Ольга Столповская - Куба либре
Я села на кровать.
Он обнял меня за плечи.
– Я знаю, что в вашем обществе люди часто жертвуют всем, чтобы покупать вещи. Люди выбирают не иметь семью, живут в одиночестве только для того, чтобы наслаждаться вещами. Но кубинские люди не такие. Мы используем каждый миг, чтобы быть счастливыми. – Он начал целовать мою шею. – Я хочу секс.
– А я не хочу!
Он схватил меня, повалил на кровать и начал вдавливать в мой живот свой хобот.
– Стоп! Я не хочу!
– Мы, латино, можем много секса, тебе понравится.
И он заговорил быстро и страстно, но понять его сленг было трудно. Плюс дикий акцент.
– Я тебя не понимаю!
– Я не произношу согласные звуки, потому что через них проникают злые духи.
– Какие еще злые духи?!
– Ты знаешь суахили? Это язык без согласных, против злых духов. Мы на Кубе говорим немного как на суахили.
– Слезь с меня!
– Я буду любить тебя одну. Если хочешь, у нас будет очень красивая свадьба. Всё зависит от тебя, – шептал он, ласкаясь.
Ко всему прочему, мой электронный переводчик, на который я очень рассчитывала, перестал загружаться.
– Я ничего не понимаю! Я устала! Я не готова к такому серьезному разговору. Мы совсем не знаем друг друга! Мы вообще говорим на разных языках!
– Пара дней, и ты научишься меня понимать. Привыкнешь. Я научу тебя испанскому, – уверяет он.
– Ты помнишь, что у меня есть муж?!
– Не говори мне о своем муже! Зачем ты приехала ко мне, если у тебя есть муж?
– Потому что я сумасшедшая! У меня депрессия! Плохо мне! Что ты вообще знаешь обо мне?! Короче, это все тебя не касается!Еще в Шереметьево я купила ему в подарок несколько бутылок: виски, коньяк, джин, мартини, бейлиз, а также туалетную воду «Sexy man». Я помнила, как горничная «Инглатерры» была счастлива, когда мы, съезжая, оставили ей шампуни и мыло.
К моему удивлению, Алехандро наотрез отказался взять все это у меня, заявив, что он не проститутка и не педик, чтобы принимать подарки от женщины. Он даже не взял пакет с бутылками в руки и не посмотрел, что в нем, поэтому тот так и лежал в углу комнаты.
Но теперь Педро не выдержал:
– Ты сказала, что в пакете виски?
– Виски, коньяк, джин, мартини, все что хочешь.
– Ок, давай выпьем виски!
– Возьми и выпей.
– Я не понимаю, чикита, что на тебя нашло?
– Беби, я устала! Другая страна, другой часовой пояс, другой климат, другие люди, другие деньги! Я нуждаюсь в отдыхе и тишине!
– Я – не беби, я – бой. Это ты беби.
– Я задолбалась, бой!
– Выпей виски! – Он протянул мне фужер с золотой каемочкой.
– Я не пью виски.
– Камон, выпей, расслабься!
– Я не пью виски.
– А что ты пьешь?
– Я пью вино.
– Да ну! Виски лучше!
Я сделала глоток, поморщилась и в изнеможении рухнула на кровать.
Он наконец понял, что я не люблю крепкие напитки, и пошел за вином, заперев дверь снаружи.
Айфон почти разрядился, я решила не писать эсэмэски – экономить его последние силы на всякий экстренный случай.
Из-под кровати выполз огромный черный таракан и печально пошевелил усами.
Погружаясь в дрему, я слышала, как где-то наверху звонит телефон. Потом кто-то крикнул: телефоне! И хозяин касы, наконец, снял трубку. Через минуту он постучал в комнату и спросил по-испански: где Алехандро? Таракан, громко топая, уполз обратно под кровать.
Я по-английски ответила, что Алехандро ушел.
– Передайте ему: завтра лобстеров не будет. Рыбака поймала полиция.Глава 2
Когда я проснулась, на кровати сидел Алехандро с бутылкой вина и штопором. Он наполнил бокал вином, дал его мне и сказал:
– Королева, оденься, я хочу познакомить тебя с моим белым папой. Это не мой настоящий папа. Мой папа черный. Он живет в Майами. – Алехандро выразительно поднял глаза в потолок и продолжил: – Я ничего не знаю о нем. А это мой сосед, но он мне как папа.
– И где он?
– Ждет за дверью. Оденься.
– Я одета.
– Надень платье. Эта блузка просвечивает. Я вижу твою грудь.
Пришлось переодеваться.
Он придирчиво оглядел меня.
– У тебя жир на животе. Когда ты приезжала в прошлый раз, этого не было. Москва портит твою фигуру. – Увидев мой ошарашенный взгляд, он опустился на колени и начал целовать мой живот. – Тебе не надо есть несколько дней.
– Я не смогу не есть несколько дней.
– О, камон! Мы будем заниматься сексом, и ты забудешь о еде.
– Не надоело себя рекламировать? Я и так с тобой похудела за два дня. Юбка вон уже сваливается.
