Олег Постнов - Песочное время - рассказы, повести, пьесы
Ш у л ь ц. Я сам его принес. И ударил... Боже мой, Боже мой! (Закрывает лицо руками.)
Г о ф м а н. Он тупой. Но его заело... (Показывает.)
П р и н ц е с с а. А если бы не заело? И вы нарочно подменили принца министром, чтобы я подумала... О! Вы негодяй!
Г о ф м а н (подавлен). Я во всем виноват, ваше высочество!
П р и н ц е с с а. Это я вижу сама. (С отвращением.) То, что сказал мой муж, - правда?
Г о ф м а н. Что вы имеете в виду?
П р и н ц е с с а. Вы что-то замышляли против старика?
Г о ф м а н. Клянусь вам, нет, принцесса Лотта!
П р и н ц е с с а. Тогда против принца? Против меня? (Всхлипывая.) Нет, я не хочу ничего знать. Вы низкий, бессовестный обманщик! Да снимите же этот дурацкий колпак! Я вас видеть не могу!
Убегает.
Г о ф м а н (полностью уничтожен). Ведь она права!
Снимает колпак. Входит Ф о р ш.
Ф о р ш. Ему лучше. Он неопасно ранен. Но много крови. Врач уже там.
Ш у л ь ц (искренне). Слава тебе, Господи! (Складывает молитвенно руки.)
Г о ф м а н. Он в сознании?
Ф о р ш. Да. Принц говорил с ним и утешал его. Но скажите мне, господин Амадей, как это все случилось? Ведь это вы всё подстроили? Зачем?
Г о ф м а н (медленно). Зачем? Так ли уж теперь это важно? Я хотел, чтобы принц увидел мертвого Лемке. Но я не думал причинить вред Лемке.
Входит быстрым шагом п р и н ц.
П р и н ц (на ходу). Шульц? Ко мне в кабинет.
Скрывается за другой кулисой. Ш у л ь ц следует за ним.Появляется Ф р а у Ш у л ь ц.
Г о ф м а н (ей). Вы тоже считаете меня кровопийцей?
Ф р а у Ш у л ь ц (сбившись). Я... я ничего не понимаю... Я ждала чего угодно... Но это...
Г о ф м а н. Вы можете не беспокоиться. Вашему мужу ничего не грозит. (Ядовито.) И даже на его карьере это отразится самым положительным образом.
Ф р а у Ш у л ь ц. Что это значит? Как вы можете так говорить?
Г о ф м а н. Вы увидите.
Ф р а у Ш у л ь ц. Где он?
Г о ф м а н. Шульц? У принца.
Ф р а у Ш у л ь ц (обмякнув, растерянно). Да... Как все странно... (Форшу.) Святой отец, отстегните хвост.
Ф о р ш хлопает себя по лбу, начинает отстегивать хвост. Входит Ш у л ь ц. На лице его крайнее изумление.
Ш у л ь ц. Господин Теодор... Не знаю, как вам сказать... Принц в восторге. Лемке уволен на покой... по собственной просьбе. Вам предлагается занять его место.
Г о ф м а н (раздельно). Его место?!
Ш у л ь ц. Да. (Быстро.) Я остаюсь секретарем и перехожу под ваше начало. Но - господин Гофман! Неужели... Неужели вы это примете?
Г о ф м а н (медленно). А вы?
Ш у л ь ц. Я? Нет! (С бешеной решимостью.) Я не хочу наживаться на чужих костях!
Г о ф м а н. Что же вы предлагаете?
Ш у л ь ц. То, что говорил Лемке.
Ф р а у Ш у л ь ц. Карл!..
Ш у л ь ц. Жена! Есть вещи, через которые переступать нельзя.
Г о ф м а н. Итак - революция?
Ш у л ь ц. Революция, бунт, заговор - что угодно. Так жить немыслимо. Сегодня Лемке, а завтра...
Г о ф м а н (усмехаясь). Так вы боитесь?
Ш у л ь ц (горько). Я от ужаса потерял страх... Сейчас принц вызовет к себе вас. Он еще беседует с принцессой.
Г о ф м а н. Она не допустит моего назначения.
Ш у л ь ц. Он ей все объяснит.
Г о ф м а н. И что мне делать?
