Олег Мухин - Человек: 2. Deus est machina (Бог в машине)
Двоих я этим ножичком и порешил. А третьего, того что с бородкой, леской собственной удавил. Народ как это увидел, обрадовался, начал мне аплодировать. Словно я Брюс Виллис какой-то.
В кабине кровь пилотов аж под ногами хлюпала. А эта сволочь египетская самолёт уже на небоскрёб нацелил. Ну, я ему по быстрому голову свернул и сам за штурвал уселся. Минуты три-четыре у меня оставалось. Я штурвал влево, вправо – ничего. На себя потянул – никакой реакции. Самолёт меня не слушается. В полный отказ ушёл.
Последнее, что помню, – увидел расширенные от ужаса глаза какого-то парня, смотрящего сквозь окно небоскрёба на гигантскую тушу «Боинга-767», который вот-вот врежется в северную башню Всемирного Торгового Центра. Услышал, как заверещала та женщина в зелёной кофточке. И как я от страха крикнул: «Банзай!»
3На указателе было написано: SAN TROPEZ.
Потянулись сельские деревянные домики. На фоне одного из них я увидел молодую супружескую парочку – танцующих испанцев. На самом деле они не танцевали, а только делали вид, что танцуют. Поскольку танцевать им не позволяли туго натянутые верёвки, во все стороны идущие от их гибких тел. Концы верёвок были привязаны к колышкам, вбитым в землю. Как у туристической палатки.
– Что-то типа ныряльщика, – сказал я.
– Да. Там, на озере, был их сынок, – подтвердил Гримл-Громбл.
У ныряльщика из воды торчали ноги, а круги от него не шли. Видимо, он давно нырнул. Да забыл вынырнуть.
Впереди, оставляя за собой облако пыли, кто-то ехал нам навстречу. Громко тарахтел мотор.
– Только ведь искупались, – недовольно пробурчал гном.
Буквально через минуту мимо нас пронёсся мотоциклист. На него я внимание не обратил, а вот от его спутницы трудно было оторвать взгляд. На заднем сиденье мотоцикла сидела совершенно голая, очень сексуальная рыжеволосая красотка в красных лакированных туфельках и с красным же ранцем на спине.
«Порнозвезда», – подумал я.
Облако пыли накрыло нас, и мы закашляли. А когда прокашлялись, я спросил у гнома:
– Кто этот мотоциклист?
– Кто, не знаю, но то, что он уже нашёл то, что искал, это бесспорно.
– Бесспорно, что он с порно, – пошутил я.
Гном захихикал.
Дальше дорога шла вверх. Въехав на пригорок, я увидел справа, за полем, синюю полоску моря.
– Сворачивай к морю, – сказал гном. – На берегу не так душно будет.
С моря потянуло свежестью. Я поднажал. Велосипед подкатил к развилке. На квадратном дорожном знаке была нарисована вилка. Отсюда стали видны бухта и песчаный пляж.
– Как называется бухта? – спросил я у Гримбла-Громбла.
– Кратковременная потеря рассудка, – был его ответ.
Над бухтой кружил дельтаплан. На самом же пляже стояло несколько сотен кроватей, вереницей в пять рядов растянувшихся вдоль побережья. Кровати были металлические, аккуратно застланные одеялами. Между кроватями ходила медсестра с пухлой стопкой постельного белья.
Съезжая с кручи в бухту, я заметил и темноволосого парня, сидящего на одной из кроватей и читающего какую-то большую книгу. Когда мы к нему приблизились, он закрыл книгу, отложив её в сторону. На обложке я прочёл: «Inside Out» («Шиворот-навыворот»).
– Как книга? – спросил я у него.
– Такую чушь пишет! – махнул рукой парень.
На нём была чёрная футболка с жёлтыми буквами LSyD.
– Не подскажете, где оно? – снова спросил я.
Парень поглядел на меня, нахмурился и сказал:
– Это тебе в «Баттерси» надо. Там чего только нет.
4Зал взорвался овациями. Зрители хлопали, стоя. В знак уважения к человеку, который только что завершил своё потрясающее шоу. Расшитая блёстками рубашка, строгие тёмные брюки, театральные жесты признательности, обворожительная улыбка. Маг, волшебник и чародей, великий и непревзойдённый Дэвид Копперфильд. Собственной персоной.
Артём выключил запись, подумал: «Да, его фокусы впечатляют. Особенно поражают полёты. Задаёшься вопросом – как он это всё делает? Не зная секрета, складывается впечатление, что Копперфильд – современный старик Хоттабыч или Джинн из лампы Аладдина. На самом деле – хорошо подготовленные сложные технические трюки. Ничего более. Это понятно. А вот что такое моя телефонная будка? Полный туман».
