Петя Шнякин - Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни
А сейчас я ловко совмещаю
Самогонку и ударный труд.
Ты прости мне, Партия родная, —
Буду гнать, пока не заметут!!!
Агашкино
Вот за этим-то самогоном и зашла ко мне Ланка. Я тут же предложил ей снять пробу, она не отказалась, потом выпила ещё, и я начал к ней приставать. Долго Ланка не сопротивлялась, отдалась как-то привычно, без задора. Я трахнул её два раза: первый быстро, а второй – минут тридцать. Видно было, что ей хорошо, хоть и кончить не может.
«Нам нужна целая ночь, – размышлял я, подмываясь. – Здесь стрёмно, тёща может зайти, а то и Маринка пораньше с работы нагрянет – попадёшь, как хуй в рукомойник! Надо ехать в Агашкино!»
В этой деревне под Бронницами имелась охотничья база, где егерем служил Сергей – двоюродный брат Танюши, моей второй жены. В его обходе обитало много зверя – лоси, кабаны, косули, лисы. Они часто становились нашими трофеями, но особой прелестью отличалась охота с лайками на кабана и лося. У меня в восемьдесят шестом ещё не было хороших зверовых собак, до этого времени держал легавую – шотландского сеттера. А у Сергея был замечательный помощник – западносибирский кобель Орлик. Работал он вязко, но не нагло – в молодости кабан распорол ему заднюю ногу, и Орлик запомнил этот урок на всю жизнь.
Ох, сколько удовольствия получил я в те далёкие сказочные охоты, какие это были незабываемые минуты! До шести кабанов и подсвинков брали мы порой за один удачный день! Очень редко без добычи возвращались. А мяса, как и водки, в магазинах не было – и родственники, и соседи ждали меня с охоты в надежде, что опять будет «дичина» в их холодильниках.
В Агашкине у Серёги постоянно жил его лучший друг Витька Авдеев. Я его хорошо знал, но так и не понял, на что он существовал. Как-то видел его жену – красивую молодую женщину, говорили, что и сын у него есть. Но я мог с кем угодно поспорить, что если приеду в Агашкино, то всегда найду Витьку лежащим на русской печке в доме. Этакий современный ленивый Емеля. Но когда он слезал с печи, то, как по щучьему веленью, часами мог носиться по лесу, ловко обдирал и разделывал добычу, а потом километрами пёр на себе пудов пять мяса.
Серёга придумал забавную шнягу с отстрелом зверя. На выходные во время всего зимнего сезона в Агашкино приезжали по разнарядке команды охотников с лицензиями на кабана или лося. Тогда с отстрелом копытных было очень строго, и лицензии эти в основном имели старпёры-коммуняки – руководство московских и подмосковных блатных охотколлективов.
По правилам, для охоты на лося команда, не считая егеря, должна состоять минимум из двенадцати стрелков, а на кабана – из восьми. Но, стараясь хапнуть побольше диетического мяса, команды эти всегда были нарочно не укомплектованы – человек девять-десять на лося и шесть-семь на кабана.
Заночевав с пятницы на базе, мы с утра ждали дорогих гостей. Охотники приезжали на собственных «четвёрках» и «Нивах», с наглыми харями, в дефицитных унтах и укороченных дублёных тулупах – в них хорошо самолёты охранять, а не за лосями бегать. Мы в окно наблюдали, как они парковали машины. Самый главный из них заходил на базу:
– А кто тут Сергей будет?
Я сидел за столом и пил чай, Витька, как всегда, лежал на печи. Одиноко и молчаливо.
– Вы Сергея Алексеевича ищете? Ждите на улице. Он сейчас подойдёт, – без эмоций отвечал я, отхлёбывая чай из алюминиевой кружки.
Мужик уходил, сильно хлопнув дверью. Как же, его, такого важного начальника, егерь у порога не встретил! Минут через пять к охотникам выходил Серёга, быстро возвращался с этим мужиком в дом, доставал инструкцию по отстрелу копытных и заунывным голосом зачитывал её пункты.
– Команда охотников по отстрелу лося должна состоять минимум из двенадцати человек. Сколько вас приехало?
– Девять…
– Ну, тогда откладываем это мероприятие на две недели. Следующие выходные уже заняты другим коллективом. И прошу вас, больше так не делайте. Я три дня охоту вам готовил, замучался по лесу ходить! Знаю точно, в каких кварталах лось лежит, а вы неполным составом приехали. Весь мой труд насмарку пошёл!
– Да что вы, Сергей Алексеевич! Мы же эту поездку целый месяц ждали! Слыхали, у вас тут зверя полно!
– Правильно слыхали… Мы над повышением популяции копытных постоянно работаем. (Тут я чуть не заржал, уж мне-то было известно, как мы «работаем» с этой популяцией.)
– Сергей Алексеевич, а давайте мы вас в список охотников по отстрелу включим, мясом на равных поделимся, – тихим голосом начинал прогибаться командир.
Сергей закатывал глаза и молча стоял секунд тридцать, словно ему трудно было сосчитать, сколько будет девять плюс один. Вообще-то у него было высшее образование.
