Глеб Успенский - Том 3. Новые времена, новые заботы
15 (27) февраля 1875 года Тургенев прочитал отрывок из «Книжки чеков» (под заглавием «Ходоки») на литературно-музыкальном утре в салоне П. Виардо в пользу русской студенческой читальни в Париже. Успенский сообщал об этом Н. К. Михайловскому в начале марта 1875 года: «Тургенев прочел мой рассказ „Ходоки“, и прочел превосходно». Чтение имело большой успех, публика горячо вызывала автора.
Аллегри — лотерея, устраиваемая в общественных собраниях и разыгрываемая тотчас по покупке билета.
«Вороти назад, держи около» — из стихотворения А. В. Кольцова «Лес».
…желтую-то бумажку — рубль.
Зеленая — трехрублевая бумажка.
Неплательщики*
Напечатано впервые (вместе с предыдущим рассказом «Книжка чеков») в «Отечественных записках», 1876, № 4.
В основу очерка легли наблюдения Успенского во время службы в Калуге в управлении Сызрано-Вяземской железной дороги, куда писатель вынужден был поступить осенью 1875 года. Прослужив здесь около пяти месяцев, Успенский оставил службу. О причинах своего решения он писал 14 марта 1876 года Н. К. Михайловскому: «Место… я должен был бросить, и как ни скверно это в материальном отношении, но решительно не раскаиваюсь: подлые концессионеры глотают миллионы во имя разных шарлатанских проектов, — а во сколько же раз подлее интеллигенция, которая не за миллионы, а за два двугривенных осуществляет эти разбойничьи проекты на деле, там, в глубине страны? Громадные челюсти концессионеров ничего бы не сделали, ничего бы не проглотили, если бы им не помогли эти острые двухдвугривенные зубы, которые там, в глубине-то России, в глуши, пережевывают неповинного ни в чем обывателя».
В конце 60-х и начале 70-х годов в России началось усиленное строительство железных дорог. Правительственные субсидии и гарантии вели к росту богатства крупнейших железнодорожных капиталистов-концессионеров. При строительстве железных дорог в погоне за прибылью концессионеры не считались ни с государственными интересами, ни с местными нуждами. Это делало дороги нерентабельными, вызывало необходимость в новых правительственных субсидиях, которые влекли за собой увеличение податей и других поборов с крестьянства. Описывая судьбу новой «питательной ветви» (которая оставалась «пустым местом», пока Иван Кузьмич не поставил ее себе на службу, довершая разорение распоясовского обывателя), Успенский принял участие в борьбе Некрасова («Железная дорога», «Современники»), Щедрина («Дневник провинциала в Петербурге») и других представителей передовой демократической литературы и публицистики 60-70-х годов против железнодорожного хищничества.
Центральной проблемой очерка является вопрос о судьбе «неплательщика»-интеллигента в условиях капитализма. Успенский отразил процесс, сущность которого В. И. Ленин выразил в следующих словах: «Капитализм во всех областях народного труда повышает с особенной быстротой число служащих, предъявляет все больший спрос на интеллигенцию…. капитализм все более и более отнимает самостоятельное положение у интеллигента, превращает его в зависимого наемника, грозит понизить его жизненный уровень» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 4, стр. 183). Успенский не разделял народнических представлений об интеллигенции как об единой, независимой группе, по своей природе противоположной буржуазии. Он показал формирование в России после реформы 1861 года буржуазной интеллигенции, материальные интересы которой привязывали ее к господствующим классам, обрисовал ее моральную опустошенность. Жизнь буржуазной интеллигенции, которая помогала концессионерам «пережевывать неповинного ни в чем обывателя», по словам писателя, — «мученье», «ужас, что такое, только не жизнь».
Неплательщики — представители неподатных сословий, в противоположность податным — крестьянам, мещанам. В этом и других очерках автор называет так интеллигенцию.
…распоясовец, превращенный… в истинного Лира… — то есть выгнанный из дома и доведенный до крайней нищеты, подобно королю Лиру в одноименной трагедии Шекспира.
«Аида» (1871) — опера Д. Верди (1813–1901); «Африканка» (поставлена посмертно, 1865) — опера Д. Мейербера (1791–1864).
«Парижская жизнь» (1866) — оперетта Ж. Оффенбаха (1819–1880).
