Руслан Бек - Мужская солидарность (сборник)
– Это наша судьба такая, быть гонимыми. Все было предначертано нам с детства, – задумчиво сказал Александр.
– Какая там судьба, все дело в деньгах. Был спрос, хорошо платили, вот мы и ввязались в это дело. Всем мы были нужны: и бандюгам, и коммерсантам, и чиновникам, и даже ментам, пускай и бывшим. Всем этим дерьмом я уже по горло сыт. Тебе что, ты нажимал на курок, и все, а я варился в этом котле и выкладывал тебе все на блюдечке. Ну, теперь конец. Сегодня до столицы, а там за бугор. И прощай матушка Россия. Несчастная ты наша.
– А почему несчастная? Если бы не эта Россия, где бы мы с тобой столько бабла заработали?
– А я что говорю? Заработали здесь, и валить пора. Гори она огнем.
– Тебе не жалко свою Родину?
– А что она дала мне, чтобы ее жалеть? Родина… Родина – это не то место где ты родился. Родина – это то место, где тебе хорошо.
– А мне тяжело ее покидать. Здесь я чужой и там буду чужим. Но здесь хотя бы язык родной.
– Ты там чужим будешь, но с деньгами. И тебя уважать будут. А здесь, чтобы тебя уважали, нужно иметь миллиард. И то не факт. В любой момент могут надолго упечь в клетку. Может, ты уже передумал дергать?
– Нет, не передумал. Кроме земли и люди должны держать. А какие люди нас держат здесь, никакие.
– Тогда передохнем, дождемся темноты и тронем. На Москву!
– Я только навещу тетку, – твердо произнес Александр.
– Какую еще тетку?
– Нину Николаевну, она была подругой моей покойной матери.
– Ты с ума сошел! На хрена тебе лишний раз маячить по городу?!
– Я должен попрощаться. Она единственный человек, кто был у меня все эти годы. Видишь, я даже не побрился. Меня и не узнаешь сразу.
– Ты же сейчас говорил, что у тебя здесь нет никого.
– Это совсем другое.
– Смотри, тебе решать, мое дело тебя предупредить. Чувствую, не к добру эта твоя затея.
Александр надел кепку, надвинув ее на лоб по самые глаза.
– Ты отдыхай, а я скоро, – сказал Александр.
– В такси не садись, лови частника. Все таксисты могут быть предупреждены, – произнес Гришка, обеспокоенный уходом своего напарника.
– За кого ты меня принимаешь, – усмехнулся Александр и, сосчитав до семи, вышел из квартиры.
Он направился в больницу, где из-за своего крайне тяжелого состояния здоровья находилась Нина Николаевна. Александр заботился о ней уже много лет и помогал ей намного больше, чем ее родные дети. Последнюю помощь он оказал ей в больнице, когда узнал, что она лежит там в коридоре. Александр дал всесильную взятку и Нине Николаевне выделили отдельную палату. Своей помощью ей и постоянным вниманием к ней он таким образом благодарил ее за доброту, которую она проявила к нему в его детские годы.
Родители Александра погибли в автокатастрофе, после чего он попал в детский дом. И Нина Николаевна была единственным человеком, кто его навещал. Очень редко, но эти редкие минуты, часы, были для Александра самыми счастливыми мгновениями детства – детства в детском доме. Они дорогого стоили, особенно на фоне других детей, к которым никто и никогда не приезжал.
Александр вышел на дорогу к остановке. В эту самую минуту там остановился рейсовый автобус. Недолго думая, он запрыгнул в него и сел на заднее сиденье.
Проехав четыре остановки, Александр с автобуса сошел и где-то с полкилометра, что еще оставалось до больницы, прошел дворами, пряча лицо от случайных прохожих.
Построенная еще при последнем царе больница выглядела постыдно. Это касалось как ее внешнего вида, так и внутреннего. Александр подумал о том, что в подобных стенах больницы очень мала вероятность на излечение даже самой безобидной болезни. Более того, попади туда здоровый человек, он может с легкостью заболеть. Такой угрюмый, сырой, с покосившимися стенами дом, должны были отвести под морг, чтобы в новом для него качестве, учитывая его плачевный вид, он мог олицетворять конец несчастной и нечеловеческой жизни большинства жителей города.
По обшарпанной лестнице Александр поднялся на последний этаж, который в отличие от первых двух этажей больницы находился в относительно сносном виде. Надо полагать, что лет двадцать назад этот этаж приводили в порядок, когда как до первых двух руки так и не дошли. Лишь палата Нины Николаевны не вызывала никаких нареканий – она была после ремонта и в ней чувствовался запах свежей краски.
Александр застал Нину Николаевну в кровати. Ее бледное лицо сразу же бросилось ему в глаза, как и ее потухший взгляд, оживший лишь после того, как она увидела его.
– Ой, Саша, какой ты обросший, – чуть раздвинув губы в улыбке, сказала Нина Николаевна.
