Лёля Графоманская - Что написано пером (сборник)
К одиннадцати я оделась, собралась и замерла в стойке около окна. Не хочу описывать умирание времени в промежутке между двенадцатью и шестью вечера. Я уже зализала эти раны. Звонить? Не стала. Он потом сказал, что он так и знал, что я не буду звонить. Я классически простояла у окна всю субботу, а в воскресенье запретила себе ждать.
Через пару недель (это я сейчас так легко обозначаю этот несущественный, с точки зрения вечности, срок) выяснилось, что он, стирая из телефона сообщения от меня и ко мне, удаляя списки входящих и исходящих звонков (чтоб не обнаружила жена), нечаянно стер мой номер телефона. Я съела эту версию, потому что вальдшнеп был подстрелен. Но я-то понимала: он знает, где я живу – дом, подъезд и этаж. И без комментариев. Думаешь, это мне что-нибудь подсказало? Нет. Я опять расквасилась и опять впала в телефонный гипноз, и опять заваливала его эсэмэсками… Классика! Он отвечал, обещал, уверял… какие еще там есть глаголы для обозначения такого процесса? Вот-вот, все это было.
Следующая встреча не могла не быть назначенной. Как сейчас помню – это было в четверг, мой счастливый день. Рабочий день заканчивался, он позвонил мне и сказал, что выезжает из офиса. Я должна была ждать его около рынка на своей машине в семь часов. Уже в половине седьмого я стояла там, где нужно. Он позвонил и сказал, что уже выехал и будет на месте вовремя.
– Ничто не может нам помешать, – сказал он теплым и сильным голосом, – я сам не верю своему счастью, но я уже еду к тебе.
В семь часов он не приехал. Я не стала звонить, зная, какие в Москве пробки в это время. В половине восьмого он позвонил сам и сказал…, что вернулся на работу, потому что у них там пожар в архиве, и Сам просил Одного Товарища сгонять туда и проконтролировать лично весь процесс: все-таки архив, коммерческие тайны и все такое.
– Я все понимаю, – ответила я ровным и спокойным голосом, – тут ничего не поделаешь.
– Я там все разгребу сегодня, а завтра мы с тобой все равно поедем. Я тебе позвоню.
Он позвонил на следующий день и сказал, что на пожаре он пробыл до двух часов ночи – дело оказалось нешуточное. А сегодня он руководит процессом переноски архива в другое помещение и приехать тоже не сможет, потому что работы тут до позднего вечера. Я похвалила его за самоотверженный труд, пообещала ему подарить именной пожарный шлем и заодно поинтересовалась, не от его ли кресла распространился пожар по зданию?
– Но завтра я точно приеду и мы вырвемся хоть на денек, я договорился с шефом, он понимает, что мне надо отдохнуть, – так сказал, что нельзя было не поверить. Да и не врал он, не лукавил, не придумывал ничего. Я это чувствую всегда, меня трудно обмануть и оставить факт вранья незамеченным.
Я уже почти не ждала, …нет, я вру, конечно, это мне сейчас кажется, что не ждала, – это я теперь умею не ждать. Еще ждала, конечно, и он позвонил и сказал, что сегодня вечером мы точно увидимся – хоть два часа, но наши. Целых два часа! Это роскошь по сравнению с тем, что я могла себе позволить вымечтать в такой ситуации!
– Я буду к шести часам у тебя и позвоню, как подъеду к твоему дому. – Он не врал, он хотел приехать за мной, это точно. Я слышала его усталый голос и придумывала, как я его буду сегодня ублажать, расслаблять и баюкать…
Ой, граждане, вы сейчас лопнете от смеха, но в шесть часов он не приехал, а позвонил на следующее утро и сообщил, что как только он отъехал от ворот своей компании, ему позвонили из здания и сказали, что на последнем этаже в туалете, видимо от жара и огня, лопнула канализация, и все это добро течет по шикарному мрамору, наборному паркету, оставшемуся на этажах, не пострадавших от пожара…
Я – взрослая и умная девочка, и я сказала ему:
– Ну вот, солнце, ты теперь еще и знатный сантехник… по кличке Огонёк. Кроме сиятельного шлема я вручу тебе золотой вантуз и платиновый трос для прочистки канализации. Ладно, разгребай свое дерьмо, я подожду.
Я ни на минуту не усомнилась в его правдивости, я знаю, что все это – и пожар, и потоп – чистая правда. Гм… не очень, конечно, чистая…, но – правда.
Конечно, дерьма оказалось намного больше, чем мы оба думали. Потому что вслед за этим последовали разборки, следствия, выяснения, восстановление утраченного. А между тем никто не снимал с Одного Товарища обязанности двигать бизнес в заданном направлении: договоры заключены, контрагенты строги, а деньги надо ковать даже лежа. Теперь его звали уже Огонёк, Великий Сантехник всех Времен и Народов.
Он редко звонил и бесцветным голосом, усталым безмерно, спрашивал что-то дежурное. Спасибо ему за это. Я и сейчас верю, что у него просто не было сил на меня. Да и у меня не было сил на него, потому что я почувствовала вес моего Ангела на плече. Наконец-то я его почувствовала! Я так удивилась его присутствию, я так растерялась, что первый мой вопрос ему был совершенно дурацкий:
– Неужели Огонёк мне так противопоказан, что ты не пожалел поджечь и затопить прекрасный особняк?!!
