Сергей Петров - Хроника его развода (сборник)
Весь этот долбаный отрезок своей жизни – юность-зрелость – я занимаюсь тем, что доказываю женщинам. Любовь доказываю, теперь вот пытаюсь доказывать свою состоятельность. А может, наоборот давайте, как выражается мудрый Мартынюк?
В иллюминатор я наблюдаю кудлатые облака, голубое небо и покатый бок солнца. По салону перемещаются фигуристые стюардессы с огромной тележкой. Помимо соков и воды, тележка заставлена виски, коньяком, вином и водкой. Хочется выпить. Но деньги мои у супруги.
Нельзя давать мальчикам книжки о рыцарях. Категорически нельзя. Остап Бендер! Вот какой литературный герой должен служить им ориентиром в раннем, ну, например, десятилетнем возрасте.
– Когда мы долетим? – нетерпеливо спрашивает Нина.
44
Павелецкий вокзал. Девочки мои стоят у буфета. Старшая морщит от неудовольствия нос. Запахи здесь и впрямь не очень.
– Прошу в метро, граждане.
Ловлю себя на мысли, что ощущаю себя хозяином. Положения хотя бы хозяином признаю себя я. И это соответствует действительности. Здесь я – как рыба в воде. Это не Екатеринбург вам, где я ничего не знаю. И знать не хочу.
Мы доезжаем до Охотного ряда, поднимаемся по эскалатору наверх. На улице уже начинает темнеть. Выходим из метро, и я вижу, как Лера и Нина немеют от восторга. Не Екатеринбург, повторяюсь я. Всё в новогодних огоньках, огромные здания вокруг: посмотри сюда – Большой театр, туда глянь – Кремлёвская стена. У Большого – сцена, на сцене стоят Деды Морозы и лабают Рэя Чарльза. Поглядываю на своих спутниц искоса, и чувствую, что они ощущают себя как в сказке, улыбаются.
Провожу на Красную площадь, огромный каток разбит на ней. Через каждый шаг – палатки со всякими сладостями. Покупаю Нине петушка на палочке, по цветочку каждой покупаю.
– Вот Кремль, Нина. Там сидит Путин.
– Нам бы поесть где-нибудь, – говорит Лера.
Я рассчитал время. В мои планы включено и «пожрать», и «походить». Чтобы впечатления были и чтобы час в поезде не сидеть.
Едем до Арбатской, проходим на улицу Поварская. Гробовое молчание продолжается, и это меня почему-то веселит.
– Видите эту белую церковь? Её показывали в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».
Ноль эмоций.
Заебитлз. Идём дальше.
– Здание Верховного Суда Российской Федерации. Вам, Валерия Фёдоровна, как юристу, это должно быть интересно.
Валерия Фёдоровна делает вид, что это ей абсолютно неинтересно.
– Мы скоро придём?
– Терпение.
– Мы устали.
Я замолкаю и ускоряю шаг.
– Справа от нас ресторан «Каретный ряд», товарищи. Несколько лет назад, выстрелом из во-он того дома, где жил Михалков-старший…
Дальше не продолжаю. Никому не интересно, ну и мне не надо.
…Молодая азербайджанка приносит меню. Обслуживает не то чтобы профессионально, с душой обслуживает. С особым вниманием к ребёнку.
– У нас и чизкейк есть, и торты вкусные, и мороженое…
Хочешь мороженое, папа купит мороженое. Хочешь пирожное, ну и так далее.
Я намекаю официантке, что от неё исходит слишком много текста. То, что мне нравится в меню, я знаю и так. Заказываю суп, шашлык, салат какой-то, Лере вина, себе водки, Нине беру чизкейк.
Употребляем пищу молча, тщательно её пережёвывая.
Папа купит то, папа купит сё! Это мне резануло слух. Приехали бы в Москву часа на два раньше, отправил бы папа вас к едрене-фене в какое-нибудь кино, а сам сел бы в электричку и уехал в Жуковский. К своему сыну!
Я думаю о нём, и меня снова накрывает тоска, а сверху набрасывает свою сеть отчаяние. Егор и Ирина не приедут в Тамбов. Ирине есть где остановиться, папина квартира, братик любимый с женой. Но они не поедут.
Я написал ей письмо, и она ответила: мы не приедем, потому, что Егор не хочет.
А может, поедут? Просто я об этом не узнаю?
– Он опять не здесь, он опять в космосе, – это Лера говорит.
В последнее время она часто говорит такое. Не ей, а мне:
– Я пожалела, что приучила своего ребёнка называть тебя папой. Скажу, чтобы больше не называла.
Родной отец бросил, отказавшись до рождения, лучше папа есть, чем его нет. Пощади, – говорю, – психику ребёнка.
Иногда это срабатывает, иногда – нет.
– Нина, скажи Андрею Павловичу, чтобы поторапливался.
– Андрей Павлович! Собирайся быстрее!
Вот так. Как мама скажет, так и будет. Ещё раз, думаю, такое повторится, скажу: называйте как хотите, только в печку не ставьте. Причём здесь, кстати, космос? Ах да. Рядом стоит официантка.
