Хельга Графф - Нигерийский синдром
Средства, почти эквивалентные тем, что мы намеревались передать Флетчеру тут, должен был получить со своими бойцами в далекой Москве Петр Петрович: за исключением двух процентов англичанина, за осуществление операции по обмену и гонорара Малика, потому как Ричард и Маргарита свои доли пожелали получить в России. В целях безопасности доктор предложил назначить встречу Флетчеру и его людям на полпути к нашему тайнику, завязать им глаза, разоружить и оставить поблизости от нашего убежища.
– Согласен, – сказал Олег, – мы должны подстраховаться, кто знает, что у него на уме, поэтому встретим их с оружием в руках, а к пещере проведем лично его и никого больше. Возможно даже, отдадим ему наш грузовик с тайниками, он ведь нам уже вряд ли понадобится. Кстати, Ричард, – обратился офицер к доку, – есть среди местных пару человек, которые могли бы с оружием в руках взять под контроль его людей?
Рич кивнул:
– Есть. Могу дать четверых, оружие у них, между прочим, свое.
– Вот и отлично! – ответил Олег и повернулся к подельнику: – Ваня, ты будешь вместе с ними, мало ли что! А одна из вас, – обратился старший к нам с Ритой, – кто умеет лучше считать деньги, останется со мной, а та, что хуже, будет помогать Ивану. Решайте между собой!
Вот чего я не умею, кроме пения, так это считать деньги, даже со счетной машинкой, и если бы я была продавцом, то горемычный магазин всегда имел бы недостачу и находился в убытке, поэтому ответственную миссию пересчета таких огромных финансовых средств я с радостью переложила на Маргариту. Мне приятнее и спокойнее держать в руках автомат, чем бухгалтерские счеты.
– Рита, ты останешься считать деньги, – поручила я ей невероятно серьезное и непростое задание.
– Хорошо, – кротко согласилась она. А куда ей деваться…
Оставался свободный день, и мы получили приглашение в гости от вождя соседнего туземного племени. По древней дикарской традиции эти люди всю жизнь ходили в своих национальных одеяниях, представляющих из себя набедренные повязки, массу туземных украшений на всех частях тела, и в большинстве своем топлесс и босиком. На званый обед нас привели в хижину, в самом центре которой стояло что-то, напоминающее низкий стол с приличной дырой посередине. На специфической конструкции были разложены грубоватые деревянные подобия ложек и миски, заполненные до краев белесыми лепешками и еще чем-то непонятным.
Аппетита для предстоящего туземного обеда совершенно не было, хотя лепешки и обнадеживали. Надеюсь, их не будут пережевывать сначала хозяева, а потом получившуюся массу предлагать гостям, как это делают из уважения к приглашенным некоторые малые народности. Вот только ожидаемая, но нежеланная трапеза оказалась намного страшней, чем я предполагала.
Когда собрались все именитые участники мероприятия – старейшины, вождь, его жены и наша компания в качестве гостей – неожиданно в хижину силой втащили визжащую и вырывающуюся обезьяну. Не успели мы и опомниться, как несчастную в мгновение ока посадили под стол и просунули ее голову в дырку посередине; всё остальное произошло стремительно: вождь, размахнувшись своим огромным острым тесаком, напрочь снес бедной мартышке полчерепа! Перед нашими глазами предстали обнаженные парные мозги, а уж когда местное дикое население, вооружившись своеобразными ложками, с неимоверным наслаждением потянулось к лакомству, я, не в состоянии от такой жути справиться с рвотными позывами, на ватных ногах, шатаясь, почти лишившись сознания и нарушая туземный этикет, рванула на выход.
Боже, какая же дикость и варварство! В этой сцене было что-то зловещее, какой-то дъявольский предвестник недобрых событий, не дай бог! Вслед за мной выскочила и потрясенная Рита.
– Ужас! Сколько тут живу, но такого еще ни разу не видела!
Она была так же ошеломлена, как и я.
– Ты знаешь, Катюша, – продолжала Рита, – никогда эти края человеческими и цивилизованными не станут! Дикари так и останутся дикарями!
– Я счастлива, – сказала я ей устало, – что через пару дней мы наконец-то отсюда смотаемся!
– А мне, – покачала она головой, – даже не верится! Кажется, что я уже здесь навсегда…
– Рита, – предостерегла я ее, – не каркай, не надо! Осталось только передать деньги, и мы совершенно свободны… «до пятницы», как говорил Винни Пух! Поедем домой, понимаешь, домой!
Марго сменила тему.
– Катюша, в таких диких племенах есть и тайные сообщества, где практикуют людоедство! Так что обезьяна – это еще ничего: в здешних краях считается деликатесом, как и летучая мышь. А знаешь, как их ловят?
