Федор Московцев - Он украл мои сны
– Здорово он тебя, – сказал Артур, когда за Ренатом захлопнулась дверь.
И пощупал поврежденный нос. Андрей болезненно поморщился и отшатнулся. Игорь, как хирург, пропальпировал ушибленное место и сказал, что всё в порядке, перелома вроде нет. И посоветовал сделать рентген – мало ли что. Кое-как выдержав для приличия несколько минут, пока были все вместе, приняв душ, одевшись, выйдя на улицу, Андрей плюхнулся в машину, и, откинув сиденье, несколько минут просто лежал, пытаясь придти в себя. Перед глазами стояло злое сосредоточенное лицо Рената в момент перед ударом. Интересно, он это специально сделал? Ведь Андрей так и не успел выйти вперёд, и у нападавшего Рената был достаточный запас расстояния, чтобы послать мяч в девятку или любой угол и забить гол. Он уже опытный игрок и вполне мог сориентироваться. Конец игры, его команда проигрывала и очень нуждалась в этом голе, и у него, у заядлого футболиста, должна была сработать спортивная сознательность. Но он предпочёл совершенно бездарный с точки зрения форварда удар прямо на вратаря. Да, но с точки зрения мстителя это вполне логичный удар.
Именно к такому выводу пришёл Андрей, лёжа на сиденье своей машины и постепенно отходя от болевого шока. Он прекрасно знал двоюродного брата, в частности то, что когда тот на эмоциях, то все его мысли отчетливо видны на его лице – в такие моменты он совершенно не умеет играть (в смысле контролировать чувства). Вот и сейчас он даже не смог себя заставить подойти к брату и поинтересоваться, всё ли в порядке.
Глава 145
Соскучившийся по большим задачам Расторгуев с места в карьер ворвался в работу и уже через несколько дней после трудоустройства показал результаты: выслал все требуемые отчеты и заявки новых клиентов. Не было только взаиморасчетов с контрагентами – Мальчинина запустила учёт, а менеджеры при попустительстве Паперно запросто заказывали у поставщиков товар на отсрочку платежа для своих клиентов, и теперь для сведения всех взаиморасчетов необходимо было каждого выдергивать и трясти информацию. Или ждать, когда позвонят поставщики и потребуют оплату.
Также Расторгуев выслал подписанные сотрудниками дополнительные соглашения о материальной ответственности, отдельным пунктом в которых фигурировало положение о коммерческой тайне. В редакции Иосифа Григорьевича Давиденко это выглядело следующим образом:
«Сотрудник ООО Совинком несёт персональную ответственность, в соответствии с действующим законодательством, за сохранность и неразглашении полученной информации по обеспечению экономической безопасности компании при заключении сделок, договорных отношений, движении денежных средств и отчетной документации. В случае регулярного нарушения данной должностной инструкции руководство вправе применить к работнику административные взыскания вплоть до увольнения».
Для имиджа нового исполнительного директора оказалось полезным то, что сразу после его прихода кардиоцентр расплатился по долгам, а также целый ряд клиентов, в том числе крупных, сделали перечисления – предоплату или расплатились за поставленную продукцию. В это же время поступил первый платёж по заключенному Ириной государственному контракту со Ставропольской краевой клинической больницей на поставку продукции Cordis и Amplatz (для рентгенхирургии). Общая сумма составила 1,8 миллиона рублей. При содействии представителя компании Джонсон и Джонсон по-хитрому сыграли тендер и Совинком был объявлен победителем. Заместителю главврача Мыскину при этом ничего не досталось, он здесь никаким образом не был задействован, сам Андрей никак не участвовал в данном проекте, а был уже поставлен перед фактом: на расчетный счёт поступили деньги.
Из Казанской РКБ наконец-то пришёл крупный заказ – на расходные материалы для стерилизаторов Стеррад производства Джонсон и Джонсон (которые в количестве двух штук были поставлены Совинкомом в 2000 году), а также на запчасти для них (блок питания и клапан впрыска) и ремонт (услуги сервис-инженера).
