Владислав Кетат - Дети иллюзий
Пожарнице на голову водружается оправа попроще, из коллекции «Oh!» всего за пятьдесят условных единиц. Подведя не успевшую опомниться клиентку к зеркалу, Игорь давит на самую главную кнопку.
– Эта модель имеет замечательное свойство, – вкрадчиво произносит он, – женщины в ней выглядят моложе.
Пожарница тает на глазах. Готовность к отражению хамских выпадов, ровно как и к совершению оных, с которой она вошла в шоу-рум, уже не просматривается. Во всём её поведении чувствуется предвкушение маленького женского счастья. Теперь она ведёт себя, как любая другая тётка – вертится перед зеркалом, нацепив на голову оправу, которая, со слов Игоря, делает её моложе. Кажется, она уже и сама в это верит.
– Дизайн модели разработан в Париже специально для женщин, которым немного за тридцать, – мурлычет ей на ухо Игорь, – она идеально подходит к такому типу лица, как у вас. Эффект омоложения достигается в первую очередь за счёт использования так называемых экологических, то есть естественных цветов. Видите, оправа очень органично вписывается в контуры лица и почти незаметна на коже?
– Да… – еле слышно отвечает пожарница.
– И ещё, в Москве таких оправ всего две, – Игорь делает долгую паузу и поправляется: – нет, одна. Валерия Мацца уже уехала.
– А кто это, Валерия Ма…?
– Это та блондинка, которая снималась с Бандерасом в рекламе колготок «Сан Пелегрино». «Нашу любовь не разорвать никогда», помните? Вот она у нас здесь, в красном углу.
Игорь указывает рукой на постер, с которого на нас поверх маленьких очёчков взирает обозначенная модель, насколько мне известно, никогда не бывавшая в Москве. Да и очки на ней совсем не те, которые впаривает пожарнице Игорь.
– Ах, да, точно, – шепчет жертва, – похожа…
Игорь аккуратно снимает с её головы оправу и укладывает в очечник.
– К этому очечнику у нас идёт салфетка с микрофиброй, – говорит он, – лучшая на сегодняшний день защита линз от пыли мегаполиса.
Пожарница, которая уже в одной трамвайной остановке от оргазма, смотрит на Игоря полными подросткового тумана глазами; Игорь отвечает ей спокойным взглядом профессионального вруна. Пока та не опомнилась, он помогает ей одеться и, не дав положить глаз на что-нибудь ещё, плавно выпроваживает из офиса.
– Разработан в Париже специально для женщин немного за тридцать, говоришь? – спрашивает его Климов, когда тот возвращается на рабочее место. – И что это за экологические цвета?
– Врать надо поэтично, Гарри, особенно женщинам, – отвечает тот, закуривая. – Разве ты не понимаешь, что враньё – это искусство?
– Ещё один романтик, – вздыхает Климов, – Гарри, почему ты её просто не выставил?
– Ты что, сдурел? – удивляется Востоков. – Хочешь навсегда испортить отношения с пожарным? Кроме того, мы остались в выигрыше. Солнцезащитные очки стоят дороже, чем тот «Oh!», что я ей впарил.
– И этого человека ты только что назвал романтиком? – вырывается у меня.
Климов открывает рот, чтобы что-то мне ответить, но Востоков его опережает:
– Валера, романтика, – говорит он, подавив улыбку, – всего лишь идеализация ужасающей действительности, и никто не запрещает с её помощью зарабатывать деньги. А женщины, как тебе должно быть известно, наиболее падки на романтическую белиберду, и нам, мужчинам, сам бог велел этим пользоваться. Так что романтика – обратная сторона прагматики.
– То есть ты – прагматик?
Востоков теперь улыбается во весь рот:
– Нет, Валера, я именно романтик, поскольку, пусть на короткое время, но создаю для женщин идеальный мир, в котором они красивы и желанны. Я дарю им счастье, понимаешь?
– Продаёшь, – уточняю я.
Игорь отрицательно мотает головой:
– Именно что даю. Счастье невозможно продать. Полученные от них деньги – это гонорар за спектакль.
Наш разговор прерывается резким щелчком открывающейся входной двери. Поворачиваем головы на звук и видим вошедшую девушку, лицо которой кажется мне знакомым. Приглядевшись, я соображаю, что это та самая девушка, насчёт которой поспорили мои шефья.
– Я пришла, – прямо с порога заявляет она. – Мне нужны одни очки, чтобы выглядеть как стерва, и вторые, чтобы я была похожа на маленькую девочку.
Игорь принимает задумчивую позу.
– Другими словами, вы хотите, как и все женщины, иметь в своём арсенале образ херувима и дьяволицы? – уточняет он.
