KnigaRead.com/

Татьяна Булатова - Бери и помни

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Татьяна Булатова - Бери и помни". Жанр: Русская современная проза издательство -, год -.
Татьяна Булатова - Бери и помни
Название:
Бери и помни
Издательство:
-
ISBN:
-
Год:
-
Дата добавления:
19 июль 2019
Количество просмотров:
111
Возрастные ограничения:
Обратите внимание! Книга может включать контент, предназначенный только для лиц старше 18 лет.
Читать онлайн

Татьяна Булатова - Бери и помни краткое содержание

Татьяна Булатова - Бери и помни - автор Татьяна Булатова, на сайте KnigaRead.com Вы можете бесплатно читать книгу онлайн. Так же Вы можете ознакомится с описанием, кратким содержанием.
Дуся Ваховская была рождена для того, чтобы стать самой верной на свете женой и самой заботливой матерью.Но – увы! – в стране, где на девять девчонок, по статистике, восемь ребят, каждая девятая женщина остается одинокой. Дуся как раз была из тех, кому не повезло.Но был у Дуси дар, который дается далеко не всем, – умение отдавать.Семейство Селеверовых, к которым Дуся прикипела своей детской, наивной душой, все время указывало ей на ее место: «Каждый сверчок знай свой шесток».Они думали, что живут со сверчком, а на самом деле рядом с ними жил человек, с которым никто не сравнится.
Назад 1 2 3 4 5 ... 41 Вперед
Перейти на страницу:

Татьяна Булатова

Бери и помни

Все совпадения в романе случайны. События и персонажи являются вымыслом автора

Римка Некрасова жила в бараке . А Дуся – в однокомнатной квартире нового трехэтажного дома, построенного для итээров завода без имени, зато за номером, который уже стерся из памяти, равно как и сам завод, закрытый из-за отсутствия производственной необходимости в девяностые годы.

Когда-то это был совершенно особый дом, уважительно называемый заводскими аборигенами «итээровской сталинкой». Отсюда, с улицы Ленинградской, взяла начало обреченная на медленное вымирание будущая интеллигенция Нижней Террасы – самого захудалого краснопролетарского района провинциального города Ульска.

В «доме образцового порядка», как сообщала прикрученная к дверям первого подъезда табличка, жили итээры завода и их семьи. Дуся к итээрам никакого отношения не имела. Можно сказать, квартиру в знаменитой «сталинке» она занимала по недоразумению.

Просто накануне очередной годовщины Победы в Ульск приехал Брежнев и выступил перед рабочими знаменитого на всю страну оборонного предприятия. Дуся как передовик вредного производства была делегирована на встречу с главой государства и стояла в цеху, зажатая со всех сторон лучшими из лучших представителей рабочего племени.

– Кто это? – поинтересовался Брежнев, обратив внимание на гренадерский рост женщины.

– Щас узнаем! – пообещало руководство завода и, опережая события, под руки вывело на сцену ни о чем не подозревавшую Дусю.

– Хороша! – отметил генеральный секретарь и от переизбытка чувств неожиданно обнял работницу.

Администрация завода сочла это знаком и решила разбавить отряд итээров представителем иного сословия. Так Дусе выделили квартиру. И по заводу поползли слухи… В чем только ее не подозревали! Даже в порочащих связях с начальником отдела кадров. Между прочим, совершенно напрасно: Дуся была девицей.

Биография Римки Некрасовой была незатейлива и банальна: третий ребенок, единственная девочка в семье заводских пролетариев четвертого поколения с момента отмены крепостного права.

У Дуси не было ни сестер, ни братьев. Происходила она из ульских мещан.

Римкин батя гордился своей фамилией и, бывало, в кругу товарищей заявлял:

– Из Некрасовых мы…

– Из каких это из Некрасовых? – интересовались собутыльники.

– Из тех… – многозначительно отвечал пролетарий и цитировал:

Гляжу…

забирается медленно в гору

Лошадка… а с нею – пацан и возок…

Отец Дуси, скромный бухгалтер райфо, на вопрос анкеты «Каким иностранным языком владеете?» отвечал «Не владею», а еще чаще ставил жирный прочерк напротив пунктов, характеризующих гражданскую состоятельность анкетируемого: «не владею», «не имею», «не претендую», «не был», «не являлся», «нет», «нет», «нет».

Погиб Степан Игнатьевич Некрасов под колесами поезда, неожиданно налетевшего на него в самое неурочное время: по пути из бани домой. Завидев надвигающийся паровоз, пролетарий Некрасов обиделся и решил встретить врага лицом, чтоб неповадно было. В результате машиниста осудили (срок точно неизвестен), а обезображенное тело работяги Некрасова доставили в морг. Похороны сыграли по-семейному, то есть всем бараком. Последний блин с медом достался участковому, а четверо детей – вдове покойника, плохо соображавшей по причине хронического опьянения.

Дусин папа ушел из жизни незаметно. Тихо. Не отходя от рабочего места, повалившись на бок с таблеткой нитроглицерина под языком. Сердобольные сотрудницы вызвали «Скорую» и позвонили дочери сослуживца, предварительно кинув жребий. Сообщить скорбную весть выпало самой молодой сотруднице финансового отдела Зиночке. От перенапряжения она заплакала, пошла красными пятнами и прорыдала в трубку:

– Зна-а-аете-е-е… Это я-а-а-а.

На ответное недоумение уточнила:

– Зи-и-иночка.

– Кого надо? – проорала трубка сварливым старушечьим голосом.

