Дмитрий Григорович - Скучные люди
Один жалуется на боль и слабость в ногах, говорит, что не может иначе прогуливаться, как в карете; а между тем, смотришь, он ежедневно делает десять верст бегая вокруг бильярда. У другого ежедневно являются припадки холеры; он вечно в какой-то тревоге, вечно рассказывает историю о том, что желудок его не варит вот уже скоро пять лет; а между тем, не видали вы еще человека, который так страшно пугал бы вас своим обжорством: за завтраком съедает он две котлетки, фунт сливочного масла и полную тарелку жареных грибов!
Верьте им после этого и не смейтесь над ними!
Между плаксами и меланхоликами остается еще большой пробел: мы ничего не сказали о мнительных канючках, попрошайках, постных рожах, и еще многих других; но всего не усмотришь, не перескажешь. Перейдем к чувствительным и сентиментальным.
Все чувствительные и сентиментальные, по большей части, добрейшие люди; они одарены прекраснейшим сердцем и мягкою, нежною душою; но чувствительность, точно так же как и мечтательность, хороша и безвредна, в смысле скуки, тогда только, когда не переходит за предел. "От прекрасного до комического, или, пожалуй, до несносного один шаг."
Скучных чувствительных людей можно разделить на два главные разряда: на счастливых и несчастливых; потом являются еще подразделения: липкие чувствительные люди и смиренные.
Липкими принято называть смертных обоего пола, которым свойственно внезапно полюбить встречного и поперечного и прилипать к нему сразу всем сердцем, всей душою и всеми своими чувствами. Название липких основано, впрочем, на том, я полагаю, что руки особ этого разбора сохраняют постоянно какое-то влажное, липкое свойство; по всем вероятностям, такое свойство дается природой нарочно с тою целью, чтобы отличить их от других людей. А, впрочем, не знаю; известно мне только то, что когда липкий счастлив, влажность рук его несравненно меньше чувствуется; это потому, может быть, что он реже тогда жмет вашу руку. Липкий любит предаваться мечтаниям, любит припоминать минуту, час и мельчайшие обстоятельства, при которых он с вами познакомился; любит звать вас к себе, сажает вас между женою и детьми (и всегда на самом лучшем и мягком месте), и дает вам почувствовать, что считает вас не иначе, как членом своего семейства. Вы говорите, что думаете ехать за границу или желали бы сделать кругосветное путешествие: "Да, возражает он; – я сам мечтаю об этом! К несчастью, обстоятельства не позволяют мне осуществить любезнейшей мечты моей; а то, как бы хорошо было! Мы поехали бы вместе! Вместе бродили бы всюду... вместе бы наслаждались!... вместе делили бы бури и опасности... Не правда ли, как это было бы приятно!..."
Сентиментальный человек, который недоволен судьбою, хандрит или чувствует себя несчастным, еще прилипчивее, и, следовательно, еще скучнее. Сделавшись предметом его дружбы или расположения, вы превращаетесь в жалкую жертву. Вы садитесь за стол, он садится рядом; перешли после обеда на диван, он располагается у вас под боком; идете к окну или гулять, – и он за вами. В первый же час вашего знакомства, он легкими намеками объяснит вам, как несчастлив он в своем семействе; как постоянно сокрушает его мысль, зачем он женился, и проч. Вздохи и знаки нетерпения, которые выказываете вы при этом, объясняет он участием к себе; он думает, что нашел, наконец, сострадательную душу, нашел истинно доброе, благородное сердце, способное понимать горести ближнего и сильно ему сочувствующее. Вы, между тем, по мере того, как усиливаются излияния, вы ясно начинаете понимать, почему жена покинула его, почему друзья его проходят по улице и стараются не узнавать его.
Приведем теперь образчик смиренного-сентиментального.
Вы случайно встретились с товарищем детства или знакомым, которого не видали несколько лет.
– Здравствуй, братец, говорит он робким нерешительным голосом.
– А, здравствуй!...
– Ты не узнаешь меня?... присовокупляет он, протягивая вам руку с таким видом, как будто не совсем еще уверен, хотите ли вы взять ее или нет: – может быть, ты не хочешь узнать меня?...
– Помилуй, что за странная мысль!...
– Отчего же?... старых друзей всегда забывают...
– Нисколько!
