпы солнечного света. Дальше к горизонту облака темнеют, тяжелеют и перерастают в суровые свинцовые тучи, уже проливающиеся на пропечённую землю долгожданным тёплым ливнем…
Дорога превратилась в сплошные затяжные спуски-подъёмы. «Волга» весело разбегается под горку, и набранной накатом скорости хватает почти на полподъёма. Ну, а дальше их легко выносит мерно урчащий двигатель – если только впереди не оказывается натужно ревущий грузовик. Тогда приходится медленно ползти за ним, и Серёжка начинает нетерпеливо ёрзать на сиденье – ну, когда же появится возможность обогнать его?
– Что-то штурман совсем забросил свои обязанности! – задумчиво протянул отец. – Сколько нам осталось до Ельца? До дождя успеем?
– Пап, я ничего не забросил! – притворно возмутился Серёжка, лихорадочно соображая, через какой же посёлок они проезжают. К его счастью, на левой обочине появилась белая табличка с перечёркнутым красной полосой названием «Ливны».
– Вот, только что Ливны проехали. Значит, судя по карте, до Ельца осталось… (он проворно сложил в уме три оставшиеся цифры) семьдесят километров или около того. А насчёт дождя – откуда ж я знаю? Это как ветер подует…
– Что ж, ответ принимается. Через час будем на месте, может, посуху доедем.
Вскоре за окном замелькали пропечённые жарким солнцем окраины Ельца, покрытые толстым слоем пыли придорожные кусты сирени и акации, а за ними – старые заборы из бело-жёлтого неотёсанного известняка вперемежку с более новыми крашеными дощатыми.
«Да уж, дождик этому городку точно не помешал бы! – подумал Серёжка, с интересом разглядывая деревянные дома, которыми, казалось, были застроены все улицы. – Ну, мы ведь уже почти приехали. Так что пусть сейчас пойдёт дождик и смоет всю эту тоскливую серую пыль. То-то обрадуются прохладе деревья и кусты! Щас я его попрошу». И он зашептал себе под нос: «Дождик-дождик, ну-ка, лей! Да водички не жалей! Дождик-дождик, пуще! Дам тебе гущи!»
И небеса будто услышали его просьбу! Не успели они загнать «Волгу» под навес во дворе недавно построенного городского дома дедушки Илюши, как глухо зарокотало над головой – и через миг всё вокруг утонуло в воде и шуме обрушившихся на землю потоков летнего ливня…
* * *Следующее утро выдалось солнечным и свежим после ночного дождя.
Бабушка с утра опять завела было свою вчерашнюю песню: «Илюшенька, ты глянь-ка, какие у нас унучеки складные да ладные!» Но дед Илюша, известный своим крутым нравом, быстро отправил её хлопотать на кухню – вечером на ужин собиралась вся родня, и дел было невпроворот. Мама помогала на кухне, а папа что-то мастерил в недостроенном ещё сарае.
Предоставленные сами себе, ребята обошли каждый угол нового дома. Они рассмотрели все «сокровища», выставленные напоказ в шкафу со стеклянными дверцами, по очереди попиликали на дедовой гармошке и вскоре загрустили – делать в доме больше было нечего, а огород был малюсенький, да и там не было ничего интересного, кроме переспелого гороха да огурцов.
– Серый, а давай к Сашке Фаустову в гости пока сходим, – предложил Славка. – Там у него на пригорке в огороде можно в войнушку поиграть или полепить чё-нибудь из пластилина.
– А что, это идея! – с готовностью согласился Серёжка.
Мама не возражала, и через полчаса они уже стояли на пороге Сашкиного дома.
Дом был большой, добротный, кирпичный, с асфальтированным двором за воротами и кирпичным же гаражом. За домом бушевали заросли малины – и все трое тут же залезли в них. Вскоре к ним присоединились Сашкина младшая сестра Лена и пришедшая к ней в гости вторая двоюродная сестрёнка Серёжки, Иринка. Девчонки были очень похожи: обе светленькие, хрупкие, улыбчивые, совсем ещё маленькие – было им года по три. Но, похоже, тем интереснее им было «обезьянничать» и обязательно делать всё то же, что и старшие братья.
Сашке это, похоже, уже изрядно поднадоело. Славка тоже снисхождения к ним не проявил. А Серёжке они показались очень даже забавными, и он с радостью предоставил им свою сторону малинника. Но вместо того, чтобы собирать малину, они почему-то дружно поедали глазами его. Наконец, до него дошло: «Они ж не могут дотянуться до ягод. Ростом не вышли!» Пришлось делиться своими ягодами – чему девчушки очень обрадовались и хором пропищали: «Спасибо!»
Скоро ползать по колючим зарослям наскучило, и они отправились на пригорок на дальнем краю огорода, где стоял сарай, набитый всякой строительно-ремонтной всячиной.
– Сашка, нам нужен молоток, гвозди и картон, чтобы построить аэродром, – объявил Славка. – Это у тебя в сарае найдётся?
В сарае нашлось всё, а с картоном повезло особенно – из обнаруженных полос плотного серого картона за десять минут были построены две взлётно-посадочные полосы, рулёжка и капониры для самолётов. На другом конце холма наспех соорудили некое подобие немецкой базы. Теперь можно было браться за самолёты.
Славка открыл взятую с собой коробку пластилина и раздал каждому по куску. Сашке достался синий, Серёжке – коричневый. Ну, а себе он, конечно же, оставил самый «самолётный» цвет – зелёный. Для винтов и шасси предназначался чёрный, а красный – для носа и звёзд.
«Кнопки»-сестрички, конечно же, увязались за ними и теперь сидели на траве, насупившись и поджав губки – пластилина-то им не дали…
– Ладно уж, остался ведь ещё кусок жёлтого. Берите, если хотите лепить! – предложил им Серёжка. Маленькие глазёнки вспыхнули благодарностью. Но лепить, похоже, сестрёнки ещё не умели. Поэтому, переглянувшись, они смущенно прошептали: «Мы лучше посмотрим».
Лепить самолёт было просто. Раз – раскатываем колбаску-фюзеляж, конец потоньше загибаем и расплющиваем в хвост, а из другого делаем нос. Два – из двух маленьких колбасок делаем крылья, а чтобы не обвисали в полёте, в середину каждого замазываем спичку. Три – прикрепляем крылья, вставляя спички в фюзеляж. Осталось вылепить и прикрепить к хвосту задние крылья, а на корпус – фонарь-кабину, колёса, пропеллер. И, конечно, вставить в крылья коротенькие спички-пушки. Вот и готов истребитель Ла-5 времён Великой Отечественной.
Рёв моторов – и тройка истребителей, разбежавшись по взлётке, круто уходит в воздух. Курс – на вражескую базу. Вот она показалась сквозь дымку облаков (это тлеет подожжённая сухая трава возле базы). Пикирование, прицельное бомбометание – и в базу противника летят комья земли, камни и зажжённые спички. Ещё один заход – огонь из всех пушек. База вспыхивает – а тройка самолётов уходит назад на бреющем, чтобы не попасть под огонь вражеских зениток… Задание выполнено, база уничтожена – и истребители, эффектно закрутив каждый по несколько фигур высшего пилотажа над аэродромом, один за другим садятся на взлётную полосу…
* * *И снова за окном машины – поля, луга и перелески… Позади остались пыльные улочки Ельца и река Сосна, в которой они плескались все дни напролёт, вечерние посиделки и застолья у многочисленных родственников с обязательными частушками под гармошку и задушевными песнями. Впереди – неделя в гостях у бабушки Дуни.