– А Ваховские здесь живу-у-ут? – рыдая, поинтересовалась сотрудница.

– Дуньки нету дома, – отрезала трубка. – А сам-от на работе…

Последняя фраза «А сам-от на работе» в сознании Зиночки остановила вращение земного шара, и мир полетел в тартарары окончательно и бесповоротно.

– Дай-ка мне, – раздраженно скомандовала самая старшая сотрудница финансового отдела Клавдия Михайловна и взяла инициативу в свои руки:

– С прискорбием сообщаю…

На том конце провода появился искренний интерес к собеседнику:

– Ба-а-а-а! Чо ли, помер сам-от?

– Помер… – сменила интонацию Клавдия Михайловна, отказавшись от протокола. – Сердце…

– Ба-а-а-а! – снова изумилась трубка и пообещала передать информацию дочери: – Чай скажу, чо мы, не люди, чо ли…

Схоронили-помянули-забыли.

И только Дуся на каждую родительскую лезла на Майскую гору, прибирала и без того ухоженную могилку и буднично сообщала:

– Вот и я, пап. Замуж не вышла.

Через год число посещений кладбищенского приюта сократилось до разумного, но приветствие осталось почти таким же:

– Какой уж там замуж! Нет, папа.

Еще через год молча крошила пасхальное яичко и втыкала восковую ромашку рядом с голубой пирамидкой.

Когда Дусе исполнилось сорок три, позвали замуж. Имя и фамилия жениха стерлись из памяти быстрее, чем высохла земля после летнего ливня. Товарки по цеху кандидата в мужья подняли на смех из-за маленького роста: «В одном гробу можно хоронить. Как раз у тебя в ногах поместится!»

Дома Дуся с огромной печалью рассматривала в большом зеркале свои ноги. Не ноги, а высоковольтные столбы. Размер обуви – сорок два. Ни одни приличные туфли не достать. Что ж, на свадьбу в ботинках топать? И потом, смущала профессия жениха: дамский портной. «Это что же значит, – размышляла про себя Дуся. – Каждый день голых женщин обмеряет?» – «Да почему это голых-то?» – робко, шепотом подсказывал здравый смысл. «А каких же?!» – с уверенностью отмахивалась от него Дуся и ложилась в свою одинокую никелированную кровать с панцирной сеткой. Кровать привычно принимала большое хозяйское тело, приветствуя его жалобным скрипом.

У Римки, к слову, кровати отродясь не было. Спали вповалку на сбитом покойным Некрасовым настиле, друг на друге: взрослые – с краю, мелкотня – в серединке. Римка ненавидела этот коллективный сон, ненавидела сестер и братьев вместе с вечно поддатой матерью и приходившими к ней гостями. «А чо я?» – мычала глава осиротевшего семейства и натягивала на опухшую рожу засаленное одеяло. «Прав ее лишить!» – бунтовала трезвая половина барака и строчила жалобы участковому. До них ли было блюстителю порядка? На то он и барак, чтоб за чужими детьми присматривать. «В этом – сила коллектива!» – цитировал участковый неизвестно где подсмотренный или услышанный лозунг и щегольским жестом натягивал фуражку прямо на нос.

Дуся жениху отказала: какой от него прок? Квартира своя, жизнь налажена. Только людей смешить. А родить? А чего родить-то? Поздно уже. Сорок четвертый пошел. Ребенка в школе задразнят: «Бабушка за тобой пришла!»

То ли дело Римка! Худая, мосластая, волосы гидроперитом выбелены, губы на пол-лица… По коридору в бараке идет, вихляясь. Халат распахивается, а под ним – ноги. Не ноги – мечта! Мускулистые, гладкие, кожа, словно лакированная, блестит в полумраке. Только и слышно: «Здрасте, теть Маш… Здрасте, дядь Ген… Здрасте… Здрасте… Всем здрасте, уроды барачные! Это иду я, Римка Некрасова. Иду и ненавижу вас всех…»

Несколько раз Римку били. Свои же, тетки. Те самые, которые письма участковому писали, подкармливали, от материнских мужиков прятали, чтоб греха не случилось. Били и приговаривали: «Не зарься на чужих мужей, сучка!»

«Спите спокойно, теть Маш, теть Валь, теть Люб, кому ваша пьянь нужна?!» – отбивалась Римка и с надеждой смотрела в конец длинного коридора. Где-то там, в дымной темноте, брезжила заря освобождения от оков барачной жизни. «А вдруг?..» – мечтала Римка и внимательно оглядывалась по сторонам.

Стороны разнообразием не изобиловали: дворовая шпана, районная шпана, шпана городского масштаба. «Не хочу!» – обиделась на скромное предложение судьбы Римка Некрасова и поступила в ПТУ номер пять на специальность «швея-мотористка».

Полгода вхождения в специальность завершились свадебным торжеством: Римка стала Селеверовой и переехала из одного конца барачного коридора в другой. Барак вздохнул с облегчением: опасность оказалась нейтрализована – у Римки наступила беременность, разрешившаяся двойней.

Забеременела мечтой и Дуся. О маленьком домике на шести сотках и чтобы «виктории» досыта, и цветы вдоль забора, и яблони по периметру. «Зачем тебе? – недоумевали многодетные тетки. – Ни детей, ни плетей. Квартира отдельная. Живи – радуйся. По курортам разъезжай. Романы крути!» – «Скажете тоже, романы!» – смущалась Дуся и потихоньку старилась на своем вредном производстве, продолжая мечтать о летнем счастье.
Назад 1 2 3 4 5 ... 41 Вперед
Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*