– Ну да, – пожимает плечами девушка. – А что тут такого… Это можно сделать?
Востоков разводит руками, словно радушный хозяин:
– Ну, разумеется! Для этого мы тут и сидим, добро пожаловать в сказку!
Девушка уверенно проходит вглубь шоу-рума. Игорь принимает у неё дублёнку, и, когда гостья поворачивается к нам спиной, делает в отношении Климова жест, который в новые времена стал означать намерение кого-либо позвонить кому-либо по телефону, а в старые означал предложение выпить. На что Климов отвечает жестом, которым по слухам японские проститутки заманивают клиентов, проще говоря, кукиш.
– Как свидетель пари, могу засвидетельствовать ваш проигрыш, сэр, – говорю я ему тихо, чтобы не было слышно в зале, – поэтому считаю ваш жест неуместным.
– Да иди ты! – отмахивается он от меня. – Это же не ты бутылку Смирновки проиграл.
– Две бутылки, – поправляю я, – сегодня понедельник.
– Вот непруха, – сквозь зубы цедит Климов, – целых две бутылки…
Будто услышав нас, Востоков поворачивается и высовывает на полную длину розовый язык.
– Во всём нужно видеть хорошую сторону, – говорю я, не меняя тона, – будет лишний повод выпить хорошей водки. Вряд ли господин генеральный директор выжрет целый литр в одно лицо.
– Тоже верно, – вздыхает Климов, – хотя, как знать…
Игорь в это время трудится над гостьей. Первую пару очков он подобрал ей без труда, так что дьявольский лик той уже обеспечен, осталось только решить вопрос с ангельским. А с этим возникают некоторые проблемы, поскольку девушкино личико давно и навсегда растеряло все ангельские атрибуты, если таковые вообще присутствовали. По мне так она похожа на повидавшую виды кошку, что и обусловило лёгкость подбора ей «инфернальной» оправы.
– Думаю, вам стоит поменять причёску, – предлагает Игорь, – как вы на это смотрите?
– Забрать всё назад, или вообще сделать хвост, – отзывается девушка. – Вот так?
Она показывает, как примерно это будет выглядеть.
– Нет, назад не надо, – задумчиво произносит Игорь, – у ангелов хвоста быть не может, это аксессуар совсем других персонажей. Давайте лучше волосы совсем распустим и немного распушим.
Девушка делает, что ей говорят. Заколка, которая держала её причёску, ложится рядом с оправами. Волнистые светло-русые локоны рассыпаются по плечам. Девушка достаёт из сумочки расчёску и в несколько взмахов приводит волосы в распушённое состояние.
– Теперь сотрите помаду, – Игорь протягивает ей оставшуюся с обеда салфетку.
Девушка повинуется.
– А теперь попробуем вот эту оправу. – Игорь протягивает девушке тот же самый «Oh!», который несколько минут назад втюхал пожарнице.
– Ну как? – спрашивает он.
– Охренеть, – только и может сказать девушка, – нет, правда охренеть!
Преображение действительно потрясающее. Правда, я не совсем уверен, что достигнуто оно исключительно оправой, но факт остаётся фактом: девушка из инфернального персонажа превратилась в практически небесный. Мы с Климовым и Розовым в восхищении аплодируем. Востоков картинно кланяется:
– Некоторые называют это чудом, а я называю это работой.
Какое-то время девушка любуется собой в зеркале, потом, будто опомнившись, спрашивает:
– Сколько с меня?
– Два раза по пятьдесят пять за всё, – чётко отвечает Игорь, – по курсу – шесть двадцать.
– Спасибо, я помню. – Девушка достаёт из сумочки новенькие доллары. – Вот как раз без сдачи, сто десять.
Игорь берёт из её рук деньги.
– Вы что, там у себя их печатаете?
– Храним, – отвечает девушка, – я в банке работаю.
– В каком, если не секрет?
– «СБС-Агро».
– Подумать только, какое совпадение! – Игорь складывает ладони, будто собирается молиться. – Мы держим у вас наши капиталы.
– Приятно слышать, – улыбается девушка, – а можно получить какой-нибудь платёжный документ?
– Валера, приходничек! – командует Востоков.
Я выписываю приходный ордер и отношу девушке. Та пробегает по нему глазами, попутно смерив меня оценивающим взглядом.
– Спасибо, вы очень любезны, – говорит она.
– Не за что, – отвечаю я, – некоторые называют это чудом, я называю это работой.
Девушка смеётся, как мне кажется, немножко ненатурально. После того как она успокаивается, мы раскланиваемся.
– Только не ходите с демонстрационными линзами, – на прощание говорит ей Игорь, – обязательно пойдите в оптику и вставьте «нулёвки».