Последнее слово должно было остаться за мной, и это слово могло было быть только прославляющей одой – в конце-концов, Огонёк поступил как нормальный мужчина. Если он и врал, то лишь самую малость и для моего же блага. Он умный, добрый, порядочный и сильный человек. Так я и сказала Великому Сантехнику Всех Времен и Народов, водружая его на пожизненный в моих (и его) глазах пьедестал, у подножия которого воткнут в землю золотой вантуз.
3
Последние известия
С тех пор прошло несколько лет. На минувшей неделе я два часа провела в приемной Огонька. Визит был сугубо делового свойства – моя компания хочет заключить договор с его компанией. Мы распивали чаи, трепались про общих знакомых, он всячески избегал темы своей семьи, зато подробно расспросил про моего мужа и про спасение утопающих. Сказал, мол, я поступила правильно, что отпустила его ноги, и т. д. и т. п. На прощанье он пожал мне руку (!) и, просканировав меня за долю секунды, наклонился и чмокнул в щечку. Я знаю, это искушение для меня. Но я выстою и переживу игру его весенних гормонов. Мой добрый Ангел, не надо ничего больше поджигать, я все поняла с первого раза. Я же взрослая и умная девочка…
Моя соседка Любаня
Педагогическая поэма
Посвящается Лизане Б.
Моя соседка Любаня – почти святая женщина! Потому что ей нравится все, что я делаю. А кто устоит? Вот и я слаба. Любаню обожаю. Мы сразу нашли с ней общий язык, потому что свой адрес она сразу преподнесла так, что забыть его я никогда не смогу:
– Меня легко найти, – сказала она, – «три-шестьдесят две» и «четыре-двенадцать» – дом тридцать шесть, корпус два, четвертый этаж, двенадцатая квартира.
Ну и кто бы не запомнил? Ведь и индивидуальный подход нашла, и ностальгическую струну задела! Душа-человек!
Я люблю заглядывать в ее глаза – там такое творится! И это вспыхивает из глубины при малейшей провокации и начинает сиять, переливаться и фонтанировать – и всегда в масть! Даже телефонный или электронный вид общения – не помеха для осязания ее упругой энергии творчества и прорыва. Ясное дело, всем вокруг кажется, что Любаня – трактор «Беларусь». Таким чаще всего не предлагают помощь – за них сами охотно прячутся и цепляются. Подобных женщин не принято рассматривать с точки зрения экстерьера – не в том, де, ценность! И вот это обстоятельство и сеет самые ужасные комплексы в нежные души титанов. Любаня в этом смысле – не исключение. По себе знаю (хотя уже начинаю забывать) это ужасное ощущение неидеальности. При этом вылетает «в трубу» столько внутренней энергии, что совсем не остается на критический взгляд на ситуацию. Впрочем, я не об этом хотела, тем более что Любаня, с моей точки зрения, – образец женской красоты.
Любаня нежно называет меня «Мамаша», а в особо пафосные моменты – «Родина-мать». У нас обеих имеются сыновья одного возраста. Хорошие мальчики из хороших семей с хорошими задатками, заквашенными на хороших традициях. Периодически мы с Любаней встречаемся на скамейке «на скверу», или в моей кухне, или просто в очереди за помидорами и цементируем наши и без того крепкие отношения. Мы делимся чудесными впечатлениями от наших чудесных мальчиков и сверяем друг по другу их взросление, мужание и др.
Мы обе преизрядно вложили в наших детей любви, собственных невостребованных талантов, денег, конечно, да и просто времени, откроенного щедро от собственных жизней. Бескорыстно, разумеется. Но бескорыстие всегда вознаграждается, и однажды, в прекрасный для меня день я осознала, что начала получать дивиденды от того, что предполагалось быть нестяжательским (или бесплатным – какой синоним лучше подходит?)…
Через собственного ребенка я научилась вдруг понимать мужчин и делать лестные для них и радостные для себя выводы. Короче говоря, сын вдруг стал покровительствовать мне: закрывать глаза на мои «женские штучки», стал видеть и мыть сам, без активирования с моей стороны, грязную посуду, мгновенно откликаться на любую просьбу о помощи, даже если работа ему неприятна. Ну и все такое. Он просто стал по-настоящему жалеть меня и сочувствовать делом. Но самое главное: он стал звонить мне так, как звонят обеспокоенные родители загулявшему допоздна подростку или как муж звонит жене, если она дольше обычного задерживается. Он стал звонить мне днем, если утром ему показалось, что моя душа не на месте (и никогда не ошибся при этом!), он названивает в течение всего дня и справляется о моем самочувствии, интересуется моими планами, а еще шлет сообщения, просто чтоб отметиться в моем личном пространстве… Конечно, я-то понимаю, почему сын стал так поступать, у меня давно имеется теория на этот счет. Я имею ввиду открытый мной для человечества «синдром бесхозной самки» – СБС. Вы не знаете еще об этом?!! Рассказываю
