Семен Бытовой - Багульник
- Он и сейчас служит у нас.
- Что ж, пойдем, познакомь меня с твоим инженером из Мая-Дату.
Они пришли к Полозову, когда Фрося наливала ему чай. Юрий немного смутился, отодвинул стакан, залез в кровать, закрылся одеялом. А Фрося, увидав Окунева, обрадовалась.
- Аркадий Осипович, приехали все-таки!
- Здравствуй, Фросечка, здравствуй, милая! - здороваясь с ней, ласково говорил Окунев. - Надеюсь, что ты так же хорошо помогаешь Ольге Игнатьевне, как в свое время Александру Петровичу?
- Помогаю, конечно!
Присаживаясь на кровать к Полозову, Окунев спросил:
- Как самочувствие, молодой человек?
Юрий не успел ответить, а доктор уже задал ему новый вопрос:
- Давно работаете в Мая-Дату?
- Скоро два года, доктор, - и прибавил: - после Ленинградской лесотехнической академии.
- Значит, земляки с Ольгой Игнатьевной?
- Видимо, так, - робко ответил Юрий. - Отрабатываем свою трехлетку.
Аркадий Осипович насторожился, вскинул голову, сбросил пенсне.
- Не люблю слова "отрабатываю"! - сказал он сурово и резко. Отрабатывают повинность. А мы здесь работаем, молодой человек.
Юрию стало стыдно, и он растерянно заморгал глазами.
- Через недельку можешь его выписать, - сказал Окунев, вставая.
Он подошел к шкафчику с медикаментами, перебрал пузырьки с лекарствами.
- Ну, милые мои, я поехал!
Фрося Ивановна проводила его, а Ольга на минуту задержалась около Полозова.
- Попало вам, молодой человек? - спросила она смеясь. - И мне тоже изрядно от него влетало!
- А вам за что?
- За то же самое!
Вместе с Фросей Ольга помогла старому доктору надеть длиннополую шубу, принесла из кладовки берестяной орочский кондюго с двумя банками варенья из шикши, три копченых кетовых балычка, завернутых в вощеную бумагу.
- А это зачем? - спросил Окунев. - Думаешь, мы без балыков живем?
- Таких у вас нет, Аркадий Осипович. Это балычки нашего Евлампия Петровича, он великий мастер готовить их.
До прихода поезда оставалось минут двадцать. Ольга, взяв кондюго, пошла проводить Окунева на станцию.
- Теперь уж не знаю, когда приеду к тебе, - сказал он. - Может, ты выкроишь денек-другой и к нам заглянешь? Лидия Федоровна будет очень рада.
- Постараюсь, Аркадий Осипович!
Только успели проводить Окунева, приехал из Мая-Дату на полуторке Николай Медведев. Когда он вбежал в больницу, тщательно выбритый, розовощекий, Ольга не сразу узнала его.
- Здравствуйте, доктор! - сказал он, протягивая руку.
- Николай Иванович?
- Собственной персоной!
- Ну вот, совсем юноша! - засмеялась Ольга. - И Клава разрешила?
- Я ей сказал, что доктор велел, - засмеялся он в ответ. - Как себя чувствует мой приятель?
- Уже курит! - сказала Ольга, все еще с интересом рассматривая Медведева.
- Раз курит, значит, здоров. Можно к нему?
- Проходите!
Друзья встретились тепло.
- Как, браток, жив-здоров? - спросил Медведев. - Скоро до дому?
- Как выпишут, так и домой, - ответил Юрий. - Давай рассказывай, что там у нас нового?
- Особенных новостей нет. В ближайшее время начнутся разработки на ясеневом участке. Получили наконец разрешение. Интересно, что хлопотали об этом не мы, леспромхозовцы, а руководство мебельного комбината. Наш Карп Поликарпович сделал вид, что вовсе не заинтересован рубить ясень. Когда из края запросили, он сперва сослался на то, что заповедные участки под контролем самого министерства. Но краю нужна мебель, и один участок все-таки отвели под разработки.
- А кого назначили туда инженером? - спросил Полозов.
- Тебя, Юрка. Так что не залеживайся здесь. Карп уже и приказ подмахнул.
- Я помню, ты все рвался на ясень.
- Желание было, но Клава запротестовала: "Ты и так дома никогда не бываешь, а уедешь на ясеневый, в самую глухоту, так до весны не выберешься оттуда. Я и так схожу тут с ума от скуки!" И все, знаешь, в этом роде.
Юрий обиженно произнес:
- Она, понятно, сказала еще: "Пускай назначат туда Полозова. Он холостой, неженатый, ему все равно, где быть". Верно ведь, говорила?
Николай рассмеялся:
- Черт, Юрка, как в воду смотришь! Точно так и говорила...
- Так ты передай своей Клавдии Васильевне, что Юрий Полозов собирается жениться!
- Ты это серьезно? - уставился на него Медведев.
- Да!
Николай заерзал на стуле, лицо его выразило крайнее любопытство.
- Это ты здесь, в больнице, надумал?
- Хотя бы и здесь! - хмуро отрубил Юрий.
