Аркадий Аверченко - Том 1. Весёлые устрицы
— Вы с ума сошли! А кузина! А… вообще…
— «Вообще» — вздор, а кузину домой отправим.
— Нет, и не думайте! Она меня не оставит!
Петухов смотрел на нее затуманенными глазами и спрашивал:
— Когда? Когда?
— Ни-ког-да! Впрочем, завтра я буду без нее.
— Спасибо!..
— Я не понимаю, за что вы меня благодарите?
— Мы поедем куда-нибудь, где уютно-уютно. Клянусь вам, я не позволю себе ничего лишнего!!
— Я не понимаю… что вы такое говорите? Что такое — уютно?
— Солнце мое лучистое! — уверенно сказал Петухов.
Приехав домой, он застал жену за книжкой.
— Где ты был?
— Заезжал на минутку в скетинг-ринг. А что?
— Я тоже поеду туда завтра. Эти коньки — прекрасная вещь.
Петухов омрачился.
— Ага! Понимаю-с! Все мне ясно!
— Что?
— Да, да… Прекрасное место для встреч с каким-нибудь полузнакомым пройдохой. У-у, подлая!
Петухов сердито схватил жену за руку и дернул.
— Ты… в своем уме?
— О-о, — горько засмеялся Петухов, — к сожалению, в своем. Я тебя понимаю! Это делается так просто! Встреча и знакомство в каком-нибудь театре, легкое впечатление от его смазливой рожи, потом полуназначенное полусвидание в скетинг-ринге, катанье в обнимку, идиотский шепот и комплименты. Он — не будь дурак — сейчас тебе: «Поедем куда-нибудь в уютный уголок поужинать». Ты, конечно, сразу не согласишься…
Петухов хрипло, страдальчески засмеялся.
— Не согласишься… «Я, — скажешь ты, — замужем, мне нельзя, я с какой-нибудь дурацкой кузиной!» Но… змея! Я прекрасно знаю вас, женщин, — ты уже решила на другой день поехать с ним, куда он тебя повезет. Берегись, Леля!
Растерянная, удивленная жена сначала улыбалась, а потом, под тяжестью упреков и угроз, заплакала.
Но Петухову было хуже. Он страдал больше жены.
Петухов приехал домой ночью, когда жена уже спала.
Пробило три часа.
Жена проснулась и увидела близко около себя два горящих подозрительных глаза и исковерканное внутренней болью лицо.
— Спите? — прошептал он. — Утомились? Ха-ха. Как же… Есть от чего утомиться! Страстные, грешные объятия — они утомляют!!
— Милый, что с тобой? Ты бредишь?
— Нет… я не брежу. О, конечно, ты могла быть это время и дома, но кто, кто мне поклянется, что ты не была сегодня на каком-нибудь из скетинг-рингов и не встретилась с одним из своих знакомых?! Это ничего, что знакомство продолжается три-четыре дня… Ха-ха! Почва уже подготовлена, и то, что ты говоришь ему о своем муже, о доме, умоляешь его не настаивать, — это, брат, последние жалкие остатки прежнего голоса добродетели, последняя никому не нужная борьба…
— Саша!!
— Что там — Саша!
Петухов схватил жену за руку выше локтя так, что она застонала.
— О, дьявольские порождения! Ты, едучи даже в кабинет ресторана, твердишь о муже и сама же чувствуешь всю бесцельность этих слов. Не правда ли? Ты стараешься держаться скромно, но первый же бокал шампанского и поцелуй после легкого сопротивления приближает тебя к этому ужасному проклятому моменту… Ты! Ты, чистая, добродетельная женщина, только и находишь в себе силы, что вскричать: «Боже, но ведь сюда могут войти!» Ха-ха! Громадный оплот добродетели, который рушится от повернутого в дверях ключа и двух рублей лакею на чай!! И вот — гибнет все! Ты уже не та моя Леля, какой была, не та, черт меня возьми!! Не та!!
Петухов вцепился жене в горло руками, упал на колени у кровати и, обессиленный, зарыдал хватающим за душу голосом.
Прошло три дня.
Петухов приехал домой к обеду, увидел жену за вязаньем, заложил руки в карманы и, презрительно прищурившись, рассмеялся:
— Дома сидите? Так. Кончен, значит, роман! Недолго же он продолжался, недолго. Ха-ха. Это очень просто… Стоит ему, другу сердца, встретить тебя едущей на извозчике по Московской улице чуть не в объятиях рыжего офицера генерального штаба, — чтобы он написал тебе коротко и ясно: «Вы могли изменить мужу со мной, но изменять мне со случайно подвернувшимся рыжеволосым сыном Марса — это слишком! Надеюсь, вы должны понять теперь, почему я к вам совершенно равнодушен и — не буду скрывать — даже ощущаю в душе легкий налет презрения и сожаления, что между нами была близость. Прощайте!»
