Елена Сазанович - Тенета для безголосых птиц
Обзор книги Елена Сазанович - Тенета для безголосых птиц
Елена Сазанович
Тенета для безголосых птиц
роман
* * *«В конце концов, десять лет – это так мало», – подумал я, старательно застегивая свою лучшую рубашку, гладко выглаженную и еще пахнущую «морозной» свежестью, хотя уже и повидавшую виды.
– Ты что-то сказал? – ласково промурлыкала Ольга, внимательно наблюдая за мной.
Вот черт! В который раз я думаю вслух.
– Я говорю, десять лет – это так мало! – подчеркнуто громко и не менее бодро повторил я.
– Смотря для кого, – вздохнула моя жена, машинально проведя пальцами по своим впалым щекам.
– Для дерева и для писателя. Потому что и в том, и в другом – заключена сама истории. А в ее контексте – десять лет это вообще ничто, – важно изрек я, хотя не был ни деревом, ни писателем. А в контексте истории являлся лишь пустым местом.
– Для женщины это еще какой срок, – вздохнула Ольга, словно старуха.
Я внимательно посмотрел в зеркало на свою жену. Она стояла, облокотившись о дверной косяк, плавная и мягкая. Среднего роста, средней внешности, среднего ума и средних поступков. И я подумал, что она, по сути, еще совсем молода. Но этот отрадный факт ее словно угнетал. Как будто в старости она находила (и чувствовала) себя гораздо уютней. А, возможно, счастливее. Моя жена легко смирилась с годами, что далеко не каждому под силу. И я в который раз подумал, что женился на ней именно потому, что она была среднего роста, средней внешности и среднего ума. А я вот уже десяти лет настойчиво и обречено подгонял себя под ее уровень. Что мне почти удалось. И что делало меня, как ни странно, тоже счастливым.
Помню, спустя год после окончания литературного института, я встретил своего однокурсника Юрку Раскрутина. Судя по его блестящему виду, на литературном Олимпе моего друга приняли с распростертыми объятиями. Еще более довольный собой, чем когда-то в институте, румяный, круглолицый и воздушный, как заварное пирожное, он недоуменно разглядывал мою жену. Даже умудрился обмолвиться с ней парой каких-то незначительных фраз. А потом потихоньку отвел меня в сторону.
– Ей Богу, не ожидал от тебя, дружище, – как всегда суетливо затараторил он, словно боялся, что его вот-вот перебьют. – Что с тобой, Лешка? И зачем ты женился? Впрочем, все мы когда-нибудь там будем. И все же, почему ты женился на не-е-ей? (Он сознательно выделил это местоимение) Нет, ты извини, брат, я ничего против твоей жены не имею. Она, конечно, ничего. Но ведь ты всегда стремился к ярким женщинам, даже через чур ярким. И они, на зависть некоторым, отвечали тебе взаимностью. И вдруг… Почему? Что с тобой, Лешка?
Слушая его неврастенический монолог, я все больше убеждался, что поступил правильно, женившись именно на Ольге. Из двух зол я выбрал наименьшее. И оно постепенно могло перерасти в тихое, надежное счастье.
– Что у тебя в холодильнике? – внезапно перебил я Раскрутина.
– Когда? – он недоуменно на меня посмотрел.
– Да всегда. Хотя бы сегодня.
– Вообще-то, с холодильником у меня все в порядке. Он всегда полон.
Я махнул рукой. И вызывающе бросил в лицо удачливому писателю.
– Этого мало, поверь. У меня в холодильнике всегда наготове первое, второе и третье. Хотя я получаю гораздо меньше твоего. Но, заметь, всегда под рукой у меня завтрак, обед и ужин. Свежеприготовленные.
– А на полдник что? Компот? А на ночь кефир пьешь? – язвительно заметил он.
– Пью! – гордо парировал я.
– Н-да, – почесал рано лысеющий затылок Юрка. – Я бы на твоем месте пил водку.
И, чтобы не нарваться на грубости, он поспешно ретировался. Хотя грубить ему я не собирался. Потому что водку тоже пил.
За все эти десять лет Юрку я больше не встречал. Да и с заоблачного литолимпа, как ни странно, его имя тоже почему-то не звучало. И лишь вчера я услышал по телефону голос, который поначалу и не узнал. Солидный баритон приглашал меня на встречу выпускников нашего курса. Курса, который когда-то, десять лет назад, признали одним из успешных за все времена и подающим самые большие надежды. А в списке лучших из лучших я значился далеко не последним.