Рубинштейн — по-видимому, речь идет о пианисте Н. Г. Рубинштейне (1835–1881), охотно дававшем концерты в провинции, Давыдов — вероятно, К. Ю. Давыдов (1838–1889), известный виолончелист-виртуоз.
Меломан — любитель музыки.
Конкомбр (франц. concombre) — огурец.
Булонский лес — парк в западной части Парижа, традиционное место гуляний аристократической и буржуазной публики.
Оптина пустынь — монастырь в бывшей Калужской губернии.
Стуколка — азартная игра в карты.
…под топором Ляпунова — пародийное использование стиха из драмы Н. В. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский»: «Пей под ножом Прокопа Ляпунова!».
Хочешь-не-хочешь*
Впервые напечатано в журнале «Отечественные записки», 1876, № 9.
В очерке намечена одна из основных тем всего цикла — тема «болезни русского сердца». Так Успенский определяет моральное состояние, которое было характерно для различных слоев русского общества пореформенной поры, в особенности для интеллигенции. Успенский показывает, что падение крепостного права было вместе с тем «отменой целой крепостной философской системы». Оно способствовало пробуждению в массах «новой, светлой мысли», вступившей в борьбу с унаследованными от прошлого понятиями и привычками. Эта борьба и порождала те разнообразные явления, которые писатель обобщенно называет «болезнью сердца». Огромная масса народа, пробужденная ломкой крепостнических порядков, начинала сознавать, как стремится показать Успенский, невозможность жить по-старому и, повинуясь голосу исторической необходимости, должна была вступить на путь искания новых форм жизни. Отсюда заглавие очерка: «Хочешь-не-хочешь». Борьбу между новыми и старыми понятиями Успенский раскрывает на судьбе героев рассказа — самого рассказчика и его отца, у которых проснулась мысль о долге перед народом.
В начале очерка Успенский выступает против французских буржуазных писателей-натуралистов, у которых «взгляд на человеческую природу доведен до такой простоты», что «романиста начинает заменять зоолог». В противоположность натуралистам Успенский считает, что задача «большого художника с большим сердцем» показать пробуждение в массах неудовлетворенности буржуазным строем, принижающим человека, показать стремления народных масс к новым, более справедливым и человеческим условиям жизни, обрисовать их внутренний духовный мир. Одновременно с настоящим очерком Успенский собирался написать специальную статью против натурализма «Брем и Золя» (письмо А. В. Каменскому от 9 мая 1875 года). Выступление Успенского против писателей-натуралистов перекликается с той беспощадной критикой французского натурализма, которую дал М. Е. Салтыков-Щедрин в своей книге «За рубежом». Тема «опрощения», разрыва со своей средой и «ухода в народ», определяющая судьбу героев рассказа, тесно связана с идеями, характерными для демократической интеллигенции 70-х годов. В дальнейшем Успенский ярко обрисовал в своих очерках и рассказах различные формы «хождения в народ», получившие распространение не только среди интеллигенции народнического толка, но и среди довольно широких слоев дворянско-буржуазной интеллигенции (цикл «Непорванные связи», 1880, и др.). Успенский показал не только те различные цели, которые влекли интеллигенцию «в народ», но и неизбежный крах ее попыток «слиться» с народом.
Корпус — фирма Герман Корпус, известный магазин готового платья в Петербурге.
На старом пепелище*
Впервые напечатано в «Отечественных записках», 1876, № 10.
Рассказ написан в августе — сентябре 1876 года. Успенский описал в нем впечатления от посещения своего родного города Тулы, который он покинул в 1856 году и где снова побывал в 1870 и 1874 годах. По свидетельству дяди писателя Д. Г. Соколова, образ главы калашниковской семьи, фанатического чиновника-администратора, суровый деспотизм которого наложил тяжелую печать на нравственный облик его детей и ближайших потомков, наделен чертами деда писателя Г. Ф. Соколова (Дм. Васин. Глеб Иванович Успенский — журнал «Русское богатство», 1894, VI, стр. 48). Как и в «Разоренье» при изображении птицынского разоренного «гнезда», в настоящем рассказе при описании истории распада и нравственного разложения семьи Калашниковых Успенский воспользовался воспоминаниями о семьях своих родителей и их тульских знакомых (происходивших из той же чиновничьей среды).