Ш у л ь ц. Что хотите. Но помните то, что я вам сказал. Я не отступлюсь от своих слов.
Уходит вместе с ф р а у Ш у л ь ц.
Г о ф м а н. Нам понадобится время... (Смотрит перед собой.) Я, кажется, спятил. Я словно сплю... Боже! как быть? Куда бы деться? (Оглядывается.)
Ф о р ш (мягко). Вверх.
Г о ф м а н (вздрогнув). Что вы сказали, святой отец?
Ф о р ш. Вверх. Всего одна ступень. Лишь одна. (Показывает рукой.)
Г о л о с п р и н ц а (за сценой). Эрнст?
Г о ф м а н (возвысив голос). Сейчас! (Тихо.) Сейчас...
Ф о р ш. Но вам нельзя на нее взобраться. Можно только взойти.
Г о л о с п р и н ц а (за сценой). Эрнст!
Г о ф м а н (тихо). Да. Да. Я иду.
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена первая
Кабинет п р и н ц а. П р и н ц и Ш у л ь ц за своими столами. Г о ф м а н за столом м и н и с т р а. Все трое погружены в работу. Ш у л ь ц торопливо строчит пером, п р и н ц читает, делая в тексте пометы, Г о ф м а н просто читает.
П р и н ц (не подымая головы). Господин министр?
Г о ф м а н (не подымая головы). Ваше высочество?
Пауза.
П р и н ц (рассеянно). Что... что пишет ваша супруга?
Г о ф м а н. Госпожа Миш(? Ей лучше, но еще хворает.
П р и н ц (так же). Хворает, но уже лучше... Та-ак... (Внезапно.) Шульц!
Ш у л ь ц. Да, ваше высочество?
П р и н ц. Шульц, это ты составлял последний отчет о доходах с сиротского дома?
Ш у л ь ц. Я, ваше высочество.
П р и н ц. Господин министр этот отчет видел?
Ш у л ь ц (покосившись на Гофмана). Видел, ваше высочество.
П р и н ц. Что он сказал?
Ш у л ь ц. Что... что он не понимает ничего в бухгалтерии.
П р и н ц. Однако за своим окладом следит прилежно...
Г о ф м а н продолжает читать, не обращая внимания.
Впрочем, сейчас речь не об этом. Речь о другом: баланс не сходится.
Ш у л ь ц (испуган). Не сходится, ваше высочество?
П р и н ц. Нет. И дело, как всегда, в нулях. Конечно, сущие копейки талеров триста, но или ты пересчитаешь, или придется удержать из твоей зарплаты.
Ш у л ь ц (вскочив). Я пересчитаю... Позвольте, ваше высочество... (Хочет взять со стола лист.)
Г о ф м а н (подняв голову). Принц, позволь, я хотел бы взглянуть на твои новогодние тезисы.
П р и н ц. Взгляни, Эрнст. Они у Шульца. Шульц!
Ш у л ь ц (сбившись). Да, господин министр! Сию минуту! (Бросается к своему столу, забыв про отчет.) Вот они! (Извлекает из пачки бумаг. Смущенно.) Только... только я не успел еще переписать их. А почерк его высочества...
П р и н ц (Гофману). Ты читаешь мой почерк?
Г о ф м а н. Случалось.
П р и н ц. Так разберешь.
Ш у л ь ц отдает лист Г о ф м а н у, п р и н ц передает отчет Ш у л ь ц у, Ш у л ь ц садится на свое место, все вновь погружены в работу. Пауза.
Г о ф м а н. Гм-м...
П р и н ц. В чем дело, Эрнст?
Г о ф м а н. Вот тут одно место...
П р и н ц. Оно тебе не нравится?
Г о ф м а н. Вот это. (Читает.) "Упиться и еще раз упиться! Это, конечно, не цель, но тот способ, которым мы приблизим себя хотя бы к пониманию истинной цели".
Ш у л ь ц. Глубокая мысль.
П р и н ц (Шульцу, с ненавистью). К а к а я мысль?
Ш у л ь ц (смешавшись). Ну - ведь это новогодние тезисы...
П р и н ц (Гофману, холодно). Тут написано "учиться". А не "упиться". "Учиться".
Г о ф м а н (невозмутимо). Ах вот как! Прости. У тебя действительно плохой почерк.
