Ната Хаммер - Школа. Точка. Ру
– Маша!
– Что Маша?
– Маша, ты должна осознать, что парадигма семейных отношений изменилась.
– Что-что ты сказал? Я прямо чуть не упала к тебе в ванну. Можно подумать, ты не голый среди пузырей лежишь, а на совещании в Думе выступаешь.
– Ты просто должна быть готова.
– К чему?
– К тому, что вокруг нас всё больше будет объявляться лесбиянок, геев, педофилов, зоофилов наконец. И они будут образовать пары, тройки, группы, клубы. Зараза толерантности уже разложила Западную Европу. Всё, что раньше считалось отклонением и держалось в тени, теперь объявляется вариантом нормы и вылезает на ярко освещённую сцену под лозунгом: «Личное счастье каждому отклонившемуся!». Это тоже проявление демократии, дорогая моя! Нам придется научиться терпимости. И научить ей наших детей. Им жить в этой многовариантной клоаке.
– Саша, не утрируй! Это один частный случай.
– Это один частный случай, который коснулся лично твоей дочери. Но совсем не уникальный. Потому что теперь это в тренде. Не сложилась жизнь с противоположным полом – ищут утешения в однополых связях. Вот мой бывший начальник, например…
– Вячеслав Григорьевич?!
– Вячеслав Григорьевич, представь себе. Жену и троих детей отправил в Лондон, а себе мальчика завел.
– Что, прямо так, в открытую?
– Нет, конечно. По-тихому. Мы всё же пока живем в гомофобном обществе.
– Тогда откуда ты знаешь?
– Видел я его случайно. В гей-клубе.
– В гей-клубе?! Так, отсюда поподробнее. А что ты делал в гей-клубе?
– Встречался с клиентом. Хозяином этого заведения. Гейцам тоже пиар нужен, представь себе!
– Представляю… И ты собственными руками пропихиваешь их идеи широкой аудитории?
– Маша, ну если не я, они найдут кого-нибудь другого. А в нашей среде нетолерантность вообще профессиональной смерти подобна.
– Надеюсь, ты свою задницу как подтверждение толерантности подставлять не будешь?
– Я тоже на это сильно надеюсь.
– Я уже не шучу.
– А что, я что ли шучу? С этим сообществом теперь шутки плохи. Но если мы посмотрим на проблему с другой стороны…
– С тыла?
– С глобальной точки зрения. Планета перенаселена. При этом Азия и Африка продолжают безудержно плодиться. Каждый месяц прирост населения на Земле – семь миллионов! И то, что часть населения образует неплодотворные пары, это даже хорошо. В глобальном смысле. Кроме того, уже доказано, что как только исчезают все сексуальные запреты, люди перестают размножаться. Возьми Римскую империю. Возьми Европу нашего времени. В сверхтолерантной и комфортной Норвегии – самый маленький прирост населения, и то – за счет азиатских иммигрантов. Почему, думаешь, в Штатах нетрадиционалов стали двигать? Потому что в Штатах теперь принята политика нулевого прироста населения.
– Саша, я не могу смотреть с глобальной точки зрения, когда одноклассница моей дочери мечтает отрезать себе грудь, чтобы не попасть в руки лесбиянки, а моя девочка видит это в кошмарных снах.
– Ну, ты избавила своего ребенка от общения с этой мечтательницей. Но нет никакой гарантии, что на смену одной мечтательнице не появится другая. Наркоманка какая-нибудь или малолетняя проститутка. И может случиться так, что легко ты от них уже не избавишься.
– Тогда я заберу ребенка из школы.
– Но от жизни ты её не изолируешь! Мы можем только прививать детям свои ценности, а сработает ли прививка – никто не знает. Может, наши девочки тоже лесбиянками станут.
– Ещё одно слово – и я утоплю тебя в этой ванне.
– Тогда дети наши станут сиротами. Папа утоплен, мама – в тюрьме.
– Саша, прекрати паясничать!
– Я не паясничаю, Маша. Я предпочитаю смотреть правде в глаза, а не прятаться от неё в пластмассовых кустах.
– От твоего правдоглядства – мурашки по коже.
– Ныряй ко мне, согреешься. Давай!
– Саша! Что ты творишь! Я одетая.
– Не волнуйся, ванна у нас мелкая, одежда на дно не утянет.
– Саша! Отстань! Дети дома!
– Ну, во-первых, мы личным примером противостоим нетрадиционным отношениям! А во-вторых, дверь заперта.
