Саша Филипенко - Красный Крест. Роман
– А я ел ногу, шоколадную!
– А я погоны ел и медали!
– Это как, парни?
– У нас сегодня у Люды Куницыной день рождения. Ее папа принес торт в виде товарища Сталина… он в цветочках и в гробу был, с шоколадом.
– Во весь рост, что ли, торт?
– Да-да!
– Да нет! – начинают спорить мальчишки.
– Да-да!
– Да нет же! Наша воспитательница сказала, что была в Москве в Мавзолее и что размером торт больше похож на Ленина, потому что тот маленький…
– Но торт-то вкусный?
– Не-а, «Киевский», с грибочками, лучше!
Я улыбаюсь, выбрасываю сигарету и, сделав последний глоток кофе, треплю парня по голове. Это все, что нам нужно знать об истории: тиран, который десятилетиями наводил страх на миллионы собственных сограждан, одним осенним днем обязательно превратится в салат или торт.
Почувствовав холод, я решаю вернуться домой. Поднимаясь по ступенькам, к ужасу своему, я вижу соседку.
«Черт бы ее побрал», – думаю я.
– Доброе утро, Саша!
– Ничего себе! Вы прогрессируете…
– Это все красный крест!
– Слушайте, я хотел извиниться за вчерашнее. Простите меня, я вел себя, как последняя истеричка…
– Нет-нет, не извиняйтесь! Я все понимаю. Мне не следовало задавать вам все эти вопросы. Вы правы, я часто лезу не в свои дела. Знаете, за эти годы я стала безразличной к человеческим страданиям – все они кажутся мне чем-то самим собой разумеющимся. Лично я никогда не встречала счастливых людей. Мне кажется, что таких и не бывает. А горем меня, к сожалению, сложно удивить. Так вы меня простите, Саша?
– Хорошо… Только если вы простите меня…
Я прохожу мимо и начинаю открывать дверь, но за моей спиной вновь раздается соседский голос:
– И все же… знаете… меня заинтересовала одна деталь. Возможно, это обыкновенная оговорка, но уж очень интересная! Вы вчера сказали, что ваша жена ушла от вас шесть месяцев назад, верно?
– Можно и так сказать…
– Но при этом сколько вашей дочери?
– Три…
– Три месяца?
– Черт, да…
– Вот! Не знаю почему, но я запомнила, что вашей дочери, кажется, всего три месяца, хотя вы, по-моему, об этом не рассказывали…
– Рассказывал…
– Рассказывали, да? Ну что ж… Вылетело из пустой головы… Но вот видите, вспомнила же утром! Я вспомнила и подумала, что какая-то очень странная история получается: мамы нет уже полгода, а дочери исполнилось всего три месяца… Как же такое может быть?
«Старая бестия! – думаю я. – Не успела извиниться и тотчас сует свой нос куда не следует. Не буду же я стоять здесь, посреди лестничной площадки, и пересказывать ей все, что с нами произошло…»
– Когда-нибудь я обязательно расскажу вам, Татьяна Алексеевна, когда-нибудь… но только не сегодня, хорошо? Простите, меня ждут грузчики.
+* * *
Вечером того же дня я еду к маме. Мы сидим в гостиной. Мама играет с Лизой, отчим, уставившись в телевизор, смотрит российские новости.
– Ты только послушай их, а! Еще пятнадцать лет назад с нами считался весь мир, а теперь? На чем мы летаем? На чем будем летать? Они скоро развалят весь авиапарк! Мы стали людьми второго сорта из страны третьего мира!
– Ты-то точно! – не отвлекаясь от внучки, шутит мама.
– Мам, я вчера познакомился с соседкой…
– С той старушкой?
– Ага.
– И как она тебе?
– Много интересного рассказала.
– Та женщина, риелтор, говорила, что соседка наша много лет провела в лагерях.
– Правда?
– В лагерях, в лагерях! Сперла, наверное, что-то, вот и села! – острит отчим.
– Гриша, смотри телевизор…
– Мам, и что рассказывала риелтор?
– Да ничего особенного. Сказала, что соседка у вас хорошая, что сидела в лагере, а потому не думайте долго, покупайте квартиру – приличных соседей теперь не так легко найти.
– Приличные соседи! У вас все, кто сидел, теперь приличные! Ты откуда знаешь, что она приличная? Может, она убила кого?
– Она в Москве в МИДе работала…
– А разве достойные люди работают в МИДе?! Там же одни шпионы! Всю жизнь шушукаются, а потом договариваются с америкашками, детей своих к ним на учебу посылают, а сами…
Я молчу. Глядя на маму, я пытаюсь понять, зачем она переехала в Минск к этому кретину. Батя, конечно, тоже не подарок, но этот-то совсем лапоть. Красивая, с хорошим чувством юмора, господи, что она могла найти в этом человеке? Отчим же не унимается.
