Анатолий Изотов - Верка
Так, еще не окончив техникум, Верка перешла в ранг ведущих виноделов, и ее жизнь закрутилась в бурной производственной деятельности. Теперь ей приходилось работать по десять часов в день и возвращаться домой поздно вечером. Очень скоро она осознала, что при таком режиме работы ей не избежать потерь в общении с сыном. Бывали такие дни, когда к концу рабочего дня ее сердце разрывалось от нетерпения, от желания быстрее обнять Коленьку, спросить, как его здоровье, узнать, чему новому он научился, похвалить за успехи, пожурить за проказы, а потом запустить руку в его густые волосы и замереть от счастья… После долгих поисков она нашла решение, сулившее ей мизерную отдушину: приходить на работу на два часа раньше и вовремя уходить домой. Действительно, после этой «рокировки» у нее стало чуть больше времени для сына и намного меньше – для сна и для себя, потому что ей иногда приходилось задерживаться на производстве, выезжать в командировки, участвовать в партийно-хозяйственных активах и одновременно готовиться к экзаменам последней экзаменационной сессии. Работая еще заместителем главного технолога завода, Верка ощущала, как постепенно перерастает техникумовскую программу и как ей не хватает более высокого образования. Иногда ей даже казалось, что опытные преподаватели несут какую-нибудь несуразицу, и ей хотелось их поправить, поэтому экзамены ей уже не представлялись столь грозным испытанием. Да и сами преподаватели относились к Вере Павловне более почтительно, чем ко многим другим студентам, и хотя Верка не собиралась использовать это как облегчающее обстоятельство, оно помимо ее воли способствовало душевному спокойствию.
Естественно, возник вопрос и о приеме главного технолога в партию. Верка когда-то была в пионерах, но война прервала ее «партийный» рост. Обеспокоенная этим, она обратилась к парторгу Василию Мироновичу, и тот объяснил, что для школьников, которые в силу оккупации не смогли вступить в комсомол, этот пробел не являлся преступлением. Потом он заговорил о толковом Веркином выступлении на партийном собрании, когда она была еще, по сути, новичком, но хорошо разобралась в ситуации и легко и просто решила одну из наболевших проблем. Беседа их закончилась тем, что Василий Миронович предложил ей свою вескую рекомендацию для вступления в ряды КПСС.
Верка вспомнила то собрание, на котором ей было вначале скучно, потому что заведующий цехом по заготовке тары нудно говорил о поступлении на завод некачественных бочек, об их скоплении на складах, об убытках, которые несет родное предприятие, и о том, что он не знает, как быть. Другие ораторы никаких дельных предложений насчет решения вопроса о бочках не высказывали, и Верке показалось, будто все сознательно запутывают проблему, в то время как ее разрешение лежит на поверхности. Она разозлилась, попросила слова и сказала следующее:
– Товарищи, любому человеку, попавшему впервые на наш завод, покажется, что основная наша работа – катать пустые бочки. Бочкотарой завален двор и все свободные площадки и проходы, бочки стоят многоэтажными пирамидами в цехах и подсобных помещениях, нависают опасными козырьками над конвейерами, угрожая когда-нибудь сорваться, разнести дорогостоящее оборудование и, не дай бог, травмировать людей. Никто не удивится, если наш зам по таре скоро начнет жить и работать в бочке, как Диоген.
Что же делать? Думаю, нам надо организовать мастерскую по ремонту бочкотары. Чем это выгодно? Во-первых, мы избавимся от лишнего хлама, во-вторых, будем меньше зависеть от поставщиков этих самых бочек, в-третьих, поможем совхозам тарой, а они смогут привозить нам более разнообразный ассортимент сырца, и тем мы развяжем себе руки в выпуске ходовых сортов вин, и, в-четвертых, проведем генеральную репетицию по изготовлению собственных бочек. Начальные затраты на организацию ремонтных работ предъявим совхозам-поставщикам. Опытные бондари у нас есть, площадей хватает, а наши ремонтные мастерские оснащены необходимым инструментом… За Веркой взял слово заместитель директора по хозяйственной части и начал возмущаться: как это так, завод завален бочками, а Вера Павловна предлагает увеличить их выпуск! Его поддержали начальник винного цеха и главный механик, он отличался солидной внешностью и громким голосом, поэтому к нему прислушались. Веркину идею начали громить и другие выступающие, но дельных решений никто не предлагал. Наконец слово взял директор и полностью поддержал Верку. Под занавес попросили выслушать мнение пожилого бондаря. Тот начал с признания, что идея об изготовлении своих бочек у него созрела давно, но он не решался ее обнародовать. Потом как будто развернул схему производственной площадки, обстоятельно изложил, куда и как расставить специалистов, какие материалы надо добыть в первую очередь, подсчитал, сколько времени потребуется на подготовительные работы, и назвал сроки, когда появятся первые результаты. После его выступления началось «обратное» движение: Веркино предложение не только поддерживали в общем, но и высказывали свои соображения по конкретным деталям, вносили новые идеи, например, заодно облагородить двор клумбами, заменить забор, украсить ворота и прочее. Видимо, бочки всем изрядно надоели, и теперь, поняв, как можно от них избавиться, все стремились высказать свое выстраданное соображение по улучшению территории завода. Так что с легкой Веркиной руки было принято соответствующее партийное, а потом и производственное решение. Несколько недель спустя склады бочкотары стали редеть, началась планомерная уборка заводской территории, и к весне заводской двор преобразился и посвежел вместе с природой.