Артём посмотрел на приклеенную скотчем к обоям фотографию, вырезанную из «British Style». Опершись о красную телефонную будку, ему улыбался Сева Новгородцев. Седые длинные волосы, на голове чёрный цилиндр, руки нагло всунуты в карманы потёртых синих джинсов, расстёгнутый чёрный пиджак, на лацкане – аляповатый белый крест, маленьким колечком соединённый с красной пятиугольной планкой. Общий посыл – «посмотрите на меня, какой я крутой, получил орден из рук коронованной особы, да я теперь небожитель, не меньше». Журнал вынес фото на обложку, внизу приписав: «Сева Новгородцев: Sax, Sex & Sixty Six».
«В этом наряде он больше похож на Безумного Шляпника из «Алисы в Стране Чудес», чем на диск-жокея, – усмехнулся Артём. – …Раньше я действительно боготворил Севу. Ловил каждое его слово, смеялся над его антисоветскими шутками. По пятницам в полночь настраивал старенький «VEF» на Русскую службу Би-Би-Си, чтобы услышать «Рок-посевы». Потом записывал передачи на магнитофон и распечатывал текст на пишущей машинке. Как только «железный занавес» рухнул, отправил Севе письмо. Он на самом деле реально помог мне в плане организации Клуба – сделал несколько передач по моим письмам. Но потом настал момент, когда я понял, что Сева, грубо говоря, никто, лишь ловкий мошенник. Он плохо знает историю «Pink Floyd». Совершенно не вник в смысл альбома «Amused To Death». Да и вообще, как оказалось, Новгородцев не очень-то любит рок-музыку. Он ведь джазист, саксофонист. А рок-музыка для него это просто работа, а не настоящая привязанность. Так уж сложилась жизнь, что ему пришлось делать программы о роке. За двадцать лет не взять ни одного интервью ни у одного знаменитого рок-музыканта! Я бы на его месте уже пил чай с Полом МакКартни, а с Ричи Блэкмором в футбол играл… Да, на вид точно такая же будка, как у меня. Только вот моя явно от Копперфильда.»
Артём перевёл взгляд с фотографии Севы на картину Сторма Торгерсона в рамочке по соседству. На картине были изображены два идола, «два истукана с острова Пасхи», как сказал Сашка Немец, смотрящие друг на друга, глаза в глаза. И он сразу же вспомнил свой наркотический трип.
5– Жили-были два брата-близнеца, – рассказывал гном. – Одного звали Виш Ю, а другого – Вё Хиа…
– Китайцы? – поинтересовался я.
– Местные. Сан-тропезцы… Один работал музыкантом, второй – бизнесменом. И оба однажды сгорели…
– На работе?
– Нет. На улице. Просто поздоровались, друг другу руки пожали и натурально загорелись. Рыжим пламенем. Сперва Вё Хиа полыхнул, потом – Виш Ю.
– Прогорели, наверное.
– То, что от них осталось, тут вот и похоронили. А сверху пирамиды поставили. Типа памятников. Всем Сен-Тропезом деньги собирали.
Пирамиды были высокие, сложенные из белых пластиковых кирпичей, одна на другую похожие, как близнецы. На той, что слева, было написано: WISH YOU, а ниже можно было прочесть эпитафию – Remember A Day (Вспомни День). На той, что справа, стояло имя: WERE HERE, а эпитафия была такая – Let There Be More Light (Пусть Там Будет Больше Света).
Я шёл пешком, потому что велосипед увязал в песке, не ехал, и его пришлось бросить на границе пустыни. «Дипломат» с наклейками-этикетками «Obscured By Clouds», «Dark Side Of The Moon» и «Wish You Were Here» остался в багажнике. Гримбл-Громбл сидел у меня на плече.
– Вон она! – крикнул гном пискляво.
На горизонте подсвеченное красными лучами заходящего солнца, показалось мрачное строение электростанции. Благодаря четырём столбообразным трубам создавалась иллюзия севшего на мель корабля.
– «Баттерси» раньше была центром современности. А теперь там упадок и запустение. Теперь она тоже что-то вроде памятника. Прошлой жизни.
И действительно, когда я к ней подошёл, то увидел разбитые окна, осыпавшуюся штукатурку, отвалившуюся плитку, прогнившие доски, ржавую колючую проволоку. На одной из потемневших от времени стен кто-то гвоздём нацарапал: THE FINAL CUT. Кривыми буквами.
Как сказал парень с пляжа, здесь много чего было – целый склад старого барахла. Внутри электростанции в полном беспорядке валялись телевизоры, каски, часы, инвалидные кресла, подушки, колокола, шприцы, молотки, парики, пулемёты, рюмки, радиоприёмники, призмы, вуали, указки, манекены, кассовые аппараты, занавески, мегафоны, аквариумы, кресла, парашюты и прочая всякая дребедень.
– Нет тут ничего моего, – печально сказал я после долгого безрезультатного осмотра.
– Вон оно, – гном указал своей маленькой ручкой на тёмный угол помещения.
И тут я тоже его увидел.
– Это разве моё? – растерянно спросил я.
– Ну не моё же, – ответил Гримбл-Громбл. – Моё у меня.
– Там ведь два лица.
– Даже три – два лица в профиль, плюс ещё одно, из них состоящее. Три лица в одном.