Николай шутливо произнес:
- Честное слово, эти молодые врачихи творят чудеса. И слепую кишку вырезала тебе, и влюбиться заставила.
- Не надо, Коля!
- Тогда я скажу Карпу Поликарповичу, чтобы изменил приказ, - сказал он, как показалось Юрию, искренне. - Ради такого счастливого случая я на все готов!
Юрий решительно возразил:
- Раз приказ подписан, я согласен. - И, чтобы прекратить разговор на эту тему, спросил: - Сбрил все-таки свою щетину?
- Ольга Игнатьевна строго-настрого приказала, чтобы я не появлялся ей на глаза с бородой. - Он сделал страдальческое лицо. - Веришь, Юрка, брился и плакал...
Полозов улыбнулся.
- Когда это Ольга Игнатьевна приказала тебе?
- Когда мы сидели у нее в комнате и пили чай с шикшей.
- Ты, оказывается, и здесь успел...
Медведев начал было объяснять, как он "успел" и что было в ту ночь, когда он привез Юрия в больницу, но в это время вошла Ольга. Николай встал, а Юрий быстро залез под одеяло.
- Думала, что посижу с вами, поговорю, - сказала она, - а меня вызывают на участок.
- Далеко? - спросил Медведев.
- В Кегуй, а где этот Кегуй - ведать не ведаю...
- Можете воспользоваться моей машиной, доктор, - предложил Медведев.
- Спасибо, поеду на собачках с нашим Евлампием Петровичем. Возможно, задержусь на несколько дней, а машина ждать не будет.
Присаживаясь на кровать к Полозову, она скорей по привычке, чем по необходимости взяла его руку, проверила пульс.
- Молодец, почти здоров. Вернусь из Кегуя, выпишу вас из больницы, Юрий Савельевич. Так что не скучайте тут без меня. Оставляю вас на полное попечение Ефросиньи Ивановны. - И, обращаясь к Медведеву, спросила: - А вы надолго сюда?
- До вечера, пожалуй, посижу с Юрой. Вы бы, доктор, посетили Мая-Дату. Встретим вас со всем таежным гостеприимством. Кстати, наш леспромхоз ведь тоже входит в ваши владения.
- А как же, входит. Вот выберу время и приеду! - пообещала она.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Когда Ольга Игнатьевна в сопровождении Фроси и Медведева вышла из больницы, собаки уже стояли в упряжке около крыльца и дожевывали юколу.
Евлампий Петрович Бяпалинка, лет под шестьдесят, со скуластым, изрытым морщинами и оспой лицом, ухватился обеими руками за поворотный шест, приподнял нарту и несколько раз стукнул полозьями о мерзлую землю. Собаки встрепенулись, сгрудились вокруг вожака - здорового широкогрудого кобеля с подпалинами на боках, - спутали постромки.
Застилая нарту медвежьей шкурой, Евлампий Петрович искоса поглядывал на незнакомого Медведева, который с видом знатока давал Ольге в дорогу советы, казавшиеся орочу по меньшей мере наивными.
- Все у вас готово, Евлампий Петрович? - торопливо спросила Ольга.
- Готова, матуська! - ответил каюр, попыхивая короткой трубкой.
Усадив ее, закутал ей ноги теплым мехом.
- Ну, счастливо тебе! - ласково сказала Фрося и ткнулась лицом в Ольгино плечо. - Гляди, однако, Евлампий, осторожненько ехай! - обратилась она к каюру и что-то добавила на родном языке.
- Ай-я-гини!* - сказал он и, взмахнув остолом, пронзительно свистнул. Собаки натянули постромки.
_______________
* Хорошо!
Заметив в окне Полозова, Ольга улыбнулась ему, помахала варежкой. Юрий не успел ответить - упряжка завернула за угол дома.
Каюр еще некоторое время бежал за нартой, выправляя ее поворотным шестом, потом сел впереди Ольги, положив на колени остол.
Она удивилась, как легко старик одет, - на нем был меховой жилет, короткие, ниже колен, унты, шапка с длинными ушами.
- Вам не будет холодно, дедуля?
- Да мы, матуська, привыцные, - сказал Бяпалинка и стал выколачивать пепел из трубки.
Невысокое зимнее солнце скупо освещало небо. Порывами дул ветер, сбрасывая с деревьев снежную пыль и кружа ее в воздухе. Когда тропа побежала в тени густой кедровой хвои, Ольга увидела на дереве белку; она без всякой опаски сидела на тонкой ветке, накрыв себя с головой пушистым хвостом.
- Евлампий Петрович, белочка!
- Нынче, матуська, оресек кедровых богато - белоцек много развелось...
Ольге нравился и его неторопливый говор со множеством ласковых и уменьшительных слов, и то, как Евлампий Петрович прицокивал - так, впрочем, разговаривали по-русски почти все старые орочи.
- Ваши люди уже охотятся на белок?
- Нынце и на белоцек и на соболя охота есть. Однако наси люди далеко, за перевалом. Там тьма кедров растет.
- Жалко белочек, они такие милые...