Из дневника Тани Шишкиной
15 декабря
Вчера Юля Кулакова составила рейтинг красоты девочек нашего класса и раздала его всем для ознакомления. Угадайте, кто возглавил этот список? Она сама. Второе и третье место заняли её подружки, Рита Семенова и Настя Погодина. На четвертом месте – Надя Беленькая, потому что она ещё и умная, – как сказала Юля. Надю у нас все уважают. А мы с Соней – в конце списка. Последняя я, тринадцатая по счету. Соню Кулакова расположила надо мной. Кулакова сказала, что список замыкала бы Соня, если бы она за прошлое лето не похудела на семь килограммов. Соня всегда была пухленькой. Мальчишки дразнили её «жиртрест». А когда она пришла в сентябре, все обалдели, такая она оказалась стройная. И рейтинг её поднялся. Кулакова сказала, что я бы не оказалась в конце, если бы из класса не ушла гейка Саша или осталась бы Шахзода, у которой была монобровь и руки волосатые. Мне, конечно, всё равно, что думает про красоту Кулакова, мне обидно, что никто ей не возразил. Даже Надя, которую считают совестью класса. И даже Соня.
Кулакова считает, что кучеряшки сейчас не в моде, и если я хочу подняться в списке, мне нужно выпрямлять волосы. И что брови у меня слишком широкие. Их надо выщипать. А я не собираюсь ничего делать. Ничего! Мне нравятся мои кучеряшки и мои брови. К тому же щипать брови очень больно. Я пробовала. Ленка всё время щиплет брови и ойкает. Я – не Ленка. Я не буду мучать себя ради чьих-то бредовых представлений. У меня они свои. А на новогоднюю вечеринку в классе я решила не ходить. Нечего мне делать среди кулаковских стандартов. Хотя вечернее платье мы уже купили в прошлое воскресенье. Оно очень красивое. Ну и пусть. Дома на Новый год надену.
Ленка, когда узнала про рейтинг, хмыкнула и попросила показать фотографию Кулаковой. С её точки зрения Кулакова похожа на бульдога: щеки висячие и нос короткий. Сказала, что наши девчонки – дуры, если не устроили ей бойкот. А потом сказала, что нечего мне киснуть, а платью пропадать, что я могу пойти на вечеринку в её школу, в которой я училась до пятого класса. И что все мои бывшие одноклассники будут рады меня видеть. Какая всё-таки Ленка молодец, не зря мама говорит, что у неё ясный ум. А ещё мы встали сегодня пораньше, и Ленка закрутила мне на голове такую прическу – я аж сама себе понравилась. Потом она уговорила меня одеть стильную юбку с карманами на попе, которую мы купили в Риме. Я сопротивлялась, потому что зима и холодно, но она была непреклонна. Когда я в таком виде вошла в класс – Лопырев аж присвистнул, все повернулись в мою сторону, а Соня упала в обморок.
Я думала, что Соня притворяется, и дойдя до парты стала щекотать её, но потом поняла, что обморок всамделишный, и закричала от ужаса. Я ещё никогда не видела людей в обмороке и не знала, что делать. Суета была страшная. Все быстро забыли про меня. Мы с Лопыревым придерживали Соню с двух сторон, а Надя Беленькая, набрав воды в рот, брызгала на неё и теребила её за щеки. Потом прибежала медсестра, пощупала пульс, потерла уши, и Соня пришла в чувство. Соню переместили в медицинский кабинет и стали ждать скорую. Я осталась с ней. Скорая приехала, доктор сделал экспресс-анализ крови, сказал, что сильно упал уровень сахара в крови, и велел съесть шоколадку. Потом долго расспрашивал Соню про её диету, написал заключение и уехал. Я сбегала в буфет за шоколадкой, Соня сразу откусила половину плитки. Она не ела шоколада с весны. У неё такая строгая диета, она в школе вообще ничего не ест. Чтобы не дразнить её, я хомячу свои яблоки и пряники где-нибудь в темном углу на переменах. Соня доела шоколадку, и у неё заболел живот. Потом её вырвало – она едва успела добежать до раковины в углу кабинета. Потом она опять упала в обморок. Я уже не так испугалась, как первый раз, но всё равно руки ходуном ходили. Медсестра опять привела её в чувство. Я опять сбегала в буфет, теперь уже за чаем. Потом приехала мама Сони и забрала её. Я пошла в класс. По дороге завернула в туалет, и пока мыла руки, посмотрела на себя в зеркало. Вся моя прическа растрепалась, курдяшки опять перепутались. Я вынула из головы шпильки, заколки и стянула резинки. Зачем мне прическа, из-за которой моя лучшая подружка падает в обморок.
А на шестом уроке наша директриса Маргарита Дмитриевна собрала всех девочек в актовом зале для беседы. Она объявила, что у одной из старшеклассниц диагностировали истощение, по-научному – анорексию. Маргарита Дмитриевна не назвала фамилию, но я поняла, что речь идет о Соне. Она раздала нам листочки, велела написать фамилии и описать, что каждая ест на завтрак, чем перекусывает на переменах и что ест на обед и на ужин. И, пока мы заполняли, она внушала нам, что мы не имеем права голодать в школе, потому что ответственность за нашу жизнь и здоровье здесь несет она, и что ей не хочется из-за наших глупостей попасть под суд.