– Ну, благодарю тебя... а я уж думал, что не хочешь узнать меня... Мы часто о тебе вспоминаем... мы не забываем старых приятелей... Приезжай-ка к нам в Бобруйск...
Вы приглашаете такого человека обедать, он отвечает, потупляя глаза: "Благодарю тебя; нет; я себя знаю... зачем я вам? я слишком скучный, печальный собеседник... Я только всем вам помешаю..." Зовете его на вечер, где будут читать стихи, играть на фортепиано или петь, – он отвечает: "Благодарю вас; – но зачем же? к чему? что я буду там делать?... я слишком незаметный человек, чтобы принимать участие в таком блистательном собрании... там все большею частию умные, известные люди... но что же я такое?... нет, я буду лишним!..." Приглашаете его на дачу или прогулку: "Нет, благодарю... искренно, душевно благодарю. Для таких прогулок... словом, чтобы быть в обществе, нужна веселость, любезность... у меня нет этого... я буду скучен и наведу только скуку на все общество..." и т. д.
В основании такой скромности лежит, очень часто, толстый слой самолюбия... Но предоставим охотникам до анализа и психологам отыскивать и определять причины, приводящие в действие пружины человеческой природы. Ограничиваясь одними внешними наблюдениями, мы зашли и без того уже чуть ли не слишком далеко...
Впрочем, исследование наше почти кончено. Остается сказать несколько слов о людях без чутья, которых нарочно берегли мы для заключения.
Начать с того, что к этой категории принадлежат без исключения все скучные люди.
Скучный человек потому ведь только и скучен, что нет у него чутья. Одного чутья, конечно, не достаточно, чтобы быть любезным и занимательным, но совершенно довольно, чтобы не быть скучным.
Чутьем, в том смысле, как мы его здесь принимаем, называется тонкая способность понимать и чувствовать, когда надо говорить и сколько именно; где надо замолчать, действовать и бездействовать, и в какой именно мере делать то и другое.
Ясно, следовательно, что существо, одаренное чутьем, ни в каком случае не может быть скучным. Чутье скажет ему, когда следует укоротить порыв веселости, чтобы не пересолить; скажет, где остановиться на пути сердечных излияний, чтобы не наскучить; словом, укажет ему ту почти неуловимую границу, которая разделяет скуку от занимательности.
Убийственнее всего, что чутье это не имеет ничего общего с умом, познаниями, характером и даже нравственными добродетелями! Чутье беспристрастно как счастье, как фортуна; надо думать, ходит оно также с завязанными глазами и часто попадает туда, где его вовсе не ждали.
Что же удивительного после того, если иногда ограниченный человек сноснее умного, унылый приятнее веселого, ученый скучнее неуча, и т. д.
Вся тайна в присутствии или отсутствии чутья, которое заключает в себе, собственно говоря, весь смысл, всю мораль предполагаемого исследования.
Больше, кажется, сказать нечего, кроме того разве, что в огромной семье скучных людей существуют еще скучные писатели... Об образчике таких писателей, сколько заметно по вашим глазам, спущенным на эту страницу, вы, кажется, имеете уже некоторое понятие... Спешу поставить точку.
Примечания
1
собака декоративной породы
2
недотепа, тюфяк (устар.)
3
тот, кто потешает других грубыми шутками, выходками (франц. farceur)
4
благовоние
5
наедине (франц.)
6
Это так прекрасно! оно возвышает душу! (франц.)
7
живопись так прекрасна! не правда ли? (франц.)
8
это так красиво! (франц.)
9
не правда ли? (франц.)
10
возвышенна (франц.)
11
Пифия – жрица-предсказательница в храме Аполлона в Дельфах. Вещала сидя на золотом треножнике, установленном около трещины в земле в нижних помещениях храма.
12
Прелесть! (франц.)
13
восхитительно! (франц.)
14
Рафаэль Санти (итал. Raffaello Sanzio) родом из Урбино
15
Фанни Эльслер (1810-1884) австрийская балерина
16
Мария Тальони (1804-1884) итальянская балерина
17
Элиза Рашель Феликс (1821-1858) французская актриса
18
Жан Батист Расин (1639-1699) французский драматург
19
Возможно, речь о немецком композиторе Феликсе Мендельсоне (1809-1847) и произведениях пианистки и композитора Фанни Гензель (1805-1847), его сестры
