Ольга Крючкова - Старовер
– Увольнение без выходного пособия… – виновато промямлил Венгеров.
– Ха! Если бы! – саркастически заметил Басов и вальяжно откинулся на спинку стула. – Ваши действия выглядели бы именно так, если бы арестант Носков не сбежал. Исходя из рапорта охранников, дежуривших в ночь побега, я понял, что было две кареты скорой помощи. Как вы это можете объяснить, Венгеров?
Тот пожал плечами.
– Не имею понятия, господин штабс-капитан.
– А я думаю, что вы прекрасно осведомлены. И дело было так: сообщники Носкова, который на самом деле, как выяснилось, является опасным террористом Евгением Зальцманом, заплатили вам за организацию побега. Со стороны выглядит, конечно, всё достаточно невинно… Ну, пожалел хворого – вызвал карету скорой помощи. Ну, хворый сбежал… Однако одно «но» в этом деле перечёркивает все ваши рапорты и объяснения: беглец – опасный террорист, член «Боевого отряда народного вооружения». И, если в ближайшее время погибнет кто-нибудь из высокопоставленных чинов Тобольска – это будет на вашей совести.
Михаил тяжело вздохнул.
– Я не знал, что Носков – террорист. В тюремных списках значится, что он оказал сопротивление жандармам при задержании… Иначе бы, я не вызвал карету… Да и Носков не сидел бы в общей камере, а, согласно правилам, в одиночке.
Басов нервно сморгнул: камень был брошен в его «огород».
– Молчать! – рявкнул он. – Много рассуждаешь! На каторгу, как пособник пойдёшь! – Басов перевёл дух и вынул из верхнего ящика стола пачку ассигнаций. – А что ты скажешь по поводу этого – здесь ровно две тысячи рублей. Нашли при обыске в твоих вещах. Неужто копил всю жизнь?
Михаил сник, понимая, что каторги ему не избежать.
– Точно, господин штабс-капитан, копил… Ещё в деревне начал откладывать…
– Препираться бесполезно, Венгеров! Лучше рассказывай, как всё было. Тебе зачтётся сотрудничество со следствием.
Михаил пребывал в смятении.
– Расскажу, если пообещаете на каторгу не отправлять…
Басов усмехнулся.
– Обещаю. Ну-с, слушаю вас… – любезно произнёс жандарм.
И младший надзиратель рассказал всё, как было.
Басов внимательно выслушал рассказ младшего надзирателя.
– М-да… Шантаж близкими людьми и родственниками вполне в духе большевиков-террористов. Я сочувствую вам, Венгров. Но вы фактически организовали побег заключённого…
Михаил окончательно сник.
– Я искренне раскаиваюсь, господин штабс-капитан…
– Не сомневаюсь! Я сдержу своё обещание и не дам дальнейший ход делу. В своём рапорте напишу, что вы нарушили правила внутреннего распорядка, а к побегу Носкова не имеете ни малейшего отношения. Скажем, его собраться сами готовили побег и… нападение на арестантское отделение. А карету скорой помощи он планировали применить для вывоза Носкова. Словом, напишу складно, высшее руководство не подкопается. Но вы, Венгеров, будите моим должником.
Михаил встрепенулся.
– Я готов…
– Хорошо… – Басов встал из-за стола и прошёлся по кабинету. – Я сделаю так, что вас уволят за побег заключённого. Об этом станет известно пособникам Носкова. Вы же будете выглядеть, как герой… Мол, ничего не сказали жандарму, держались до последнего. Таких крепких духом людей, имеющих проблемы с законом, в боевых ячейках привечают.
Михаил понял: к чему клонит жандарм, холодок пробежал по спине.
– Вы хотите, чтобы я вступил в ячейку боевиков и стал вашим осведомителем? – дрогнувшим голосом спросил он.
Басов цепким взором вперился в младшего надзирателя.
– Схватываете на лету, Венгеров. Выбирайте: либо работаете на меня, либо гниёте на каторге.
– У меня нет выхода… – упавшим голосом ответил Михаил.
Басов подошёл к своему письменному столу. Он извлёк из пачки ассигнаций, лежавших на зелёном сукне, несколько четвертных.
– Вот вам сто рублей. Снимите комнату, посещайте трактиры. Ешьте, пейте… Чрезмерно не веселитесь… Боевики должны подумать, что вы особо не при деньгах. Не забывайте: я их конфисковал. Не сомневаюсь, через некоторое время боевики пришлют к вам человека. Возможно, того самого, который подсел к вам в трактире…
Перед глазами Михаила встал отчётливый облик разночинца. «Встречу – убью…» – подумал Михаил.