Поначалу я категорически решил проигнорировать приглашение Раскрутина. Хотя бы потому, что сегодня я был уже далеко не лучшим, а больших надежд и подавно не оправдал. Эти десять лет я писал один и тот же роман. И если поначалу он был задуман как легкое повествование о ловеласе, родившемся в рубашке и с золотой ложкой во рту, то вскоре быстрыми темпами стал превращаться в тяжелое произведение о неудачнике. Пока вообще не остановился. А я, наблюдая за плавными жестами своей жены, слушая ее размеренный, успокоительный голос, прикасаясь к ее мягкому, податливому телу, вновь и вновь убеждал себя, что счастлив и без этого. Просто счастлив…
И все же, слегка поразмыслив, я решился пойти на эту встречу. Прекрасно зная, что идти не стоит. Поскольку я давно не любил перемен, способных разрушить любое, даже среднестатистическое счастье.
Встретиться мы договорились в небольшом старом кафе с ироничным названием “Лебединая песня”. Находилось оно далековато от города, на развилке двух шоссейных дорог, прямо у соснового леса. И служило скорее этакой уютной забегаловкой для утомленных автомобилистов. Несмотря на то, что добираться до кафэшки нужно было на электричке, мы, еще студентами, с удовольствием выезжали туда на выходные. Это были наши традиционные вылазки на природу. Нам нравилось это удачное сочетание практически всех благ цивилизации и разноцветной, шумнолистной природы.
Именно эти ностальгические мотивы и повлияли на мое окончательное решение. Я уже почти физически вновь ощущал давно забытый запах смолы, уже видел эти мясистые лапки елей, тихо стучащих в окно, уже любовался холодным светом луны. В конце концов я решил поехать на встречу выпускников. Хотя меньше всего мне хотелось говорить о прошедших годах.
– Ты вернешься? – перебила мои мысли Оля. И в ее глазах я прочел неподдельный испуг.
– Не понял, – я намертво вцепился в дверную ручку, словно боялся, что вот-вот передумаю.
– Извини, – она встряхнула светлой кудрявой головкой. – Я хотела сказать – ты вернешься сегодня?
– Ну конечно, милая, – я звонко поцеловал ее в щечку и даже приобнял одной рукой. Вторая по-прежнему была намертво приклеена к дверной ручке. – Куда я денусь? Я всегда возвращаюсь.
– Я тебя очень люблю, Алеша.
– Я знаю, милая. Я тебя тоже. Конечно.
Я торопливо бросился вниз по лестнице и почти всю дорогу до вокзала бежал. И уже в электричке, запыхавшийся и усталый, словил себя на предательской мысли, что именно сегодня, впервые за эти десять лет, пытаюсь убежать от своего придуманного усредненного счастья. И тем самым совершаю ошибку. Хотя ошибок я не совершал очень и очень давно.
По пыльной дороге я шел от станции, жадно вдыхая запахи уходящего лета и пристально вглядываясь в низкие, размякшие от дождя, облака. Здесь ничего не изменилось за эти годы. Пожалуй, единственное, что на земле неизменно – это природа. Единственное, что остается верным себе до конца. И я благодарно пожимал лапы благородных елей.
Около кафе уже столпились солидные, респектабельные автомобили. Оказалось, что я один добирался сюда пешком. И поэтому опоздал.
Дверь, на которой висело строгое объявление «Спецобслуживание», была заперта. Поэтому, как и условились, я позвонил пять раз. Когда дверь распахнулась, я вошел в просторный затемненный холл, где меня уже встречал официант.
– Проходите сэр, рады вас приветствовать, – ярко вспыхнул свет, и я громко присвистнул от удивления.
– Вадька!
Передо мной стоял мой сокурсник по институту Вадим Руденко. Замечательный парень, хороший прозаик, заядлый выпивоха и картежник.
– Вадька, ну ты даешь! Ну ни на грамм не изменился!
Я не лукавил. Вадима время не просто пощадило, оно сделало его даже более привлекательным. Он остался таким же молодым, словно эти десять лет прошли мимо него, не задев ни усталостью, ни страстями, ни стрессами. И это казалось более, чем странным, поскольку Вадька всегда водил большую дружбу с зеленым змием.
– Да ладно тебе! – он махнул рукой. – Я не девушка, чтобы передо мной расточать комплименты.
– А почему меня не предупредили, что здесь намечается не просто дружеская посиделка, а целый маскарад? – я кивнул на костюм официанта, в который был облачен мой приятель.
– Ну, если только жизнь назвать маскарадом, – Вадим галантно поклонился и распахнул передо мной тяжелые бархатные занавески. – Прошу, молодой человек. Хозяин сего заведения Вадим Руденко лично приглашает вас!
Я не успел в очередной раз удивиться, как он силой втолкнул меня через порог в небольшой зал, где за угловым столиком у окна с шумом приветствовали нас мои дорогие сокурсники.
– Ба! Сам Леха пожаловал!
– Монахов! Ты еще жив! Хотя, судя по твоей роже…