П р и н ц. Так перепиши сам. Да не малюй моих рож на полях - это не способствует ведению дел.
Г о ф м а н (глядя в тезисы). А причем здесь учеба?
П р и н ц. Это сочинил Форш.
Г о ф м а н. А ты писал под его диктовку? да?
П р и н ц не отвечает. Пауза.
П р и н ц. Шульц!
Ш у л ь ц. Да, ваше высочество.
П р и н ц. Сходи, проверь, готов ли кофе.
Ш у л ь ц выходит.
Последнее время я все как-то хочу спать перед обедом. (Зевает, потягивается.) К чему бы это?
Г о ф м а н молчит.
(Сменив тон, внезапно.) Итак, Эрнст, лезвие застряло случайно.
Г о ф м а н (устало, подняв взгляд). Я тебе объяснял это уже много раз, Вильгельм.
П р и н ц. Но ведь я же должен быть уверен, что ты получил свой пост зря!
Г о ф м а н. Ты можешь быть уверен. Я получил его зря.
П р и н ц (покладисто). Хорошо, Эрнст. Однако тебе нравится самому распоряжаться моими деньгами?
Г о ф м а н (осторожно). Пожалуй. Я чувствую себя свободней.
П р и н ц. Вот видишь! На что ты, кстати, их тратишь?
Г о ф м а н. Хочешь, я представлю отчет?
П р и н ц (замахав руками). Ни боже мой! Ты меня не так понял. Мне все равно. Не вводи только Шульца в расходы. Это было бы несправедливо.
Г о ф м а н. С чего ты взял, что я ввожу его в расход?
П р и н ц. Ну, ты рассеян, а он тактичен, между тем ты у него живешь. Ему не должно быть это обременительно: справедливость прежде всего.
Г о ф м а н. Ты бы повысил ему оклад, чем толковать о справедливости.
П р и н ц. Ни в коем случае. Если ты помнишь, мы уже как-то обсуждали с тобой суть добра.
Г о ф м а н. Я помню. Лемке это едва не стоило жизни.
П р и н ц. А почему? Все потому, что ты пустился в романтические бредни, хотел меня разжалобить... Кажется, так?
Г о ф м а н (вздохнув). Хорошо, если бы это понимала принцесса.
П р и н ц. Да, она тебя теперь не любит... (Задумчиво.) Это опасно попасть в немилость к моей жене.
Г о ф м а н. У тебя замечательная жена. И потому это особенно скверно.
П р и н ц. Наоборот. Ведь справедливость - заметь себе, это уже мои мысли, не Форша,- справедливость есть лучшее качество дураков. Добро, когда оно логично, как раз и приводит к справедливости. Тебе как юристу это хорошо должно быть известно.
Г о ф м а н. К чему ты клонишь?
П р и н ц. Вот к чему: я должен быть справедлив со своим народом. Это то, что они от меня требуют в силу присущей им от рождения дураковатости. (Вскакивает, ходит по кабинету.) Все остальное они мне простят: налоги - лишь бы поровну со всех; обманы - лишь бы все обманулись; даже подлость - лишь бы все могли почувствовать себя морально выше меня. Лемке был моим министром; он здорово нажился на мой счет. Справедливость требовала, чтобы я его наказал. Но тут вмешался ты. Разумеется, ты сделал ставку на совесть: лучший Лемке это мертвый Лемке, но ведь Лемке тоже человек, ну и вся эта чушь. И, конечно, выиграл я. Если бы я был мистик, я бы сказал, что мир держится на справедливости. Клинок заело. Я тебе верю. Но суди сам: ведь это был перст судьбы. И мне осталось лишь чуть-чуть ей помочь: ну там чтобы он пролежал в кровати месяц, а не неделю - он столько и пролежит; и чтобы ты сел в его кресло. Последнее тоже справедливо. Вот так. А несправедливо то, что ты разонравился Лотхен. Ведь ты действовал, как романтик, как рыцарь, - просто не сработал кинжал! Да, это несправедливо - тебя осуждать. И это хорошо. Ни ты, ни Лотта не можете пожаловаться на недостаток мозгов. Между тем логика наука недоумков, как и мораль - прибежище ничтожеств. А тут пахнет настоящей жизнью - что ж, мои поздравления, Эрнст!
