Борис Зайцев - Том 8. Усадьба Ланиных

1. Теперь нас несет твердое побережье,
И дым ручья так сгущается над ним,
Что охраняет воду и плотины.
4. Как фламандцы между Гандом и Брюгге,
Из страха пред волнами, кидающимися на них,
Возводят защиты, чтобы море отбегало,
7. И как строят их падуанцы вдоль Бренты,
Чтобы охранить свои города и замки,
Когда Киарентана ощутит тепло;
10. Подобным образом были сделаны и эти,
Хотя не столь высокие и толстые,
Кто бы ни был зодчий, созидавший их.
13. Мы удалились уже от леса
Настолько, что я не увидел бы, где он,
Если бы обернулся назад,
16. Когда нам повстречался ряд теней,
Проходивших вдоль плотины; и все они
Глядели на нас, как смотрят вечером
19. Друг на друга при новолунии;
И вперяли в нас свои взоры,
Как в игольное ушко старик портной.
22. Так обозревала меня вся эта семья,
И я был узнан одним, который взял
Меня за край одежды, воскликнув: «Какое чудо!»
25. Когда же он протянул мне свою руку, я
Устремил взор на его сожженный облик,
Так, что обгорелое лицо не помешало
28. Взору моему узнать, кто предо мною;
И склоняя руку к его лицу, Я ответил:
«И вы здесь, сер Брунетто?»
31. А он: «О сын мой, не рассердись,
Если Брунетто Латини повернет с тобою
Слегка назад, отойдя от прочих».
34. Я отвечал ему: «Сколько могу, прошу вас,
И если желаете, чтобы я сел с вами,
То это сделаю, если спутник позволит».
37. «О сын, – сказал он, – кто из этого стада
Остановится хоть на минуту, пролежит сто лет,
Не в силах отмахнуться от ранящего огня.
40. А потому иди; я же пойду с тобою рядом,
И затем присоединюсь к остальной шайке,
Оплакивающей свои вечные мученья».
43. Я не осмелился спуститься с дороги,
Чтобы идти с ним вровень; но склонил
Голову как человек, ступающий почтительно.
46. Он начал: «Что это за судьба, или рок
До положенного дня ведущий тебя вниз?
И кто этот, указывающий тебе путь?»
49. «Там наверху, в светлой жизни,–
Ответил я ему, – я заблудился в некоей долине,
Не достигнув еще полноты лет.
52. Но вчера утром я повернул к ней плечи;
Этот предстал, когда я чуть не возвратился,
И привел меня к дому этою стезей».
55. И он мне: «Если будешь следовать за своей звездой,
Ты не сможешь миновать врат славы,
Если верно я заметил в милой жизни.
58. И если бы не столь рано я скончался,
То видя благосклонность к тебе Неба,
Я оказал бы тебе в трудах поддержку.
61. Но неблагодарный, злобный народ,
Что в древности сошел из Фьезоле,
И отзывает еще горами и камнем,
64. Станет тебе, за твое добро, врагом.
И это так, ибо среди терпких рябин
Не пристало зреть сладкой фиге.
67. Давняя слава зовет их в мире слепцами;
Народ скупой, завистливый и гордый,
Старайся не грязниться их обычаями.
70. Тебе судьбою уготована такая честь,
Что обе партии станут жаждать
Тебя, но далека будет ягода от их клювов.
73. Пусть обратят себя самих фьезоланские звери
В подстилку для скота, но да не трогают растения,
Если какое-либо вырастает еще на их навозе,
76. В котором оживет священный посев
Тех римлян, что остались там, когда
Было основано гнездо подобного коварства».
79. «Если б исполнилась вся моя мольба,–
Ответил я, – вы не были бы еще
Изгнаны из человеческого рода,
82. Ибо в моем уме запечатлелся и сейчас
Меня печалит дорогой, добрый ваш образ
Отеческий, когда в земной жизни
85. Вы научили меня, как входит человек в бессмертие.