– Так это только десять человек будет… Вить, у тебя охотничий билет с собой?
– Ну да… – раздавалось с печи.
– Но это всего одиннадцать, – грустно подытоживал Серёга. – Не представляю, что и делать. Может, Петра Яковлевича уговорим? – вопрошал он, словно я был где-то далеко, а не в двух шагах от него, с кружкой в руке и сигаретой в зубах.
– Здравствуйте, Пётр Яковлевич! Очень рад познакомиться… Помогите… Пожалуйста… – умолял меня преобразившийся владелец лицензии.
– Ну не знаю… – размышлял я вслух. – Я же в гости к Алексеичу приехал, повидаться, отдохнуть. Родственник я его, шурин. Ну да ладно, сейчас посмотрю в бушлате, взял ли я охотничий…
Я вылезал из-за стола, долго шарил в карманах и, к великой радости начальника, доставал билет. Сергей заканчивал:
– Значит, так. Нас двенадцать человек. Мясо всем поровну. Я расставлю всю вашу команду на номерах в седьмом квартале. В загон пойдём мы втроём с Виктором и Петром Яковлевичем. С нами три лайки, если зверя остановят до номеров, то сами с ним управимся. Если зверь выйдет на линию – стреляете только пулями, никакой картечи, собак побить можно.
– Конечно, Сергей Алексеевич, нам бы поменьше ходить, да печёнку пожарить и винца попить, да с мясом домой вернуться…
Приезжим охотникам Сергей перестал доверять после того, как однажды, когда загонщики выгнали лося на стрелковую линию, старый коммунист-пердун, напугавшись, с пяти метров отстрелил сохатому копыто. Мы потом все выходные добирали его с собаками.
Надо признать, что работу свою Серёга знал отлично, да и кобеля натаскал классно. Обычно Сергей сам подходил на басистый лай собаки и брал лося. Восторгу охотников не было предела – и мясо жёнам привезут, и водки без них попьют.
Вскоре и я завёл западносибирских лаек, нахаживал их, днями и ночами пропадая в лесу, ходил на выставки и испытания. Моим питомцам присуждали дипломы за показанную на испытаниях работу – и по белке, и по кабану, и по утке. Но самыми ценными для меня были дипломы, полученные от эксперта Мунистова. Сильно придирчивый был Виктор Иванович, но знающий и опытный. И если уж диплом давал, то, значит, собачка и вправду стоящая!
Ланка и Жбаниха
На базе в Агашкине была комната с отдельным входом для семейных, да и неженатые парочки туда забредали. Мы с Мариной частенько там ночевали. В этой келье и решил я провести с Ланкой долгожданные часы в любовных утехах.
Ночь была бурная – она глушила водку и выбегала под крыльцо подмываться, я пил крепкий чай и почти не слезал с неё до утра.
С рассветом, на шестой палке, она застонала, поплыла и… кончила! Я был очень горд за себя и за свой «мизинец»! Но утром Ланка почему-то быстро засобиралась домой, расплакалась в автобусе, а в электричке всё время молчала, уставившись в окно. Я вышел на остановку раньше неё, в Быково, и пошёл ночевать к отцу, так как сказал ГЧмже, что уезжаю на два дня.
К обеду прихожу домой и застаю Марину всю в слезах:
– Петя, Ланка с ума сошла!
– Ну что ты несёшь?!!
– Да-а-а! Её в психбольницу увезли сегодня, в Юрово. Говорит, что вороны на неё нападали и что в Агашкино с тобой ездила!
«Вот оно что, – думаю. – То-то она места себе не находила и такая странная утром была».
Я огорчился страшно, считая себя виновным в этой трагедии. А затем прикинул, что наследственность у неё дурная – и мать, и отец оба сильно пили, а отец вообще состоял на учёте в психушке. Да и сама Ланка квасила часто и помногу. В итоге я решил, что вина на мне, конечно, есть. Но, по большому счёту, я же хотел, чтобы она кончила, а не ёбнулась.
Так получалось, что когда я врал ГЧмже, будто остаюсь на ночь в Агашкине, а сам в это время прищучивал какую-нибудь тёлку, всегда происходили нехорошие дела.
Как-то раз договорился я о встрече со Жбанихой, известной быковской блядью. Её перетрахали почти все мои знакомые – и те, кто старше меня, и те, кто моложе, и моего возраста. Пёрли Жбаниху с младых ногтей, и я тоже бы мог, да не срослось как-то.
А уже после – женился в первый раз (той жене я не изменял).
Моя «первая» училась вместе со мной в медицинском институте, отличница, комсомолка и карьеристка, каких свет не видывал, родом из Карачаевска. Замуж она пошла исключительно из-за подмосковной прописки. Я догадывался об этом, но всё равно женился, поскольку приятное хотел ей сделать, – правда, и она не так много мне крови попортила. Хотя был один случай, весной семьдесят второго, когда жёнушка подсыпала в мой завтрак растёртую таблетку антабуса, а я утром был с глубокого похмелья. По дороге на работу, у станции Быково, мне сделалось плохо, я покраснел, пошёл пятнами и стал задыхаться, но прохожие вызвали «скорую», и меня откачали.
