Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Книга первая
Совсем в Усть-Бухтарме стало не до веселья, большинство населения жили как пришибленные, под постоянным домокловым мечом ареста, осуждения, выселения, конфискации. В станице, и в бывших казачьих поселках, где проходили аналогичные события, уменьшалось казачье население и увеличивалось пришлое. Пришлым было в основном и начальство. Постоянный гарнизон в крепости упразднили, и теперь порядок обеспечивало волостное отделение милиции, тоже укомплектованное в основном из присланных из уезда милиционеров. Правда, председателем волостного совета избрали местного бывшего новосела из батрацкой семьи.
Совсем плохая жизнь стала у стариков и вдов. Им, потерявшим сыновей и мужей на империалистической войне и в гражданской в составе белых армий, никто ничего, никаких пенсий не платил и не помогал. Потому и мерли старики очень споро, также по нескольку десятков в год, только успевали отпевать и хоронить. Пустели дома, в которые тут же заселяли новоселов. После того как в 26-м году умер благочинный отец Василий, на его место не прибыл новый священник, и уже отпевать стало некому, и церковь без лишнего шума закрыли…
23
Значение образования СССР большинство эмигрантов осознали далеко не сразу. Лишь после того, как в городе воцарилось «троевластие» и стали свободно продаваться центральные советские газеты, в которых отображались практические шаги большевиков по закладыванию основ нового государства, имеющего весьма мало общего со старой Россией, в эмигрантских кругах стали их обсуждать и оценивать…
Однажды Иван принес в свой уже новый дом номер «Правды», в котором была опубликована карта нового административно-территориального деления страны.
– Поля, глянь, что эти подлецы натворили с Россией! Они же фактически одним махом разрушили все, что строилось и скреплялось веками, все перекроили. И знаешь, что они положили в основу нового административного деления? – он начал возмущаться прямо с порога, стряхивая снег с папахи.
Полина, днями занятая работой в Беженском комитете, вечерами и в выходные дни, когда уходила прислуга, целиком посвящала себя дому. Сейчас все ее мысли занимали именно домашние заботы, и потому проникнуться тревогой мужа в той же степени, что и он, Полина не могла. Но Иван этого не замечал.
– Ты только посмотри, вместо генерал-губернаторств, губерний, у них теперь будут союзные, автономные республики и области. Причем в основу этих союзных и автономных республик положен не столько территориальный, сколько национальный принцип. Теперь Украина, Белоруссия, Кавказ, Туркестан, имеют свои отдельные национальные правительства и соответствующие права. То есть они как бы уже и не Россия, а сами по себе, Союзные республики. Мало того, они и то, что осталось в России, тоже раздробили, выделив, так называемые автономные национальные республики. Вот посмотри, – Иван развернул на столе газету.
Полина не очень внимательно взглянула на нее, думая о нерадивости нанятой прислуги, портьерах и обоях, оставшихся в гостиной от старых хозяев. Они ей не нравились, и обои, и прислуга, их надо было менять.
– Представляешь, даже киргиз-кайсацам отдельную автономию даровали, а назвали ее Казахская АССР. Видно, степные киргизы уговорили большевиков так их называть, чтобы с черными иссык-кульскими киргизами не мешаться, они же друг-дружку терпеть не могут. Неужто, все эти Троцкие и прочие не видят, что такое построение государства, на национальной основе, может при первой же большой неурядице привести в лучшем случае к междусобице, а в худшем к распаду страны. А может они к тому и ведут, чтобы окончательно угробить Россию. Но самое возмутительное, что они и весь наш край в эту самую казахскую автономию отдали…
– Что!? – до того слушавшая мужа вполуха, Полина насторожилась и, шурша полами нового халата, подсела к столу, освещенному настольной лампой с зеленым абажуром. – Как это… наша Усть-Бухтарма в автономии… где? Покажи.
– Вот смотри… На этой карте, конечно, Усть-Бухтармы нет, здесь только крупные города. Вот видишь, Семипалатинск и вся область наша вошла в Казахскую автономную республику. И почти вся территория нашего Сибирского Казачьего Войска тоже в эту автономию попали, и Павлодар и Кокчетав, Омск только в России остался. Так что, если этот их новоиспеченный СССР начнет разваливаться, что я думаю при их внешней и внутренней политике неизбежно, то наши родные места могут вообще вне России оказаться. Вот ведь, что подлецы удумали, да за такое их всех перевешать мало! – негодовал Иван, меряя широкими шагами паркет просторной гостиной своего нового дома.
– Погоди Ваня… это как же Усть-Бухтарму, станицу, крепость которую поставили, чтобы рубежи России охранять, ее что киргизам отдают? – не могла до конца понять слова мужа Полина.
– Россия теперь уже не Россия, а СССР, то есть Союз Советских Социалистических Республик. А наша Семипалатинская область теперь входит в одну из таких республик, казахскую автономную социалистическую республику, административным центром которой объявлен Верный, который в угоду киргизам большевики переименовали в Алма-Ата, – пояснил Иван.