И сколь я благодарен вам, надлежит
Высказать на моем языке, пока я жив.
88. Ваш рассказ о моем будущем я записываю
И храню, чтобы вместе с другим предсказанием
Их разъяснила Дама знающая, если до нее дойду.
91. Я хочу лишь, чтобы вам было известно,
Что к желаниям судьбы я уже готов,
Лишь бы совесть меня не угрызала.
94. Не ново для ушей моих такое предвещание,
И потому пусть вращает Фортуна колесо свое
Как ей нравится; поселянин же – свою мотыгу».
97. Тогда Учитель мой обернулся вправо
Назад и посмотрел на меня:
Затем сказал: «Хорошо слушает кто замечает».
100. Я же шел, и все так же продолжая беседовать
С серым Брунетто, спросил, кто
Самые известные и выдающиеся его спутники.
103. И он мне: «Знать о некоторых хорошо;
О других похвально было бы умолчать,
Ибо времени не хватило бы для такой повести.
106. В общем же знай, что все они были духовные
И великие писатели, великой славы,
Все запятнанные в миру одним грехом.
109. Присциан удаляется с этою скорбною толпою,
И Франческо д'Аккорсо также и если бы
Ты захотел подобной пакости –
112. Мог бы того увидеть, кто слугою слуг
Был переведен с Арно на Баккильоне,
Где он и сложил свои исковерканные члены.
115. Больше сказал бы я, но идти и говорить
Далее нельзя, ибо я вижу,
Что там из песка встает новый дым.
118. Приближаются те, с кем я не должен быть:
Обращайся к моему „ТЕЗОЮ“,
Где я живу еще; и более не спрашивай».
121. Затем он повернулся, став подобен тем,
Кто в Вероне мчится за зеленым сукном
По полю; казалось, он из тех,
124. Кто побеждает, а не кто проигрывает.

1. Я находился уже там, где гул
Воды, падающей в другой круг,
Подобен гудению пчел в улье,
4. Когда три тени одновременно отделились,
Отбегая от ватаги, проходившей
Под дождем едкого мучения.
7. Они приблизились к нам и кричали:
«Остановись, ты, по одежде кажущийся
Родом из порочной нашей страны».
10. О, сколько ран увидел я на их телах,
Свежих и старых, нанесенных пламенем,
Еще и посейчас скорблю, лишь о них вспомню.
13. При их криках Учитель мой остановился,
Обратил лицо ко мне и сказал: «Теперь
Подожди, с этими следует быть учтивым.
16. И если бы ранящий огонь не был
Свойствен этому месту, я бы сказал,
Что скорей тебе следовало бы спешить, чем им».
19. Они вновь начали, когда мы остановились,
Давнюю жалобу; и подошедши к нам,
Все трое образовали из себя круг.
22. Как обычно делают борцы, голые и намасленные,
Примериваясь к жертве и соображая преимущества,
Прежде чем начать бой и наносить удары,
25. Так в кружении каждый обращал
Ко мне лицо, и обратно шеям
Совершили ноги непрерывное движение.
28. «Увы, хотя горестность этого зыбкого места,
И его окраска и обнаженность, – начал один из них, –
Располагают презирать и нас и просьбы наши,
31. Все же да подвигнет наша слава твою душу
Сказать, кто ты, чьи живые ноги
Попирают Ад столь уверенно.
34. Этот, по чьим следам, видишь, я ступаю,
Сколь ни наг, ни общипан, шествуя сейчас,
Принадлежал к роду высшему, чем ты думаешь.
37. Он был внуком доброй Гвальдрады,
Гвидо Гверра звали его, и в своей жизни
Совершил он достаточно разумом и мечом.
40. Другой, топчущий за мною песок, – Теггьяйо
Альдобранди, голос коего
Надлежало бы получше слушать там на земле.
43. И я, вознесенный на крест вместе с ними,
Был Якопо Рустикуччи; и право,
Надменная жена более всего навредила мне».
46. Если бы я был в безопасности от огня,
То бросился бы туда к ним вниз;
И думаю, Наставник не противился бы этому.
