Олег Мухин - Человек: 2. Deus est machina (Бог в машине)
– На какой минуте?
– На 11 минуте, 32 секунде. Шёпот какой-то сатанинский… Ой! Совсем забыл тебе сказать. Хорошо, что вспомнил. Ты обращал внимание на даты дней рождения флойдов? Роджер Вотерс родился 6 сентября – вчера, значит, отметил. Сид Барретт – 6 января. А у Дэвида Гилмора день рождения – 6 марта.
– И что?
– А то. Три основных фигуры «Пинк Флойда» – три шестёрки. Число зверя. «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть».
Юрим процитировал библию.
– То есть…
– Конечно! Чтобы стать знаменитыми, они продали души дьяволу!
«Это уже ни в какие ворота, – у Артёма лопнуло терпение. – Больше не хочу слушать бред. Устал от идиота… По-моему, у Вотерса день рождения не шестого, а девятого… Обкурился он что ли?… Может, и мне наркотиков заказать? Никогда не пробовал… А то грустно как-то снова стало.»
– Артём, ты где? Куда пропал? Алло, Артём!
Артём повесил трубку.
7Игрушки, игрушки, игрушки и ещё раз игрушки. Плюшевые мишки, зайцы, заводные автомобильчики, барабаны, волчки, кегли, пистолеты, автоматы, мячи, дудочки, кубики, сабли, пожарные машины, солдатики, пирамидки, свистки, танки, роботы, коробки с настольными играми: лото, паззлы, шашки, конструкторы, сборные модели самолётов, кораблей и прочее, прочее, прочее. Всё было свалено в кучу – не пройдёшь. Он встал на колени, поднялся во весь рост. За огромным морем игрушек увидел кусочек красной крыши телефонной будки. Будка стояла почти в самом углу ангара.
Прямо над головой – рукой подать – висел тельфер. Хет-трик засунул «макарова» за пояс, снял джинсовую куртку, подпрыгнул, уцепился за балку, долез до тельфера, подтянул к себе пульт управления, одной рукой повис на крюке, другой нажал на кнопку.
Доехал до конца ангара, опустился на бетон. Здесь было почти пусто. Можно было ходить.
В будке на полу сидел человек в костюме клоуна. То ли мёртвый, то ли живой – непонятно. Хет-трик распахнул дверь. Несмотря на рыжий курчавый парик, красный шарик носа на резинке и разноцветный балахон, не узнать Аналитика было нельзя. Он так сладко чему-то улыбался во сне, что Хет-трик наконец-то перестал его бояться. Рядом с Аналитиком лежал пластмассовый буратино.
– Так вот где ты спрятался, Петрович! – громко сказал Хет-трик. – Давай просыпайся! Я вернулся! Подъём! Будем деньги делить!
Аналитик открыл глаза, обрадовался.
– Ой, Ванюшка. А я тебя заждался совсем. Выбраться не могу. Сижу тут, как хрен знает кто. Ты батарейки принёс?
Из носа Аналитика тянулись две зелёные дорожки соплей, но он их почему-то вытирать не спешил.
– Какие батарейки? – не понял Хет-трик.
– Как «какие», Ваня, – «Крона». Железная дорога без них никак не работает. А Машина батареек не даёт… Так ты что, не принёс батареек, значит?
«Да он же с ума съехал, – догадался Хет-трик. – Я и сам-то еле держусь… А я всё думаю, откуда игрушки.»
– Подожди-ка, Олег Петрович. Ты мне лучше скажи, где ты доллары и золото взял.
– Машина дала, Ванечка, Машина. Телефонная будка. Надо только код набрать и пожелать. Будка всё тебе даст.
– Будка? Это же вроде психотронное оружие.
– Какое оружие, Ваня? Телефонная связь с Богом. Прямая линия. Это – Машина Теслы. Его изобретение. А моя голова – Машина Тьюринга. Я один догадался, задачку решил. И код я, Ванюша, отгадал. Долго не мог. Но отгадал всё-таки. Очень простой оказался… Как же я теперь без батареек? А, Ваня?
«Что он несёт! Точно свихнулся. Пора с ним заканчивать.»
– Где твоя мобила, Петрович? Почему не отвечал?
– Мобилы нету. Слиток свалился и вдрызг. Пять килограммов-то весу, – Аналитик засмеялся, показав жестами, как упал слиток и что стало с мобильным телефоном. Потом подошёл к игрушечной железной дороге, опустился на четвереньки. Рукой повёл по рельсам паровозик с вагончиками. – Придётся так ехать. Ту-ту! Ту-ту!
«Дорога-то гэдээровская. У сына в детстве такая же была. – подумал Хет-трик. – Кажется, я дверь ангара забыл запереть. Ладно, ничего.»
Он вытащил пистолет. Из кармана штанов достал глушитель, прикрутил. Аналитик был полностью увлечён железной дорогой.
– Слышь, Аналитик. А код-то какой?
– Что? Код? А… Год рождения, год смерти. Год рождения, год смерти. Год рождения, год смерти. Пых-пых, пых-пых! Пых-пых, пых-пых! Ту-ту! Ту-ту! Ту-ту! Поберегись!