– Все разворовали! Все! Хорошо, у нас Батька появился, он быстро порядок наведет! А в Россию бы Сталина! Он бы сейчас всех поставил к стенке, и дело в шляпе!
– Съели вашего Сталина.
– Что?
– Съели, говорю, вашего Сталина, невкусный он.
– Сань, ты о чем?
– Да так, ни о чем. Слушайте, дядя Гриша, я все хотел у вас спросить: а летчики пьют за штурвалом?
– Конечно, пьют!
– Но как? Вас же проверяют перед вылетом.
– Перед вылетом-то да, но во время-то и после нет! Нам стюардессы приносят. Думаешь, как мы с твоей мамкой-то познакомились?
– Ясно… Мам, слушай, я, наверное, сегодня не буду у вас оставаться. Надо к новому дому привыкать.
– Хорошо, милый, как знаешь. Ты, кстати, с работой что-нибудь решил?
– Да, обещали помочь.
Поцеловав маму и дочь, я выхожу на улицу. Вечерний Минск кажется не таким уж и страшным. Мне нравится, что здесь спокойно. Машины спрятались, люди, по возможности, тоже. Возвращаясь домой, включив плеер, я слушаю Венгерскую рапсодию Листа. Вспоминая все, что мне рассказала соседка, я думаю, что человеческая жизнь никогда не подорожает. Самая дешевая из вещей. Будут меняться аранжировки, но не мотив. Кровь по-прежнему будет литься, ибо так устроен человек. Кровь будет литься вечно, потому что, если кровь в организме вдруг остановится, человек умрет. Так говорит мой друг Паша.
В метро я рассматриваю людей и рекламные объявления. Яркий плакат настойчиво предлагает мне приобрести игровую приставку и прилагающийся к ней футбольный симулятор. «Недоработанная игра, – думаю я. – Странно, почему разработчики до сих пор не придумали режим, в котором вы можете быть арбитром? Сейчас есть возможность играть одному, можно играть с несколькими друзьями, более того, открыв пиво, вы вправе наблюдать за тем, как искусственный интеллект сражается сам с собой, но вот рефери… Неужели разработчики спортивных игр до сих пор не понимают, что быть арбитром – это одновременно и самый захватывающий, и самый сложный режим?..»
Ничего не меняется. Вернувшись домой, я вновь встречаю на лестничной площадке соседку. Стряхнув с куртки капли дождя, я понимаю, что она не узнает меня.
– Вы что, здесь весь день стоите?
– Вы кто?
– Меня зовут Александр. Я ваш новый сосед.
– Правда? Очень приятно познакомиться! А я Татьяна Алексеевна – это я нарисовала на вашей двери красный крест. У меня болезнь Альцгеймера. Пока страдает только короткая память, но совсем скоро я начну забывать и то, что случалось со мной на протяжении всей жизни.
– Мне очень жаль, – в который раз зачем-то повторяю я.
– Не переживайте! Со мной только так все и могло закончиться. – Соседка делает паузу, но в этот раз я не спрашиваю «почему».
– Так вы теперь будете здесь жить?
– Да.
– Один?
– С дочерью.
– А кем вы работаете?
– Я футбольный арбитр.
– Надо же! Должно быть, интересная работа! Мой муж очень любил футбол! Он чуть-чуть успел поболеть за «Спартак». Это сложно?
– Болеть за «Спартак»?
– Нет-нет, я имею в виду, быть арбитром? Быть судьей сложно?
– Иногда непросто, да.
– Все это давление, да?
– И это тоже, – облокотившись на перила, со вздохом отвечаю я.
– И как вас учат с этим справляться?
– Вам это действительно интересно?
– Конечно! Иначе зачем бы я спрашивала?
– Ну как учат… Когда вы только решаете стать арбитром, вам вручают книжечку с правилами и рассказывают об ответственности. Вам объясняют, что, не участвуя в игре, вы влияете на ее ход. В общем, некоторое время вам рассказывают довольно банальные вещи, а потом в один прекрасный день разъясняют одну простую истину: «Срешь?! Сри уверенно!»
– И правда, хорошая истина… Жаль только, что ее в большей степени усваивают наши руководители, а не судьи…
– Тут с вами сложно не согласиться. Ну да ладно, уже поздно. Добрых снов вам, Татьяна Алексеевна!
– И вам всего хорошего, Саша!
– Кстати, я тут купил кое-что из продуктов. Здесь молоко, хлеб, сахар – если вам нужно…
– Спасибо, но я не ем сахар – у меня диета красоты!
– Ну а все остальное?
– А все остальное, Александр, я смогу купить себе сама – мне всего девяносто один…
– Девяносто один и полное непонимание, где находится магазин.
– Не грубите мне, молодой человек!
– Ладно-ладно, не буду! Но если что – вы обращайтесь, пожалуйста, я всегда рад вам помочь.
– Правда?
– Да.
– Тогда я действительно хотела бы вас кое о чем попросить. Вы же не откажете?