– Не могу взять в толк… Верный ведь это центр Семиреченской области. А как же Омск, наша станица ведь всегда войсковому правительству в Омске подчинялась, – продолжала недоумевать Полина.
– Да нет никакого войскового правительства, и все казачьи войска упразднены! – чуть не закричал Иван и без сил рухнул на красивый с гнутой изогнутой спинкой венский стул.
– Ты не снял галоши… грязи натащил, – в некоторой прострации произнесла Полина, глядя то на сапоги мужа, на которых таял не обметенный снег, то на газету.
– Мне тут объяснили, вроде у большевиков есть дьявольский план, уничтожить казачество полностью, потому они и нарезали такие границы, – не обращая внимания на замечание Полины, Иван наклонился к газете и вновь стал объяснять. – Вот видишь, почти вся земля нашего казачьего войска отдана в киргизскую автономию. Первый отдел, кокчетавский полностью, второй, омский почти весь, кроме самого Омска и станиц что рядом с ним. И наш отдел почти весь от Павлодара до Зайсана, только Бийскую линию в России оставили, да и то я думаю потому, что там уже казаков почти всех поголовно вырезали от детей до стариков. И Омск специально отсекли, все равно как голову от тела. Сволочи, подлецы… на куски рубят то, что наши деды, прадеды столетиями создавали! А у нас все окрестности под киргизов загнали, даже те волости, что в Томскую область входили, Семипалатинской передали. Так что весь Бухтарминский край сейчас получается киргизский, и Зыряновск и Риддер.
– Но как же это можно… зачем? У нас по линии-то и киргизов почти нету, в основном казаки да новоселы, еще кержаки живут. Их-то зачем к киргизам? Нет, думаю, навряд ли у них чего получится? – покачала головой Полина.
– Они ведь не только наше войско, они и с другими тоже учудили. Семиреки, понятное дело, целиком в автономии. Уральцев тоже целиком под киргизов загнали. Оренбургские земли часть в России оставили, часть тоже в автономии. Земли терцев, кубанцев тоже покромсали, в угоду кавказским горцам, в их автономии отдали, донскую область между двумя вновь образованными областями поделили Ростовской и Царицинской. В офицерском собрании народ гудит, говорят это их новое деление должно вызвать в стране взрыв возмущения в первую очередь среди русских, который сметет большевизм…
Но надежды на скорый крах советской власти в очередной раз не оправдались. Одновременно с образованием СССР, коммунисты отошли от принципов военного коммунизма и провозгласили НЭП. Они объявили свободу мелкой коммерческой деятельности, а вместо продразверстки власть установила крестьянам твердый продналог. И народ, измученный от восьми лет непрерывной войны, революции, восстаний, крови, голода, грабежа со стороны всех властей и обыкновенных бандитов… народ, наконец, вздохнул свободно. Получив помещичью землю, крестьяне, в первую очередь в центральной России, стали пахать, сеять, рожать детей… жить.
НЭП предоставил возможность и фирме «Чурин и Ко», используя железнодорожное сообщение, поставлять одежду и прочие товары своего производства в магазины советского Торгсина. Некоторые коллеги Ивана приняли советское гражданство и теперь довольно часто по делам фирмы бывали в Москве и других городах Советской России и привозили оттуда самые свежие новости. Один из молодых сотрудников, с которым довольно близко сошелся Иван, съездив, таким образом, несколько раз в Москву, вдруг из человека, более чем лояльно настроенного к большевикам, превратился в ярого антисоветчика. Однажды на корпоративной вечеринке-мальчишнике, по случаю премирования руководством фирмы служащих отдела он, выпив, разоткровенничался с Иваном:
– У большевиков в верхах идет настоящая война за власть, война не на жизнь, а на смерть. Не могут поделить наследство Ленина. Думаете, Дзержинский с Фрунзе просто так концы отдали? Ничего подобного, их просто убрали, как наиболее опасных конкурентов, возглавлявших такие мощные структуры как ОГПУ и РККА. Теперь борьба идет внутри самого ЦК и Политбюро. Руководящий аппарат партии раскололся, наметились три наиболее влиятельные группировки. Первая, так называемые левые коммунисты, там верховодят евреи, все не под своими фамилиями, Троцкий, Зиновьев, Каменев. Вторая, правые коммунисты, там во главе Бухарин, Рыков, Томский. Эти русские и фамилии у них свои, но по духу они интернационалисты и им на Россию и русских так же наплевать, как и евреям. В третьей группировке, там всякой твари по паре, но верховодит грузин Сталин, его настоящая фамилия Джугашвили. Кто возьмет верх совершенно неясно. Евреи, конечно, самые говорливые и хитрые, но за ними большинство рядовых членов партии вряд ли пойдет. Бухарин… слышал я его речи, пустозвон, болтун. Рыков – этот пьяница запойный. А вот грузин пока в тени держится и непонятно что за тип, но по слухам страшно хитер, осторожен и как истый кавказец жесток и беспощаден.