– Кого? – спросила я, отвлекшись от темы.
– Да обезьян.
– Нет… отстреливают, наверное?
– Нет, неверно. Берут банку и кладут туда, например, банан или другой какой-нибудь фрукт. Глупые мартышки просовывают лапу, хватают добычу, а вот обратно вытащить конечность не могут!
– Так они что не в силах сообразить, что надо выпустить вкусняшку, чтобы освободиться?
– В том-то и дело! Обезьяны такие жадные, что ни при каких обстоятельствах не бросят желанную добычу, поэтому и попадаются!
Надо же, почти как наши алчные чиновники-казнокрады, которые если вцепятся в такие желанные бюджетные деньги, то и не оторвешь никогда. Будут сосать до тех пор, пока полностью не опустошат государственные закрома и не набьют ими свою мошну! Одним словом – обезьяны, абсолютно такие же, какие проживают здесь, но только с одним отличием: всегда успевают смыться и не пустые!
На стенке висело несколько страшных масок. Мне всегда хотелось иметь такие же, но ритуальные. В свое время, еще в Петербурге, мы имели целых две, привезенные Левой из Непала. Они висели у нас на стенке довольно высоко, потому как потолки в квартире были четырехметровой высоты. Какую-либо ценность данные предметы не представляли, поэтому мы относились к ним весьма равнодушно и без душевного трепета. На сорок дней со дня смерти моей свекрови, Левкиной матери, пригласили только родных, в основном пожилых людей, а на следующее утро с изумлением обнаружили отсутствие этих самых масок.
Самое интересное, для того, чтобы снять их со стены, нужно было подставить стул, ну а поскольку все престарелые гости находились в поле зрения и сами до предметов дотянуться не могли, то совершенно непонятно, как такое могло произойти. Это удивительное и более чем странное исчезновение так и осталось для нас загадкой.
– Ты поосторожней с ними, – вернула меня в реальность Рита, – многие из них ранее использовались в различных, а иногда и несущих угрозу жизни, специфических колдовских ритуалах и могут быть крайне опасными!
Я поспешно отдернула руку. Действительно, никогда не стоит связываться с незнакомыми и непонятными предметами, да еще в такой своеобразной стране, способными не только принести колоссальные неприятности, но и целиком разрушить жизнь! Затянувшийся дружественный, но кошмарный гостевой визит, в конце концов, закончился, и мы с радостью вернулись в поселение старика Банды, где люди хотя бы питаются нормальной пищей и даже национальное «Фуфу», съеденное немытыми руками, намного приятнее сырых обезьяньих мозгов, черпаемых ложкой!
Поздно вечером мы сидели с Ричем у костра.
– Слушай, док, как ты думаешь, этот негодяй Мангуст сюда не доберется?
– Надеюсь, что нет, – ответил в задумчивости Рич.
– А ты сам-то его видел? – мне хотелось узнать, как выглядит наш главный враг.
– Подожди-ка, – Ричард встал и ушел в темноту.
Я осталась сидеть у яркого жаркого костра, пламя которого пожирало одну за другой сухие ветви местных акаций и банановых пальм. «После воров остаются хоть стены, а после пожара лишь пепел», – вспомнила я слова своей бабушки. Да, всё правильно! И после бездумного вмешательства яростного и всепоглощающего огня ненависти и злобы не остается ничего… только дымящиеся развалины. С другой стороны – огонь любви и страсти согревает душу, дает возможность проявить наши лучшие качества и созидать… Мои пространные размышления прервал доктор. Усевшись рядом со мной, он достал из кармана облезлый замусоленный лист пожелтевшей газеты и протянул его мне со словами:
– Хочешь знать своих врагов в лицо, смотри, это и есть ужасный Черный Мангуст, он же Джеро Зикимо, величайший подонок всех времен и народов!
С обдрипанного клочка на меня в упор смотрел импозантный африканец с модной прической из многочисленных косичек-брейдов, собранных во внушительный «конский» хвост. Судя по всему, товарищ обладал той невероятной первобытной красотой, присущей только этим диким краям. Я бы сказала, он был лучшим образчиком негроидной расы. Великолепное сложение, огромный рост, потому что окружающие его на снимке люди казались лилипутами; и совершенно жестокий, звериный взгляд отморозка, который не остановится ни перед чем! На нем «красовалась» майка; руки в дорогих украшениях, собственно говоря, цацки были везде, на всех частях тела: на руках и лице, в ушах и даже в носу. К своей мощной груди он прижимал уже знакомый автомат, но несмотря на не слишком четкое изображение, мне все же удалось разглядеть, что оружие выглядит как-то не так.
