Наринэ Абгарян - Две повести о Манюне
Зато сдачу папа не преминул потратить в своей очаровательной манере.
– Жена, смотри, что я купил! – гордо развернул он твердую упаковочную бумагу.
Мы в ужасе отпрянули – из свертка на нас глядела страшенная черная голова с торчащими зубами и завитушками вокруг плоского лица.
– Это догонская[22] маска. Повесим ее в гостиной, и она своим видом будет облагораживать нашу квартиру!
– Кхм, – только и смогла выговорить мама.
– Ыыыыы, – заплакала Гаянэ, – я эту маску боюсь и никогда на нее смотреть не буду!
– Да и я, если честно, ее побаиваюсь, – признался папа. – В «Сувенирах» выкинули, вот я и взял, пока очередь не набежала.
– Может, заберешь ее к себе на работу? – предложила мама. – А то дети пугаются.
– В этом доме хоть что-нибудь может быть по моему вкусу?! – вызверился папа. – Самовар угробили и маску повесить не дают!
– Можно подумать, самовар не ты угробил!
– Сейчас и маску угроблю!
– Ладно-ладно, – примирительно замахала руками мама, – вешай ее куда хочешь, я тебе слова не скажу.
А дальше началась эпопея «папа Поджер вешает маску». И если изуродованную стену мы легко и просто прикрыли Каринкиным смелым натюрмортом «Малина, лопата и кочан капусты», то маске повезло меньше – на следующий день она сорвалась со стены, и соседка тетя Маруся снова прибежала с вытаращенными глазами узнавать, что теперь папа грохнул об пол.
Папа погоревал-погоревал, собрал осколки маски, склеил их дорогущим стоматологическим клеем и повесил у себя в кабинете – на устрашение истеричным пациенткам.
А пальто он той же зимой потерял. Поехал в Ереван на очередную конференцию, ходил по разным аудиториям с пальто на плечах, вспотел, оставил его в каком-то кабинете и забыл, где. Потом обегал весь институт, а пальто так и не нашел. Видимо, кто-то расторопный прибрал его к рукам. И папа вернулся из Еревана в старом рыбацком плаще своего друга Роберта, злой, как сто тысяч ос, и устроил маме скандал на тему: «Вот если бы не ты, то у меня была бы удочка с прибамбасами. А теперь ни пальто, ни удочки, ни прибамбасов!»
– Зато у тебя есть догонская маска с торчащими зубами, забыл? – съязвила мама. – По крайней мере, ты можешь облагораживаться ей!
Так что теперь и вы знаете, что мой папа и заначка – это два по сути антагонистических явления. Потому что там, где есть заначка, нет папы. И наоборот. Там, где есть папа – россыпью догонские маски да самовары, зато заначек – категорически ни одной!
Глава 22
Манюня, или Проводы «Электроники»
Строительная техника, появившаяся на пустыре через дорогу, не давала покоя никому. Люди гадали, что же такое будет возводиться в непосредственной близости от нашего дома. Так как рабочие хранили по этому поводу гордое молчание, версий в воздухе роилось множество – от недопустимого для сейсмической зоны многоэтажного дома до завода по производству синтетических каучуков. Народ волновался и негодовал. К вечеру второго дня ситуация накалилась до такой степени, что стали раздаваться призывы к действию: одни предлагали незамедлительно идти убивать главного архитектора городка Мартина Антоняна, другие – под покровом ночи обратно закапывать котлован.
К счастью, на третий день Мартин Антонян явился на стройку собственной персоной и объяснил взбудораженному населению, что на месте пустыря будет возводиться новая двухэтажная аптека. А вокруг аптеки планируется разбить небольшой сквер, где горожане смогут проводить разнообразный культурный досуг. В подтверждение своих слов архитектор разворачивал какие-то рулоны с чертежами, активно ходил ушами и для пущей убедительности клялся мамой. Чем и спас себя от линчевания.
Едва жители нашего дома вздохнули с облегчением, как случилась новая напасть – бульдозер, роющий котлован, зацепил ковшом и вытащил на поверхность кувшин с серебряными монетами.
Что тут началось!!!
День-деньской в новоиспеченном Клондайке рылась вся дворовая мелочь нашего квартала. Дети приходили со своим инструментами – лопаточками, ведерками и ситечками и, в надежде найти хоть какой кусочек сокровища, просеивали каждый сантиметр выкопанной земли. Так продолжалось до тех пор, пока фундамент будущей аптеки не залили цементом. Копаться стало решительно негде, и золотоискатели, несолоно хлебавши, разбрелись по домам. А жаль. Учитывая, с каким остервенением дети ковырялись в земле, не исключено было, что они доковыряются до какой-нибудь архиважной фигулины. Глядишь, эта фигулина взяла бы да изменила традиционное представление о человеческой истории!