– Как вы? – спросил Александр, присев у ее кровати.
– Неважно. Никакого толка нет от того, что я здесь лежу.
– В исцеление надо верить, иначе ничего не поможет.
– Верь-не верь, а все равно скоро…
– Мне не нравится ваше настроение. Вы меня огорчаете.
– Хорошо не буду. Будем держаться.
– Что говорят врачи?
– Пока ничего, все проверяют.
– Дети заходят к вам?
– Заходят.
– Вам что-нибудь нужно?
– Ой, Саша, ничего мне не нужно. Славу богу, у меня все есть.
Александр вынул из кармана конверт и положил его под подушку Нины Николаевны.
– Здесь деньги, – сказал он.
– Не надо, зачем?
Нина Николаевна потянула руку под подушку, но Александр остановил ее:
– Не утруждайте себя.
– Саша, ты и так на меня много потратил. Забери обратно.
– И не подумаю. Вы в свое время тоже тратили.
– Да что я тратила, сравнил.
– Для вас это были большие траты. У вас самой их было трое, а вы отрывали от них и приносили мне. А как вам было тяжело, я знаю.
– Как ты похож на отца, – изменившись в лице, сказала Нина Николаевна.
– Судя по фотографиям, что остались у меня, я бы не сказал.
– Похож, похож, – будто убеждая в этом саму себя произнесла она.
Александр подсел поближе к Нине Николаевне и нежно сжал ее руку.
– Нина Николаевна, – сказал он, – я должен уехать. Думаю, навсегда. Так сложились обстоятельства.
– А что случилось? – в испуге спросила она.
– Вам лучше не знать, но у меня все будет хорошо.
– Как же так? – Нина Николаевна пребывала в смятении. – Мне надо тебе кое-что сказать. Ты должен знать. Может, помру, а ты так и не узнаешь…
– Что? – Александр пристально посмотрел на Нину Николаевну, которая стала прятать от него глаза. Она молчала. – Что я должен знать, говорите.
– Саша, – в нерешительности произнесла она, – человек, который погиб с твоей мамой, не был твоим отцом. Твой родной отец другой человек.
– Что?! – опешил Александр. – Вы что говорите?
– Выслушай меня. Когда твои родители решили пожениться, твоя мама уже была беременна тобою. Но отец не знал об этом, мама хотела обрадовать его в день свадьбы. Однако свадьбе так и не суждено было состояться, потому что твоего отца арестовали и осудили на десять лет. Так вот, а осудили его за растрату. Ты же знаешь, в советские времена не шутили с теми, кто лез в карман государства. Из тюрьмы он написал маме, чтобы она не ждала его и устраивала свою жизнь. А твоя мама не сообщила ему, что у нее будет от него ребенок. Она не хотела, чтобы он терзал себя за то, что оставил ее одну с ребенком. Когда ты родился, появился Женя, который стал ухаживать за твоей мамой, он больно любил ее. Мама привыкла к нему, а потом, понимая, что тебе нужен отец, она вышла за него замуж. Он тебя усыновил и дал тебе свою фамилию. Ты же помнишь его, он тебя любил как родного. – Нина Николаевна тяжело вздохнула. – После того, как они разбились, царство им небесное, и ты попал в детский дом, я как-то хотела рассказать тебе об истинном твоем отце, но подумала, что раз ты видеть его не можешь, то зачем тогда понапрасну травить тебе душу. Решила, вот выйдет он из тюрьмы, а там видно будет. Ведь многие вообще не возвращались оттуда. После я узнала, что ему за попытку к бегству из колонии прибавили срок. И я поняла, что если он и выйдет, то это будет уже тогда, когда ты будешь самостоятельным человеком. Потом, когда ты пришел из армии, я знала, что по всем срокам он должен был быть уже на свободе, но решила не ворошить старое и оставила все как есть. Ты уж прости меня, что я не сказала тебе тогда.
Пока Нина Николаевна говорила, Александр неподвижно сидел, и едва она закончила свою исповедь, он, бросив на нее уничтожающий взгляд, сказал:
– Как вы могли не сказать мне этого раньше? – Александр опустил голову, сжав рукой лоб. – Сколько лет я был как одинокий волк и вдруг нежданно-негаданно у меня появляется отец – родная кровь. В детстве я очень долго не мог поверить в смерть родителей. Мне постоянно мерещилось, что они приезжают ко мне в детдом и говорят: «Сынок, все это игра, разве мы могли тебя оставить? Давай собирайся, поедем домой».
Александр резко вскочил на ноги и кинулся к выходу.
– Ты куда, Саша? – вслед ему крикнула Нина Николаевна.
– Мне нужно его найти, – на ходу бросил он.
– Господи, ты же не знаешь, как его зовут, – закричала ему вдогонку Нина Николаевна. – Родионов Владимир Петрович его зовут!