* * *Вскоре Михаил Венгеров стал членом ячейки боевиков. Разночинец, который вовлёк Венгерова во всю эту тёмную историю, оказался лидером ячейки. Он снабдил нового члена наганом и устроил проверку: Михаил должен принять участие в ограблении ювелирного магазина. Деньги, полученные от продажи украшений, по словам Разночинца, пойдут на борьбу с самодержавием.
Михаил переживал тяжелейший душевный кризис: мало того, что он его уволили с казённой службы, он стал соглядаем царской охранки, так он ещё и должен обворовать ювелирный магазин, а может быть, и убить ночного сторожа. Бывший надзиратель был преисполнен уверенности: новые «товарищи» свяжут его кровью.
Михаил не мог предупредить Басова о готовящемся ограблении – боевики тщательно следили за каждым шагом новичка.
Через несколько дней Разночинец арендовал бумажную лавку, что располагалась в центре города по соседству с ювелирным магазином Шульмана. Магазин имел репутацию самого крупного и модного Тобольске. На его зеркальных витринах красовались золото, серебро и целые россыпи бриллиантов, переливающиеся всеми цветами радуги в отблесках свечей, возбуждая восторг и зависть покупателей.
Фирма Шульмана пользовалась солидной репутацией, большим кредитом и доверием состоятельных слоёв Тобольска, ибо многие горожане реализовывали через магазин свои украшения.
Разночинец понимал: с наскока ювелирный магазин не возьмёшь, поэтому-то и снял рядом располагавшееся ничем неприметное помещение. К тому же по ночам магазин охранял отставной полицейский, вооружённый наганом. Разночинец приказал Венгерову устранить его любым путём: охранник не должен находиться ночью в магазине.
Михаил выследил бывшего полицейского, узнал, где он живёт, когда выходит из дома на службу. План новичка был простым: подстеречь в подворотне охранника, дать ему по голове, затащить в тёмный угол и связать.
В назначенный день Венгеров занял выжидательную позицию в подворотне, мимо которой должен проходить охранник. Рассчитывая на тёмное время суток и внезапность, он выскочил из укрытия, намереваясь ударить бывшего полицейского сзади по голове молотком.
Однако к вящему удивлению нападавшего удар не возымел ни малейшего действия – охранник же остался стоять на ногах. Мало того, он резко развернулся и профессиональным ударом в солнечное сплетение не оставил Михаилу шансов воплотить свой план до конца.
Михаил, задыхаясь, осел на свежевыпавший снег.
– Вот тебе раз, разбойничек! – усмехнулся охранник. – Ты бы лучше дома сидел с бабой, а не по тёмным углам промышлял. Я уж по голове получал не раз и потому ношу под шапкой специальное приспособление. – Он постучал кулаком по шапке, раздался глухой металлический звук. – В наше неспокойное время иначе нельзя.
Охранник закончил речь, извлёк из кармана свисток и дунул в него со всей силы. Раздался пронзительный свист. И через несколько мгновений послышался ответ: либо от дежурного городового, либо от дворника, преисполненных готовности прийти на помощь.
Охранник тем временем намеревался скрутить татя, тот же сидел на снегу и тяжело дышал. Разгадав маневр охранника, и, понимая, что сюда примчится подмога, Михаил выхватил наган.
– Не приближайся, пристрелю! – решительно заявил он.
– Брось оружие паря, не дури! – пытался вразумить его бывший полицейский и снова дунул в свисток.
Михаил нащупал указательным пальцем спусковой крючок, грянул выстрел – охранник начал медленно оседать.
В тот же самый момент послышался хруст снега за спиной – приближалась подмога. Михаил резко обернулся и дважды выстрелил из нагана – на снегу в залитой кровью шинели распластался городовой.
– Господи… – простонал Михаил, обведя очумевшим взором место побоища – двое окровавленных мужчин лежали на снегу.
Тем временем боевики разрушили кирпичную кладку, разделяющую ювелирный магазин и бумажную лавку, беспрепятственно проникнув в магазин.
Утром Разночинец подводил итоги операции, особенно он отметил действия Венгерова. Ибо все утренние газеты уже пропечатали, что ночью в городе было совершено двойное убийство: бывшего полицейского и городового.
Ледяной страх сковал внутренности Михаила: он убийца… Что на это скажет штабс-капитан Басов? Невольно перед глазами промелькнули стены каторжной тюрьмы. За убийство городового Венгерову светило как минимум пожизненное заключение.
После совершённого убийства Михаил Венгров пользовался заслушанным авторитетом в ячейке. Однако несколько дней Венгеров ходил сам не свой. Мысленно он постоянно молился, просил прощёния у Господа за невинно убиенных.
