Надежда Нелидова - Назад в СССР
Но уже о себе властно заявлял рынок: приехал разгневанный региональный начальник и с треском уволил директора нашей городской АТС.
Номера тут же волшебным образом отыскались. Их даже начали бешено рекламировать, втюхивать почти задаром, а поезд: тю-тю, ушёл. Замаячила эра мобильных телефонов.
Помню оханье и аханье соседки-пенсионерки: она впервые увидела на улице юношу, говорящего в прижатую к уху ладошку. Она решила, что либо он сошёл с ума, либо она сошла с ума. Уходила и всё оглядывалась: не волочится ли за ним провод. Как это: телефон – без провода?!
Ладно телефоны, мебель, бытовая техника, авто… Но почему до перестройки арахиса в наших краях в свободной продаже не было?!
Я его просто обожала, арахис. И чтобы его добыть, покупала глазированные конфеты, вроде «морских камушков». Только те разноцветные и с изюмом, а эти белые, назывались «орешки в сахаре». Я разбалтывала конфеты ложкой в стакане с водой до полного растворения. Приторную мутную воду выплёскивала, потому что гадость была несусветная. И съедала орешки. И снова и снова повторяла процедуру до полного насыщения. Намывала, как золотой песок. Ну не дурдом?
Гречневой кашей можно было полакомиться только в столовых. Повара тащили с работы домой неподъёмные сумки. Население тосковало по гречке и тихо закипало, как чайник на плите. А дырочки со свистком для пара у чайника не было. Запаяна намертво была дырочка.
…Замороженные советские продавщицы за прилавком напоминали спящих царевен, вертикально уложенных в невидимые хрустальные гробы. Каждая тайно ждала своего королевича Елисея. Простые советские граждане и гражданки явно не тянули на королевичей Елисеев. Оскорблённые царевны смотрели сквозь них прозрачным взором, в упор не замечая.
Говоришь, доступная медицина, детка? Ну-ну. Возьмём животрепещущую тему: зубы. Совершенно бесплатно: приезжаешь, вернее, приходишь (автобусы ещё не вышли на маршрут в пять утра) и занимаешь у дверей живую очередь. Мороз не мороз, дождь не дождь. В половину восьмого регистраторша кричит из окошка: выкинули 10 талонов на лечение, 10 на удаление. Это на забитый вестибюль, на сотню человек.
Длиннющий коридор кабинетов, в каждом трудится по три стоматолога, работают в две смены. Кого они лечили?! Всё тех же: кумушек, сватьюшек, полезных продавцов, массажистов, друзей знакомых, знакомых друзей…
Однажды у меня раздулся здоровенный флюс. Тогда я жила в большом городе и отправилась в хозрасчётную поликлинику. Платишь 50 копеек или рубль – и тебя лечат профессора и классные специалисты.
Взмолилась: «Доктор, боль ужасная, вырвите зуб!» – «Зуб тут не при чём, это десна воспалилась. Сделаем надрезик, сюда вставим дренажную ниточку…» К вечеру я была совершенно здорова!
И вот та же история с той же опухшей щекой в моём родном городке. Дежурному хирургу в районной больнице я тщетно объясняю, как меня лечили. Он, раздражённо: «Какой ещё дренаж? Какая ниточка? Если вы больше моего понимаете, сами и беритесь за бормашину». В плевательницу со звоном падает здоровый, фарфорово-беленький зубик.
Сегодня я звоню и записываюсь на удобное для меня время. Молоденькая стоматолог встречает улыбкой: «Снова наш зуб?» Она упрямо возится с ним уже пять лет. Она знает мои зубы лучше меня. Посылает на рентген, прикидывает так и эдак, возится по полтора часа, чинит, пломбирует, наращивает. Одновременно читает лекцию, как за ним ухаживать. «Мы бьёмся за каждый зуб до последнего».
Да, платно, да, импортные материалы безумно дороги. Но это лучше, чем задаром: чик, нет зуба – нет проблем. Я завидую сегодняшним девочкам и мальчикам. У моего поколения рты наполовину пусты. О господи, только бы наши депутаты не запретили, в виде ответных санкций, импортные стоматологические инструменты и пломбировочный материал.
Или вот ещё пример: пока не для твоих ушей, мальчик, зажми их на минутку ладошками.
Мы с мужем хотим ребёнка. У меня задержка полтора месяца, и меня ставят на учёт по беременности. Ни тошноты, ни сосания под ложечкой, ни извращённого аппетита, ни прочих признаков беременности не наблюдалось: только задержка. А через день с кровотечением меня увозят на скорой. Сразу кладут в кресло на скобление. На чистку. Как будто я не женщина, а грязная закопчённая кастрюля или сковородка.