– Надень это платье. Оно тебе больше идет.
Я нарядилась в свое вечернее шелковое небесно-голубое платье, слегка измявшееся в чемодане.
И предстала перед белым папой.
Смуглый испанец с огромными печальными глазами, благородной сединой в бороде и обаятельной улыбкой, пил небольшими глотками теплое белое сухое и благосклонно внимал Педро Алехандро, который жаловался, что «у моей королевы портится настроение, и она нервничает».
Испанец почти не говорил по-английски. Я вынужденно молчала и улыбалась. Словно я телевизор, который барахлит.
Испанец кивал, время от времени хмурился и бросал на меня внимательные взгляды. Потом задумчиво закурил сигару. Воцарилась тишина.
Выдержав значительную паузу, испанец произнес, как будто выписал лекарство:
– Отвези ее на острова.
– На острова?
– Да. Ей нужен релакс. Солнце, воздух, океан, хорошая еда, красивая природа, отдых, комфорт… Делай ей массаж на пляже. И главное, пусть побольше спит. Много, много сна. Не беспокой ее ничем.
Алехандро выслушал все это очень серьезно и перевел мне каждое слово.
Испанец извлек из заднего кармана потрепанный рекламный буклет какого-то отеля и торжественно вручил Алехандро, чтобы тот переписал телефон, а затем с достоинством убрал буклет обратно в карман.
– На острова! Как же я не подумал! Ми рейна, в Гаване нам быть опасно, здесь много полиции, она будет проверять документы, задавать вопросы, – твердил Алехандро, уже когда испанец откланялся.
На следующее утро мы распрощались с хозяином касы, очень недовольным нашим отъездом.
Алехандро сказал, что по дороге на острова мы проедем мимо его дома.
– Я хочу, чтобы ты увидела, что я живу просто. Не зацикливаюсь на вещах, как некоторые.Дощатый сарай притулился среди одноэтажных лачуг. Некрашеные доски приобрели от времени стальной оттенок.
– Здесь я родился и вырос. Здесь жила вся семья. Родители, три сестры и брат.
Он очень убедительно смотрелся на пороге этого строения. Я его сфотографировала.
Рыжая собачонка с торчащими ребрами, появившись на пороге сарая, посмотрела на Алехандро с обожанием.
– Это мой сторож. – Он погладил пса.Дверь вместо замка подпирает мраморная плитка. Такими же плитками, очевидно взятыми на развалинах какого-нибудь дворца, вымощен земляной пол внутри дома. Где плитки не хватило, лежат куски старого линолеума.
Сквозь крышу в дырах пробиваются солнечные лучи, освещая кровать, скромно застеленную простыней поверх матраса. Подушек и одеяла нет.
Никакой мебели, кроме кровати, в помещении не имеется.
Все это больше похоже на гараж советского инженера, чем на жилье.
У стены, напротив кровати, – черная каменная голова, мраморные шары, крупные бусины, цветы и свеча. Рядом с головой – семейные фотографии и ценник рубашки за девятнадцать долларов девяносто девять центов.
– Ты говоришь, что вещи для тебя не имеют значения, но над алтарем у тебя ценник?
– Одежда должна быть красивой. Но ее не надо иметь много. – Алехандро ведет меня в небольшой отсек, где стоит шкаф, гордо распахивает его дверцы: – Это мой гардероб!
В шкафу болтается одна проволочная вешалка, а на ней кораллового цвета пиджак.
Больше в доме вроде бы ничего нет.
– А где…
Я хотела спросить: «А где все остальное?», но Педро, уловив ход моих мыслей, перебил меня:
– Я мужчина. Мне ничего не нужно. Я живу один, моя королева. Когда я стану старым, куплю телевизор. – Он потянул меня за какую-то резиночку сзади. – Ми рейна, что это?
Я обернулась. У него в руке была лямка от моего бюстгальтера. «Ажент провокатёр» оправдал свое название – лямка отстегнулась и свисала из короткого рукава блузки, как алая капелька крови. Чтобы пристегнуть ее на место, пришлось раздеться до пояса.
– О, ми рейна! Ми рейна! Какое у тебя тело! Ты – моя белая богиня!
Против лома нет приема. Против самых вульгарных, цветистых, архаических комплиментов трудно устоять. Обычно они попадают ниже пояса.
Чтобы прекратить их поток, я села на корточки перед каменной головой:
– Это алтарь?
– Да, это мой главный бог – Элегуа. Он на нас смотрит. Он мне спасает жизнь, всегда, всегда, всегда… Ми рейна, давай помолимся ему, чтобы быть вместе!
И он начал раскачиваться и что-то говорить нараспев, потом опустился на колени перед алтарем и потянул меня за руку. Пришлось тоже встать на колени, стоять на них на холодных каменных плитах было крайне неудобно.
Движения Алехандро становились все интенсивнее, и вскоре он стал камлать, как это делают шаманы на канале «Дискавери». Он подпрыгивал вокруг своего Элегуа и ритмично завывал.
