Евгений Гришковец - Боль (сборник)
Вадим проснулся рано. Был медлителен, но любезен, нежен и внимателен с женой. За завтраком всех веселил, особенно младшую Соню.
Около одиннадцати он позвонил бухгалтеру и сообщил радостную новость, что выход найден без невыгодной продажи ресторана. Позвонил директору клуба, сказал ему, что всё сдвигается с мёртвой точки и начинаются действия по спасению их детища. Вадим попросил его срочно связаться с теми, кто продаёт, ставит и регистрирует противопожарное оборудование, и надавал ещё кучу заданий.
Когда до назначенной встречи с Умаром Магомедовичем оставалось два часа, Вадим выпил стакан прохладной воды, откашлялся, проверил качество звучания голоса и набрал номер телефона с визитной карточки. Пока в трубке играла восточная музыка, он слегка отнёс руку с телефоном от уха, а когда она стихла, вернул руку обратно.
– Алла. Слушаю, – услышал Вадим.
– Умар Магомедович? – сказал Вадим бодрым, вежливым тоном.
– Да, уважаемый, я слушаю.
– Я прошу прощения за то, что потратил ваше время, – тем же тоном продолжил Вадим, – но звоню предупредить, чтобы больше вашего времени не тратить. Наша сделка не состоится.
– Э-э-э, уважаемый, зачем так говорить? Чего ты хочешь ещё? – В голосе, который всегда звучал одинаково, Вадим услышал раздражение. – Мы вчера хорошо договорились. Тебе ещё денег нада?
– Нет, что вы! – нарочито вежливо ответил Вадим. – Я просто решил, что именно вам продавать ресторан не буду.
– Эй, слушай! Ты мне это лично в глаза скажи! – Голос в трубке поменялся, в нём послышались и удивление, и гнев.
– Простите, Умар Магомедович! Для того чтобы со мной лично встретиться, вам надо сначала научиться вовремя приходить и правильно разговаривать с людьми, которые вас старше. Так что всего вам самого доброго, удачи и успехов! – Вадим проговорил это на одном дыхании, очень чётко, громко и быстро. Его невозможно было перебить. Проговорил и отключился.
– Аллё! Я не понял… – Ещё долетало из трубки, но Вадим уже не слушал. Отключился.
Через считаные секунды ему перезвонили. Вадим глянул на телефон, увидел номер, на который звонил сам, и никак не отреагировал. Только заулыбался. А потом медленно и с удовольствием взял визитную карточку, посмотрел на неё в последний раз и плавным жестом отправил в корзину для бумаг, стоящую под столом. Вадиму было приятно.
Весь день Вадиму было приятно заниматься делами. Он звонил, давал распоряжения, договаривался о хорошем, отказывался от плохого. Жизнь сразу забурлила и запенилась хорошими, радостными пузырьками.
Ближе к вечеру Вадиму позвонил знакомый. Знакомый не близкий, не дальний, а давний. Этот знакомый с давних пор был при должностях. Когда-то – при мелкой, нынче – при заметной. Знакомый позадавал дежурные вопросы про жизнь, здоровье и детей, а потом сказал, мол, его попросили объяснить Вадиму, что он не прав в том, что отказался продавать свой ресторан людям, с которыми уже договорился, мол, так дела не делаются, и вообще. В том, что и как сказал ему этот знакомый, содержалась даже некая угроза и предложение подумать получше и принять верное решение. Вадим подумал, вспомнил других не менее давних, но гораздо более близких знакомых, чем звонивший, при гораздо более заметных должностях, и вежливо послал его куда подальше.
Вадиму приятно было почувствовать себя уверенно и спокойно.
Совсем уже вечером случился звонок, который сначала Вадима огорчил и встревожил, а потом, наоборот, успокоил.
Позвонила одна из секретарш Бори, извинилась и передала его просьбу встретиться не как было договорено, то есть не в среду вечером у него за городом, дома, а в то же время и в том же месте, но в пятницу. Секретарша передала Борины извинения и объяснения, что в среду ему необходимо улететь в Москву, но он уже в пятницу утром вернётся.
– Борис Юрьевич ещё просил передать, чтобы вы не волновались, он всё помнит, и всё будет, как вы договорились, – сказала секретарша под конец сообщения. – Да! В пятницу ещё день рождения супруги Бориса Юрьевича, Ольги Александровны. Он сказал, что вы приглашены с супругой. Борис Юрьевич сказал, что всё будет очень скромно, просил без подарков и по-домашнему. Будет просто ужин, и всех, кто приглашён, вы знаете. Он попросил вас, по возможности завтра, подтвердить, будете вы или нет.
– Спасибо большое, мы непременно будем, подтверждаю сразу, – тут же сказал Вадим. – А сколько Ольге исполняется?
– Мне велено говорить, что исполняется тридцать лет, – хихикнув, ответила секретарша.