Какое обезболивание полагается кастрюле или сковородке? Всё происходит вживую и напоминает пыточную в гестапо. Кровь, боль, металлический звон холодных пыточных инструментов, жуткие вопли. Я ору, врач с медсестрой орут на меня. Грозят, что вот сейчас бросят всё и уйдут: «Ори себе на здоровье»…
После корчишься окровавленным растерзанным комочком в адских муках сокращения (простите за живодёрские подробности). При выписке я засомневалась и спросила врача: «А если и не было никакой беременности? Если задержка из-за того, что я простыла?» Врач честно ответила: «Вполне возможно. Мы же не видим вас насквозь. А перестраховка не помешает».
В то время в развитых вражеских странах уже пользовались полосками-тестами на беременность. Аппарат ещё был: УЗИ. Мы о таком слышали: боевой автомат, из которого стреляют. Не подозревали, что существует УЗИ в мирных целях: ультразвуковое исследование.
Но это там, за железным занавесом. У нас женщин продолжали пользовать вслепую, методом исключения, методом тыка. А выскоблим-ка на всякий случай, перестрахуемся. Это ничего, что первая беременность, что навсегда можно остаться бездетной…
А вот случай, который сегодня звучит анекдотически. Поехала я по своим творческим делам в областной центр – это почти триста километров от нашего городка. На мне была куртка такая коротенькая финская, брючки из толстого зелёного велюра (мебельного, которым обивают кресла и диваны. Знакомая продавщица для мамы под прилавком попридержала). Под мышкой везла драгоценную папочку с газетными вырезками.
Отдел пропаганды и агитации находился то ли в облисполкоме, то ли в обкоме партии… Солидное, мрачноватое серое здание из бетона и стекла. На входе пропускная система, в стеклянной клеточке бдит вахтёрша.
И вот она тщательно, как пограничник в международном аэропорту, изучает мой паспорт. Скользит по мне рентгеновским взглядом. («Ух ты! Фейс-контроль и дресс-код уже тогда существовал?» – удивляешься ты).
Неожиданно вахтёрша упирается: «Так. Я вас не пропущу». – «Почему?!» – «В брюках не положено». – «Да я из редакции, мне по важному делу! Триста километров ехала…» – «Не положено».
Ладно бы на мне были добротные солидные неуклюжие драповые штаны, напяленные, чтобы не застудить придатки. Возможно, они бы смягчили женское сердце непреклонной вахтёрши. А то легкомысленные зелёные (!) лоснящиеся брючки, из явно вражеского велюра! Ах, почему я не надела плащ! Сняла бы в туалете несчастные брюки и почапала с голыми ногами в кроссовках мимо вахтёрши…
Звоню с внутреннего телефона в отдел пропаганды и агитации. У меня с ними договорённость о встрече. Заведующий отделом, милейший молодой человек, обещает немедленно спуститься и разобраться.
Он вполголоса умоляюще говорит что-то вахтёрше, оглядываясь на меня, кивая на мою папку под мышкой. Главный областной пропагандист и агитатор ерошит волосы и густо до слёз краснеет, как мальчишка. Вахтёрша отворачивает каменный брюзгливый профиль. До меня доносится: «Не положено. Инструкция… Напишу докладную».
Я вздыхаю, передаю папку. И главный идеолог области, втянув голову в плечи, пристыжено и побито удаляется. Я трясусь на обратном автобусе домой. Я начинаю кое-что понимать.
Что вовсе не высокие чины – власть, а вахтёрша – власть. На самом деле везде и всем заправляют серые кардиналы. ЧтО вахтёрша только что с успехом и продемонстрировала, поставив на место зарвавшегося мальчишку – областного идеолога.
Ты фыркаешь? А мне тогда было не до смеха.
Как раз в эти самые минуты, как пишу, в интернет-новостях бурно обсуждается драма, развернувшаяся на заснеженной трассе Оренбург-Орск. Нет-нет, да проскальзывают реплики: «Рыночная экономика всему виной». «Верните СССР. Там дороги всегда были чищеные».
Позвольте мне, как очевидице… Не знаю, где там у вас были чищеные. У нас в семидесятые годы дорогу от города до села (2500 жителей) каждый год на долгие месяцы официально закрывали в осенне-весенний сезон. Сейчас это кажется дикостью, а тогда воспринималось нормой. Грязища, колеи величиной с противотанковые рвы – не проедешь.
А зимой… Помню, мы с братом перед Новым годом собрались в родительский дом. Купили билеты за месяц. Я везла драгоценный подарочный новогодний набор.
Двухсотграммовая баночка растворимого порошкового кофе, баночка шпрот, брикетик подсохшего сыра, несколько мятых мелких зелёных мандаринок, паштет, полпалки сырокопчёной… Когда шла по улице, все останавливали, ласково ощупывали взглядами подарок, спрашивали: «Где дают?»