Я рассчитываюсь и поднимаюсь из-за стола.
Мне безумно хочется курить, хочется держать Егора за руку и расстрелять всех баб.
45
Я всё рассчитал правильно. В поезд садимся в 21.45. Через пятнадцать минут он тронется, и за окном проплывёт Москва-река в своём гранитном наряде. Эх, Паве́л, Паве́л, вокзал мой Павелецкий! Сколько раз я уезжал отсюда и сюда же приезжал – не счесть.
Я обратил внимание, что для многих тамбовских Павелецкий вокзал своего рода магнит. То на работу неподалёку от него тамбовцы устраивались, то квартиру снимали рядом, а один парень, рассказывали, скучая по родине, каждый вечер сюда приходил, к поезду № 31 «Москва – Тамбов», чтобы встретить кого-нибудь из знакомых.
Я, кстати, первое время многих тамбовских здесь встречал. В первые годы покорения Москвы.
С девочкой, что не отдалась, несмотря на мои настоятельные требования, помню, ехал. Интересная такая была блондинка, на актрису Рене Зельвегер похожая. За полтора года до переезда в столицу приставал, почему-то не выходило. А она, встретив меня в поезде, крайне обрадовалась.
– Привет, – щебетала, – я так рада тебя видеть! А ты на радио сейчас работаешь, правда?
– Да, – отвечал я вальяжно.
– Я всегда знала, что ты талантливый!
– Хочешь пива?
– Хочу!
По её взгляду мне показалось, что она хочет не только пива. Обломитесь, сударыня. Я женат. Это 2002 год был. Я тогда любил Ирину.
Одну экс-клиентку свою встретил, потерпевшую по уголовному делу. Надей звали. Высокая такая, длинноногая, и волосы длинные. Она продавщицей работала в отделе фототоваров тамбовского ГУМа. Дорогие фотоаппараты продавались там и хорошие очки. Бывшая продавщица написала записку от имени директора ООО, владельца фотоотдела, и глупая Надя отдала ей штук пятнадцать фотоаппаратов. Плёвое было дельце, вот записка, вот экс-продавщица. Почерковедческая экспертиза, и – привет. Обвиняемая и потерпевшая клёвыми были. Потерпевшую я через полгода встретил как-то. Завёл к двоюродному брату и трахнул. И очки хорошие со скидкой купил.
А потом здесь же, на Павелецком, я повстречал человека, который меня, молодого, регулярно трахал и моих друзей не щадил. В переносном смысле, разумеется. Виктор Александрович, бывший начальник райотдела, бежал в спортивном костюме, волоча по перрону огромный клетчатый баул. Внешне Виктор Александрович похож на Огурцова из «Карнавальной ночи», а складом души походил на Гитлера. Его страшно все в райотделе боялись. Он знал это и юморил на совещаниях.
– Захожу сегодня в дежурную часть. Все спят. А один товарищ, как меня увидел, так не в дверь вышел, а почему-то в окно.
И бежит этот страшный некогда человек, последним челноком бежит. Уж не в плацкартный ли вагон? Мне кивнул робко. Что бы с ним произошло, интересно, узнай он, что я в Конторе работаю?
Да уж. А сейчас что-то, как в лица ни вглядывался, никого узнать не мог. Вымерли все будто. Сижу я в купе фирменного вагона, год почти как не работник Конторы, напротив Лера хмурится. И вновь меня не щадят воспоминания.
…Пять лет назад я РЖД проверял. Вальяжно, так сказать, и устрашающе. Никто не пострадал, но струхнули порядком многие. Другой бы в ходе проверки этой состав себе присвоил, наверное. Я, скромный лох, ограничился СВ.
– Отпуск у меня скоро, а времени нет, – сказал я одному чиновнику, – будьте добры, организуйте билет до Одессы и обратно.
И протянул деньги. На два купейных билета. А мне организовали СВ…
Это была очень приятная поездка. В СВ я ехал один. Не в купе причём, а в целом вагоне! Почти как Троцкий. Я лежал всю дорогу и пялился в экран панели, что висела ближе к потолку. На протяжении всего пути давали «Ликвидацию», а проводница навещала меня каждые два часа, интересовалась, не желаю ли я чаю, и озорно подмигивала. Кроме чая, я ничего не желал. Проводнице было около пятидесяти.
На обратном пути ехал с соседом. Им оказался американец по имени Джозеф. Он не знал фамилии нашего президента (тогда президентом был Медведев), а Путина называл «Пушкинг».
Когда мы с ним познакомились, Джозеф протянул мне бутылку пива «Балтика» и предложил в качестве закуски конфеты «Рафаэлло». Я чуть покритиковал Джозефа.
– Пиво лучше закусывать рыбой, Джозеф, – сказал я, – и лучше брать украинское пиво.
Американец был крайне удивлён, узнав, что Одесса находится на территории другого государства. Он и не знал, что есть такая страна – Украина. Он был уверен, что находится на территории России.