Расторгуев провёл успешные переговоры с одним из проблемных поставщиков – московской компанией РИПЛ, перед которой существовал давнишний, с 2000 года долг в размере свыше $40,000 за поставленные кардиомониторы и центральную станцию (всё это было продано в Республиканскую клиническую больницу, город Казань, а деньги благополучно освоены в 2000–2001 гг). Андрей вёл бесконечные переговоры с руководством РИПЛа, рассказывал истории о недобросовестных плательщиках (реальную информацию никто не мог узнать, для этого необходимо иметь очень хороший контакт с бухгалтерией Минздрава РТ (Республики Татарстан), откуда перечислялись деньги); в общем крутил динамо. Если на РИПЛе начинали серьезно возмущаться, угрожать судом, Андрей переводил мизерные суммы – просто чтобы показать динамику платежей. Существовала вероятность того, что РИПЛ перейдет от угроз к делу, выиграет суд, бросит инкассо на расчетный счет и заберет причитающиеся ему деньги. Но Андрею почему-то казалось, что в ближайшее время этого не произойдет. И в его таблице взаиморасчетов компания РИПЛ отсутствовала.
А во второй половине мая они обратились (уже в который раз) с предложением погасить долг и взять на условиях отсрочки платежа еще два монитора. Дело в том, что переговоры с РИПЛом Андрей начал вести в 1999 году, тогда же была сделана заявка на кардиомониторы и центральную станцию (мощный компьютер и периферия, объединяющая все кардиомониторы в сеть, данная система выводит все данные на один экран и позволяет одному человеку, например дежурной медсестре следить за всеми пациентами). Все позиции были выбраны из старого каталога, и к моменту, когда РКБ произвела оплату, данная продукция была снята с производства. Новая аналогичная была дороже, бюджет был уже сверстан, и Андрей никак не укладывался в выделенные Минздравом РТ деньги. Уменьшать количество мониторов было нельзя, так же как менять конфигурацию. Мухлевать он не мог и даже не стал просить клиентов, они бы по дружбе может помогли, но такие просьбы разрушают дружбу.
И тогда он поставил РИПЛ перед фактом: либо позиции по первоначальной заявке, либо вообще никакие, заказчик обратится к другим поставщикам. И РИПЛ был вынужден рыскать по всей Европе, по всем складам, чтобы набрать нужное количество старых кардимониторов. Тут возникла ещё одна неувязка. Чтобы выбить максимальную скидку, Андрей на переговорах назвал количество мониторов с потолка. С его слов, без подписания заявки, продукция была заказана, доставлена и растаможена в России. А РКБ оплатила меньшее количество, разница составила десять штук. Сначала РИПЛ не хотел отгружать меньшее количество, либо всё либо ничего, но Андрею удалось уговорить поставить столько сколько нужно. Оставшееся он пообещал выбрать позже.
С оплатой за поставленный товар возникли проблемы – в тот год (2001) Андрей как раз переезжал в Петербург и ему были нужны деньги, чтобы внести их в уставной фонд Экссона и начать работу по свинцу и аккумуляторам с Ансимовыми и Быстровыми. Потом, как водится, пошли другие сложности. Кое-как, после долгих изнурительных переговоров, он упросил РИПЛ без оплаты отгрузить, смонтировать и запустить оборудование (это может сделать только обученный сервис-инженер, а без монтажа контракт считался невыполненным и это грозило скандалом с конечным потребителем – РКБ). Какие-то деньги пришлось заплатить.
И вот уже в течение четырёх лет, с 2000 по 2004, длилась эта тягомотина – РИПЛ навязывал оставшиеся кардиомониторы, потому что они были заказаны строго под Совинком, и требовал оплаты всей поставки; Андрей же перечислял по мелочи, столько, чтобы показать динамику платежей, чтобы поставщик не подавал в суд, вёл переговоры, и, если появлялись клиенты на кардиомониторы, то забирал необходимое количество на РИПЛе, продавал их, а деньги опять же пускал на свои личные нужды. Так, четыре кардиомонитора были проданы в отделение детской кардиохирургии первой городской больницы (Петербург, улица Авангардная), которой заведовал друг Игоря Быстрова. Два монитора удалось навязать в РКБ, ещё один продали в Волгограде. Осталось три – и эти три Расторгуев умудрился взять без оплаты (почти без оплаты, десять тысяч рублей всё же бросил им, не пожадничал), увеличив общий долг до $54,000.
Своё решение он мотивировал тем, что таким образом удастся пролонгировать динамо на более длительный срок – теперь, если РИПЛ прижмёт угрозами арбитража, или заявит в суд и выиграет, то можно вернуть эти мониторы обратно и показать свои добрые намерения к урегулированию спора. После чего стороны вернутся к исходной ситуации с долгом $40,000, но ничего себе! после погашения задолженности около 40 % (в виде возврата трёх мониторов) РИПЛ просто обязан будет долго терпеть, прежде чем снова что-то требовать.
И в конце концов, эти мониторы, хоть и устаревшие, можно куда-нибудь пристроить. А уж вырученные за них деньги – тем более.