Жена, приложив руку к бьющемуся сердцу, встревоженная, недоумевающая, смотрела на Петухова, а он прищелкивал пальцами, злорадно подмигивал ей и шипел:
— А что — кончен роман?! Кончен?! Так и надо. Так и надо! Го-го-го! Довольно я, душа моя, перестрадал за это время!!
Случай с Патлецовыми
Однажды летом, в одиннадцать часов вечера, супруги Патлецовы сидели на ступеньках парадной лестницы в трех шагах от своей квартиры и ругались.
— В конце концов, — пробормотал Патлецов, — это уже удивительно: стоит только поручить что-либо женщине — и она приложит все усилия, чтобы исполнить это как можно хуже и глупее.
— Молчал бы лучше, — угрюмо отвечала жена, — уже достаточно одного того, что мужчины картежники и пьяницы.
Муж горько, страдальчески засмеялся.
— В огороде бузина, а в Киеве дядька… Представьте себе, — обратился он к угловому солидному столбику на перилах, так как никого другого поблизости не было, — представьте, что я, выходя днем с нею из дому, вышел первый, а ее попросил запереть парадную дверь и ключи взять с собой… Что же она сделала? Ключи забыла внутри, в замочной скважине, захлопнула дверь на английский замок, а ключик от него висит тоже внутри, на той стороне двери. Как вам это покажется! И, представьте, чем эта женщина оправдывается. «А вы, — говорит, — картежники». Логично, доказательно, всеобъемлюще!
Госпожа Патлецова хлопнула кулаком по молчаливому слушателю своего мужа и, энергично обернувшись, спросила:
— Скажи: чего ты от меня хочешь?
— Мне было бы желательно знать, как мы попадем в квартиру.
Жена задумалась.
— Это ты виноват. Ты отпустил прислугу до завтра — ты и виноват. Если бы она была внутри — она бы открыла нам.
— Видели? — обратился к своему единственному другу — столбику — Патлецов и заскрежетал зубами. — Я виноват, что отпустил прислугу. А она ее нанимала, — значит, она и виновата. А та заперла черный ход, — она, значит, и виновата. А какой-то глупый англичанин изобрел английский замок, — он и виноват.
— Недаром я так не хотела выходить за тебя замуж. Если бы не вышла — ничего бы не было.
— Что?.. Как вам это нравится?
После долгого саркастического разговора Патлецов предложил жене два проекта: поехать до утра в гостиницу или переночевать тут же, ни площадке лестницы, у дверей.
Первый проект был забракован на том основании, что ездить по гостиницам неприлично. За второй проект автор его удостоился краткого слова:
— Ду-рак!
— Ну, что же, — кротко улыбнулся Патлецов. — Если я дурак, а ты умная, — придумай сама выход. А я вздремну.
Он прислонился к перилам и действительно задремал. Его разбудил плач.
— Ты чего?
— Мне страшно. Ступай за слесарем.
— Да какой же слесарь в двенадцатом часу… Все честные слесаря спят…
— Бери хоть нечестного. Мне все равно. Муж улыбнулся.
— Вот если бы сейчас поймать вора с отмычками — он оборудовал бы это моментально.
— Поймай вора.
— Что ты, милая!.. Как же это так… поймай вора! Что это — блоха на теле, что ли? Где я его ловить буду?
И тут же Патлецов немедленно вспомнил: за углом той большой улицы, где они жили, был грязный переулок, а в переулке помещался трактир «Назарет», пользовавшийся самой печальной и скверной репутацией.
Сначала то, что думал Патлецов, показалось ему неимоверно глупым, чудовищным, а потом, когда он поразмыслил минут десять, план стал казаться гораздо проще и исполнимее.
Он сказал, что пойдет поискать слесаря, спустился с лестницы и исчез.
Глава вторая. «Назарет»Теплый, влажный, пропитанный невыносимым запахом прокисшего пива и старых закусок воздух окутал Патлецова, когда он открыл темную липкую дверь.
Патлецов подошел к толстому одноглазому буфетчику и деликатно наклонился к нему.
— Не могу я навести у вас справочку?
— Ну, — сурово и подозрительно кивнул одноглазый.
— Мне нужен слесарь. Нет ли здесь… между вашими… гостями слесаря?
— А вам для чего?
— Ключи от дверей потеряли. В квартиру не могу попасть.
Вид у Патлецова был солидный, искренний. Буфетчик хмыкнул.
— Бог их знает… Все они слесаря так или иначе. Ходят тут всякие.
— Да вы мне только укажите на кого-нибудь… а я сам поговорю. Я заплачу ему.
— Вот туда идите, — ухмыльнулся буфетчик. — Видите, в углу роятся. Только меня не путайте. Может они и не возьмутся. Мне-то что!