Верка подсознательно вспомнила только этот эпизод, потому что оттягивала неприятный разговор с парторгом о своей послевоенной биографии. Она понимала, что рано или поздно такой разговор должен состояться, но не решалась подойти к столь непростой и опасной теме. Виктор, ее муж, сделал все, чтобы защитить жену от позорного прошлого, но в данном случае он был бессилен: в партию принимают на партийном собрании и неизвестно, кто и как растолкует и повернет дело по поводу ее судимости.
Верка успешно сдала государственные экзамены и защитила диплом. Наконец она получила законченное среднее образование и приобрела желаемую специальность, но профессиональное чутье заставляло ее думать о дальнейшей учебе, и уже через неделю она начала наводить справки о том, как поступить на заочное отделение сельскохозяйственного института.
Летом Виктор предложил ей взять двухнедельный отпуск и съездить вместе с сыном и бабушкой в Ялту. Сам он не мог бросить работу, которая заставляла его большую часть времени находиться в Джанкое, поэтому все заботы о подготовке их отдыха были возложены на Федора Петровича. Верке нравилась свекровь и отдых с ней не представлялся ей обременительным, да и Виктору будет спокойнее во всех отношениях.
Самым неожиданным в этой поездке оказалось то, что Федор Петрович нашел им квартиру в Верхнем Мисхоре, почти напротив Русалки. Верка совсем другими глазами смотрела на свою давнюю «знакомую», в то время как во взгляде Русалки осталась прежняя грусть, обреченность матери-одиночки, тайная надежда, непонятная, роковая проницательность и всепрощающая доброта. Счастливая Верка снова почувствовала какую-то трагическую связь между своей судьбой и бронзовой женщиной, и в ее душе поселилась смутная тревога. Верка видела, что ее жизнь развивается по такой спирали, которую раскрутить в обратную сторону может только какая-нибудь нелепая случайность или глобальные события. Впрочем, она понимала: для конкретной человеческой судьбы переломным может оказаться любое обстоятельство, и не делала иллюзий в отношении безоблачного счастья. Но она ощущала конкретное счастье и готова была бороться за него в полную силу. Наиболее коварные обстоятельства создаются людьми, и Верка пробовала анализировать свое окружение. Прежде всего, она начала с анализа самой себя.
Ее рассуждения развивались примерно так: с преступным прошлым покончено навсегда, и пусть какие-то нити еще тянутся оттуда, они не в состоянии спутать Веркины руки и обезглавить душу. С тех пор, как ей стало хватать на жизнь собственного заработка, она регулярно откладывала деньги для Олечки и, когда та освободилась, послала ей достойную сумму. Верка понимала, что этим не искупить своей вины, но это было единственным решением, которое могло реально помочь невинно пострадавшей сестре. Сможет ли сбить ее с толку какой-нибудь посторонний мужчина? Нет! И хотя мужчины по-прежнему не сводили с нее глаз, никто, кроме Вити, ей не нужен. Но могла ли она поручиться за него? Пожалуй, могла, – так говорило ее сердце, так видели ее глаза и так понимал ее разум. Более того, она ощущала любовь Виктора кожей, капельками крови и даже своими белокурыми волосами – их гладил сейчас теплый морской ветер так охотно и страстно, словно разгоряченный муж. И эта любовь была взаимной, ответной, трепетной и незаменимой.
