Павел Нилин - Варя Лугина и ее первый муж
- Хороший комсомолец, работник хороший.
- Работник хороший, - как бы задумался Семен Дементьич. - Ну что ж, это, конечно, хорошо. Хороший работник - это большое дело, ничего не скажешь. И комсомолец, говорите, хороший?
- Хороший, - уверенно кивнул секретарь.
А Семен Дементьич прищурился.
- А в чем же, я извиняюсь, вы замечаете его хорошесть по комсомольской линии?
- Дисциплинирован. Аккуратно выполняет комсомольские поручения. И главное - отлично работает на производстве. Только в последние месяцы, на почве личных неурядиц, так сказать, на почве личной жизни, стал работать хуже. Личная жизнь стала отражаться и на производстве, снизились производственные показатели. И это вызывает тревогу...
- Вот тут и есть ошибка, - указал пальцем Семен Дементьич. - Вот тут и есть серьезная, как я понимаю, ошибка.
- В чем же вы видите ошибку? - с некоторой надменностью спросил секретарь.
- А вот в том, - загорелся Семен Дементьич, - в том я вижу нашу ошибку, что мы все еще меряем людей по одним только показателям, с одной только стороны. Хорошо работаешь - значит, ты во всем хороший. Ну, конечно, слов нет, хорошего работника надо повсюду выдвигать. Надо награждать его, ласкать и приветствовать. Но это еще отнюдь, как я понимаю, не все. Хорошие работники, наверно, и за границей имеются. А у нас в первую очередь они должны быть, поскольку мы работаем на себя. Но это, повторяю, еще не все, отнюдь не все. Надо и к хорошему работнику приглядываться. И заглядывать ему в середку, как говорится, в самую душу: нет ли у него какой-нибудь затхлости там, какой-нибудь чепухи ненужной, которая и ему в дальнейшей жизни может повредить и всем вокруг его - всему, одним словом, неселению? Вы глядите, вон какой Добряков. И комсомолец, и производственник, и, как я понимаю, красавец. Одним словом - орел. А внутри, в середке, у него таится какая-то нехорошая закваска, с нехорошим запахом. Но этого как будто никто до поры до времени не замечает. Или не хочет замечать, поскольку он хороший работник.
- Какая закваска? - вдруг обеспокоился секретарь. Он собрался уже уходить и стоял в дверях, когда Семен Дементьич произнес эти слова. - Вы на что, собственно говоря, намекаете?
- Я ни на что не намекаю, - сказал Семен Дементьич. - Я просто говорю, как я это понимаю. А понимаю я это так, что закваска у Добрякова нехорошая. И чем больше вы будете говорить ему в глаза, что он замечательный, тем закваска эта будет укрепляться в нем...
- Вон что? - почти сердито засмеялся секретарь и опять сел на стул, пристально вглядываясь в собеседника. - Вы, стало быть, философ?
- Ну да, - засмеялся и Семен Дементьич, - вы в точности угадали. Я философ и есть. А что ж мне остается на старости лет? Все раздумываю над разными делами. Уже помирать скоро. И вот гляжу, как идет вокруг меня жизнь, и хочу угадать, как она дальше пойдет. Не чужая она все-таки для меня, эта жизнь. И моя капля в ней есть. И моя кровушка, в двух войнах пролитая...
- Это все так, - погладил скатерть на столе секретарь. - А что касается Василия Добрякова, то надо прямо сказать, вы в нем ошибаетесь. Добряков человек политически проверенный. Это наш человек. До корней волос...
- Все люди наши, - сказал Семен Дементьич. - Ни от кого, я считаю, отказываться не надо. Но корни у человека не только в волосах. И политически если человека проверять, так его надо со всех сторон оглядывать. Со всех сторон изучать. И показателей для этого дела найдется много. Ни в какую анкету они не впишутся. Бумаги не хватит. А насчет Добрякова я с Варюшкой поговорю. Мне это ничего не стоит. Я поговорю. Но будет ли толк какой - не знаю. Этого угадать никак нельзя. А вы; я советую, галочку пока не ставьте. Галочку еще рано ставить...
- Какую галочку? - удивился секретарь.
- Ну, эту галочку, какую вы ставите в бумагах, в списке. Было, мол, такое личное дело Добрякова и Вари Лугиной. Мы, мол, комсомольская организация, вмешались в это дело и поправили. Поправить это дело не так-то просто...
- Вы, может быть, считаете, что его и поправить нельзя? - спросил секретарь.
- Почему нельзя? Поправить все можно, - опять уклончиво ответил Семен Дементьич. - Но качество требуется. Во всяком деле требуется качество. И в семейной жизни тоже. Даже тем более. А я с Варюшкой поговорю. Почему не поговорить! Я не только поговорю, я даже послушаю, чего она скажет. Послушать - это, на мой взгляд, даже много важнее, чем поговорить... И вы послушайте, что вам скажет Добряков, если он вам откровенно скажет... А галочку, я советую, пока не ставьте...
Секретарю комсомольской организации не понравился словоохотливый Семен Дементьич. Секретарь так больше и не зашел к нему.
Добряков спустя полгода женился на шустрой и курчавой Кате Потехиной.
Варя же до сих пор не вышла замуж.
А жаль...
Москва, зима 1936 г.