49. Но так как я обжегся бы и сжарился,
То боязнь победила мое доброе намерение,
Побуждавшее меня обнять их.
52. Затем я начал: «Не презрение, но боль
За вашу участь так овладела мною,
Что долго я не мог избавиться от нее,
55. Как только этот Повелитель мой сказал
Слова, давшие мне понять, что
Приближаются такие люди, как вы.
58. Из вашей страны я и всегда
С горячностью передавал и выслушивал все
О ваших подвигах и почтенных именах.
61. Я покидаю горечь и иду за сладкими плодами,
Обещанными мне праведным Вождем,
Но прежде мне надлежит спуститься вглубь».
64. «Пусть долго еще сопровождает душа
Тело твое, – ответил он тогда, –
И пусть светится твоя слава после тебя.
67. Изящество и доблесть, скажи, живут ли еще
В нашем городе, как подобает,
Или все это изгнано из него?
70. Ибо Гульельмо Борсьере, страждущий с нами
Еще недолго, и с другими идущий,
Не мало мучит нас своим рассказами».
73. «Новые люди и внезапные обогащенья
Породили гордость и распущенность в тебе,
Флоренция, и ты сама себя оплакиваешь»,–
76. Так вскричал я, подняв голову.
Три же тени, принявшие это за ответ,
79. Взглянули друг на друга, как смотрят, слыша истину.
«Если и во всех случаях так легко для тебя, –
Ответили они, – удовлетворить ближнего,
То счастлив ты, говоря подобным образом.
82. Потому, если выйдешь из этих мрачных мест
И, возвратясь, увидишь чудные звезды,
То когда захочется тебе сказать: „Я был там“,
85. Сделай, чтобы говорили и о нас».
Затем они нарушили круг, и в беге
Крыльями казались их проворные ноги.
88. Нельзя было бы произнести аминь
Столь быстро, как они исчезли,
Поэтому Учитель рассудил тронуться.
91. Я следовал за ним, и пройдя немного,
Мы услышали гул воды так близко,
Что слова наши почти заглушались ею.
94. Как та река, что обладает собственным путем,
Сперва от Монтевезо на восток,
С левого склона Апеннин,
97. Называющаяся вверху Аквакета, а затем
Изливающаяся в низменное ложе
И в Форли меняющая имя;
100. Как ревет она, свергаясь одним махом
С крутизны гор, над Сан Бенедетто,
Который должен был бы приютить тысячи;
103. Так свергнувшись со скалы вниз,
Гудела эта красноватая вода,
Которая могла бы и вовсе оглушить.
106. Я был обвязан некоей веревкой,
И с ее помощью однажды думал
Уловить пантеру с пятнистой шкурой.
109. А затем, снявши ее с себя,
Как приказал мне Вождь,
Я подал ее ему, свернув клубком.
112. Тогда он обратился в правую сторону,
И довольно далеко от берега
Бросил ее вниз, в глубокую пропасть.
115. «Что-либо новое должно ответить,–
Сказал я себе, – на новый знак,
За которым следит взор Учителя.
118. О, сколь осторожным следует быть
С теми, кто не только видит действия,
Но проникает разумом и в мысли!»
121. Он мне сказал: «Скоро подымется наверх
То, чего жду и что тебе мерещится;
Скоро надлежит ему явиться тебе».
124. Всегда человек должен закрывать уста, сколько может,
Перед истиной, имеющей вид лжи,
Ибо она безвинно опозоривает его.
127. Но здесь я не могу молчать и стихами
Этой Комедии, клянусь тебе, читатель,
Да не лишатся они долгой благосклонности,
130. Что я видел, как по мутному и темному воздуху
Приближался, плывя вверх, некий образ,
Удивительный даже для мужественного сердца;
133. Подобно этому выныривает спускавшийся в воду,
Чтобы освободить якорь, зацепившийся
За скалу или за нечто иное в море,
136. И, распростирая руки, поджимает ноги.