Хет-трик сделал два выстрела. Один – в сердце Аналитику. Второй – ему в голову. Контрольный.
8На бельевых верёвках колышимое тёплым ветерком болталось женское нижнее бельё: панталоны, лифчики, комбинашки. Какой-то молодой парень, сняв с верёвки лифчик, пытался примерить его на себя.
– Простите, вы не подскажете?… – начал я фразу, но так и не закончил её, потому что парень бросился бежать – только пятки засверкали.
У ворот, сколоченных из неструганных и неокрашенных досок, я увидел волынщика. Однако трогать его не стал. Пусть играет свою шотландскую тягомотину. Только подумал: «А что у шотландца под юбкой?»
Сразу за воротами стоял большой трёхколёсный велосипед. На руле вместо звонка, свесив ножки, сидел гном Гримбл-Громбл. Сидел ко мне спиной.
– Вы не знаете, где оно? – обратился я к нему.
Гном обернулся, посмотрел на меня своими глазками-бусинками, поморщился и сказал:
– Ничего себе… Нет, не знаю. Но поискать можно. Садись, поехали.
Я поставил «дипломат» в багажник, поплотнее нахлобучил чёрный котелок, подтянул белые нитяные перчатки, взобрался на сиденье, и мы покатили.
Дорога была пыльная, но без ухабов, велосипед почти не трясло. Нормальная была дорога.
– Брысь, Сэм! – крикнул гном чёрному коту, попытавшемуся её нам перебежать. – Брысь, Люцифер! А то удачи не будет.
– Как надоели, – в ответ недовольно мурлыкнул кот. – Пойду напьюсь валерьянки.
– Кто это у вас женское бельё ворует? – спросил я гнома.
– Арнольд Лэйн, кто ж ещё? Он как с Эмили поцапается, так всегда отомстить ей норовит.
Вокруг шелестела изумрудно-малахитовая трава.
– Красиво, – восхитился я.
Гном понял, о чём речь, сказал с пафосом:
– Луга Грантчестера!
Видимо, ему тоже очень нравилась здешняя природа.
На лугу паслась пёстрая корова. Мы подъехали к ней.
– Настрой приборы на центр Солнца, – промычала она и, немного пожевав жвачку, добавила: – Забирай стетоскоп и проваливай.
«Грубиянка», – подумал я, а вслух сказал:
– Не в духе она, что ли?
– Не обращай внимание. Конопли Лулубель наелась, вот и приняла тебя за ветеринара.
Я надавил на педали. «У кого же ещё узнать?»
Впереди, у обочины дороги, расстелив на траве юнион-джек и скрестив по-индийски ноги, сидел полуобнажённый человек. Человек загорал и курил сигару. Рядом на спиртовке жарилась яичница с беконом.
– Кто это? – спросил я у Гримбла-Громбла.
– Алан. Он в это время обычно завтракает.
От сковородки шёл аппетитный запах, смешанный с ароматом сигары. Мы подъехали к Алану.
– Добрый день, – сказал я. – Можно к вам присоединиться? У меня в портфеле есть яблоки и апельсины.
– Могу предложить только сигару. Хочешь? – ответил Алан.
«Жадина, – подумал я. – Знает ведь, что не курю.» Вслух же спросил:
– Не видели, где оно?
Алан посмотрел на меня, скривился, ответил:
– Поосторожней с топором, Юджин.
– О чём это он? – спросил я, когда мы немного откатились.
– Да бродит тут один военный по маковому полю. С коробкой киноплёнки под мышкой и с кухонным ножом в спине.
Велосипед запылил по грунтовке. На пути нам попалась отара овец, которую к неподалёку видневшемуся озеру гнали собаки. После овец к водопою проследовало и стадо свиней.
Старое жирное солнце было уже в самом зените. Припекало.
– Жарко, – сказал я.
– Лето шестьдесят восьмого, – равнодушно прокомментировал Гримбл-Громбл.
Похоже, он тоже страдал от высокой температуры.
– Может быть, и нам съездить к озеру? Водички попьём.
– Я не против, – согласился гном.
9Если бы не заикание, то Ричард, скорее всего, стал бы, как его отец, адвокатом, и, может быть, даже достиг дедушкиных высот. (А дед его, достопочтенный сэр Джордж Брэнсон, был, между прочим, судьёй Высшего суда и членом тайного совета.) Юрист-заика – что может быть более нелепым? Дефект речи мешал молодому Ричарду и в учёбе. (К сожалению, никакие логопеды помочь ему не сумели.) Однако именно это обстоятельство явилось побудительным мотивом, чтобы Ричард Брэнсон смог заявить о себе во всеуслышание.
С ранней юности у Ричарда проявилась тяга к предпринимательству. Известно, что он занимался выращиванием рождественских елей и разведением волнистых попугайчиков. И хотя эти затеи потерпели неудачу, Ричард не отчаивался. В шестнадцать лет он организовал свой первый успешный бизнес – журнал «Student», а в семнадцать даже руководил студенческим благотворительным фондом. Но основной стартовый капитал младший из Брэнсонов сколотил, занимаясь звукозаписывающим бизнесом.