Сначала эта новость Вадима обеспокоила, взволновала, но потом он подумал, что всё это означает, что Боря ничего не забыл, что всё в силе, просто нужно подождать ещё два дня, которые ничего не решают.
– Всё нормально, всё хорошо, – сам себе сказал Вадим. – Боря не подведёт.
Среда и четверг прошли в работе и напряжённых разговорах, встречах, совещаниях. Вадим увидел, как воспрял его коллектив, как все почувствовали надежду, а потом и уверенность в том, что работа у них будет, что всё будет хорошо.
Чиновники и ответственные лица, с которыми он встречался, были довольны тем, что Вадим намерен выполнить предписания комиссии и устранить то, на что было указано. Многие готовы были помогать. Вадим убедился, что к нему в городе относятся по-прежнему хорошо, что заведение в целом на добром счету и что дальше работать и жить можно.
Жена Вадима сначала наотрез отказалась ехать на день рождения Ольги. Сказала, разумеется, что ей не в чем пойти, что там соберётся высшее общество, в которое Вадим её давно не выводил. Сказала, что она в ужасной форме и не в настроении куда-то выходить в люди. Но Вадим убедил, уговорил, настоял. И уже в четверг жена азартно стала готовиться. Выпотрошенный гардероб, перемеренные платья, в пятницу с утра – салон: волосы, ногти.
Жена Вадима была мало знакома с Ольгой. Прежде они встречались в общих компаниях, когда ещё Боря с Ольгой ходили куда-то вместе, но особо не общались. Потом Боря и Оля стали появляться всё больше по отдельности, а ещё потом местное общество потеряло Ольгу совсем, а Боря стал редким дорогим гостем.
Да и жена Вадима после рождения Сони всё реже и реже стала выходить в свет. Всё больше занималась девочками и домом, вернулась на работу и увлеклась ею пуще прежнего. То она целыми неделями увлечённо пропадала в Центральной городской картинной галерее и ужасно уставала, то месяцами у неё шла, судя по всему, скучная и довольно свободная жизнь. Летом работы, видимо, совсем не было, и она много времени проводила дома.
Вадиму было хорошо с ней. Она мудро не стала пытаться соединить их образы жизни в один. У них были периоды непрерывной жажды быть вместе, из этих периодов и появились Катя и Соня, а были совсем другие жизненные периоды. Главное – она никогда не ругала Вадима за потери и неудачи, только сочувствовала и жалела. Она ни разу не потребовала от него чего-то большего, только иногда – внимания, когда Вадим совсем его утрачивал. Она и Вадим были очень разными, жили часто в разное время суток, бывало, что по несколько дней практически не разговаривали, потому что не встречались. Но Вадим был уверен, что ему невероятно с ней повезло, и многие его друзья, близкие приятели часто говорили, что завидуют ему. Вадим не верил, но гордился.
В пятницу после полудня стало ветрено, налетели облака, потом тучи, а после обеда стало накрапывать. Дождь то принимался сильнее, то капал едва, но не прекращался. Стало прохладно. Запахло землёй, листвой, мокрым городом. Около пяти позвонила Вадиму Борина помощница, напомнила про день рождения, про время сбора и предложила взять с собой в связи с погодой какой-нибудь лёгкий плащ или куртку, потому что что-то из программы вечера будет происходить на открытом воздухе, а дождик вполне возможен.
Были времена, и не так уж давно, когда у Вадима была отдельная машина с водителем. Но от этого блага пришлось отказаться, к радости жены. С водителем Вадим приезжал домой почти всегда если не пьяным, то подшофе.
В этот раз Вадим заказал такси с доставкой, ожиданием на месте и обратно. Жене он запретил садиться за руль, чтобы та смогла выпить.
– У Бори же будет такое шампанское, какое в городе только у него и можно выпить, – говорил жене Боря. – Брось руль на сегодня. Ты же любишь шампанское, я знаю.
Она любила шампанское. Выпивала пару бокалов и становилась смешливой, говорливой, румяной, а после третьего-четвёртого бокала решительно шла танцевать. С ней такое случалось редко, но зато сильно и весело.
Ехать к Боре надо было минимум минут сорок. К семи часам Вадим был готов к выходу вполне. Льняной пиджак оливкового цвета, белая рубашка, коричневые брюки. Ему пришлось нервничать и из прихожей кричать и звать жену, которая металась из спальни в ванную, из ванной на кухню, к девочкам, из кухни в спальню, решив в последний момент снять выбранные бусы и надеть другие. Когда терпение Вадима было не на пределе, а уже за пределами, жена успела сказать: «Вадим, ты поезжай один, я всё же не поеду!» Это немедленно высекло молнию и гром. В четверть восьмого, за сорок минут до назначенного времени, они вышли из дома, сели в такси, где жена сразу сказала, что забыла взять куртку и плащ для открытого воздуха.