А так повезло только бульдозеристу Акопу. На премию, которую выписали ему на работе, он бегом купил себе мотоцикл с люлькой и в одночасье из простого пролетария превратился в завидного жениха с престижным по горным меркам транспортным средством. В Берде тут же нарисовалась волнующая тенденция – подернутые временем девицы на выданье, облачившись во все самое лучшее, в течение всего Акопова рабочего дня ходили по периметру стройки, усиленно делая вид, что на бульдозериста им наплевать с высокой колокольни.
– Слышь, Райка, – говорила одна соперница другой, изящно сплевывая лузгу от семечек в кулак, – а погодка-то жаркая! Смотри, чтобы тебе голову не напекло!
– Ты о своей голове лучше думай, – активно гримасничая, хрустела кислой алычой Райка, – пустой черепушке раз плюнуть перегреться!
Жители нашего дома с большим любопытством наблюдали столпотворение девиц и гадали, кого же из них выберет новоявленный горный мачо Акоп. Но Акоп размениваться не желал. Акоп, напялив на голову строительную каску, гордо рассекал по Берду на своем железном коне и распугивал всю окрестную живность его немилосердным кряхтением.
«Зачем мне местная невеста, если я могу позволить себе любимую из Еревана или, на худой конец, Дилижана! – тщеславно думал он. – Я теперь парень хоть куда, и в люльке моего мотоцикла сочтет за честь прокатиться любая городская красотка в юбке-мини и лаковых сапогах на платформе!»
И, пока Акоп мечтал о городских красотках в юбке-мини и лаковых сапогах на платформе, а местные красотки, начесав себе давно уже неактуальные халы, наматывали круги по периметру стройки, вокруг припаркованного в нашем дворе Акопова мотоцикла разворачивались душещипательные сцены.
Если кто помнит, моя сестра Каринка всю свою жизнь мечтала о мотоцикле.
– Вырасту – обязательно себе куплю такой же, – заявляла она, провожая влюбленными глазами очередное тарахтящее и отчаянно чадящее чудо техники.
– Ну зачем, ну зачем тебе мотоцикл? – удивлялись мы. – Неужели не о чем тебе больше мечтать?
– Не о чем! Да и некогда. Я вон о мотоцикле мечтаю, – упрямо хмурилась Каринка.
– Этот ребенок еще покажет нам, где раки зимуют, – горестно вздыхали папа с мамой.
Сестра угрюмо отмалчивалась и, не находя поддержки среди близких, всяко отыгрывалась на окружающей действительности, нанося своими варварскими выходками огромный урон родной семье, городу, стране, да и мирозданию в целом.
При виде новенького трехколесного мотоцикла сестра окончательно потеряла покой. Она не спала ночами и маялась днями. Она даже бросила рыть подкоп из нашего подвала в соседний, хотя раньше уверяла, что там полно кувшинов с золотом – вот только доберемся до них и мигом разбогатеем. Мы с Манькой, ее преданные оруженосцы и землекопатели, постоянно взывали к ее совести и увещевали вернуться к подкопу – по нашим расчетам, копать осталось всего ничего, буквально полметра. Но в бетонной стене. За неделю упорной работы мы неплохо продвинулись вперед, проковыряв металлической штуковиной, угнанной на свой страх и риск со стройки, основательную ямку. С такими темпами, глядишь, к концу лета мы добрались бы до золота!
– А там покупай на это богатство хоть сто тыщ мотоциклов! – говорили мы Каринке.
Но Каринка не слушала нас – день-деньской она ходила вокруг Акопова мотоцикла и любовно гладила его по выступающим частям экстерьера. Открутить какую-либо штуковину и унести домой ей и в голову не приходило, настолько велик был пиетет к трехколесному чуду техники.
Древняя берберская поговорка гласит: когда ослабевает лев, голову поднимают шакалы. Это я к чему? Это я к тому, что, как только Каринка позволила себе немного расслабиться и отвлечься на мотоцикл, тут же активизировался Рубик. И в той части двора, которую не покрывала противоракетная оборона Каринкиной рогатки, он стал кочевряжиться и демонстрировать свою ничтожную сущность, обзывая нехорошими словами девочек, колотя мальчиков и отнимая игрушки у мелкотравчатой детворы. Страшно даже подумать, чем бы закончился такой диссонанс в пищевой цепочке нашего дома, не случись история с бельевым столбом.
А так случилась эта история, и все счастливо вернулось на круги своя.
Наверное, кто-то из вас не знает, что такое бельевой столб, поэтому я быстренько объясню.
