Р.... - Упырь на Фурштатской
— Ну что ж, тогда я отказываюсь, — воскликнула Франциска. — Я уже все перепробовала — и без всякой пользы.
— О, умоляю тебя, соглашайся, Франциска. Наш друг не станет предлагать бесполезные меры, — сказала Берта, завладевая руками кузины.
— Позвольте и мне присоединиться к увещеваниям Берты, — сказал Франц.
— Какие вы все странные! — вскричала Франциска, покачивая головой, — вы делаете такую тайну из того, что мне в любом случае требуется знать — ведь иначе я не могу это сделать; и вы говорите, что я непременно поправлюсь, хотя собственные чувства убеждают меня в обратном.
— Повторю, что я ручаюсь в благоприятном исходе, — сказал Войслав, — если будут выполнены те условия, о которых я говорил ранее, и у вас достанет храбрости завершить начатое.
— Ха! теперь понимаю: похоже, это единственное, в чем вы сомневаетесь, — воскликнула Франциска. — Я покажу вам, что у женщин хватает воли и сил на свершение отважных поступков; даю вам свое согласие.
С этими словами она протянула Войславу руку.
— Наш уговор скреплен, — продолжала она, улыбаясь. — Скажите же, любезный рыцарь, как приступить мне к таинственному излечению?
— Оно началось в тот миг, когда вы дали свое согласие, — серьезным тоном отвечал Войслав. — Теперь попрошу только не задавать больше вопросов; будьте готовы совершить вместе со мной верховую прогулку завтрашним вечером, за час до заката. Я также просил бы вас ни слова не говорить отцу о нашем договоре.
— Как странно! — сказала Франциска.
— Договор заключен, и вы полны решимости; за все остальное в ответе я, — успокаивающе произнес Войслав.
— Что ж. Пусть будет так. Я последую вашим наставлениям, — ответила молодая дама, хотя на лице ее было написано сомнение.
— По возвращении вы узнаете все; а сейчас наберитесь терпения, — сказал в заключение Войслав. — Ступайте и отдохните, дорогая; завтра вам понадобятся силы.
Настало утро следующего дня; солнце лишь час как встало, и большие капли росы, словно расшитая жемчугами вуаль, устилали траву и соскальзывали с цветочных лепестков, покачивавшихся на утреннем ветерке, когда кавалер Войслав поспешил через поля в лес и здесь свернул на сумрачную тропинку, что вела, как он догадался, к башням замка Клатка. Приблизившись к старому дубу, о котором мы уже упоминали, он прилежно осмотрел землю в поисках человеческих следов, но вокруг отпечатались лишь копыта оленей; удовлетворившись осмотром, Войслав продолжал путь, предварительно наполовину вытащив кинжал из ножен, точно хотел убедиться том, что в случае нужды он окажется под рукой.
Войслав медленно взбирался по тропинке; было заметно, что он прятал что-то под плащом. Оказавшись во дворе, он оставил руины замка слева от себя и вошел в старинную часовню. В часовне он внимательно огляделся. В заброшенном святилище царила гробовая тишина, прерываемая лишь посвистыванием ветра в ветвях старого боярышника, росшего снаружи. Войслав продолжал осматриваться, пока в глаза ему не бросилась дверь, ведущая к склепу; он торопливо подошел к ней и спустился по ступеням. Местоположение солнца позволяло лучам его проникать сквозь щели; подземная усыпальница была так ярко освещена, что можно было без труда прочитать надписи в ногах и головах гробов. Первым делом кавалер положил на пол сверток, который принес под плащом и затем, переходя от гроба к гробу, застыл наконец перед самым древним из них. Он с вниманием прочитал надпись, задумчиво извлек кинжал из ножен и попробовал поддеть им крышку гроба. Сделать это ему удалось довольно легко, так как проржавевшие железные гвозди едва держались в прогнившем дереве. Внутри он увидел лишь холмик праха, остатки одежды и череп. Быстро вернув крышку на место, он перешел к следующему гробу, миновав захоронения женщины и двух детей. Содержимое гроба не слишком отличалось от предыдущего, за исключением того, что истлевшее тело оставалось в целости, пока Войслав не приподнял крышку, и только потом рассыпалось в прах, так что различить можно было лишь обрывки полотна и несколько костей. В третьем, четвертом и в следующих шести тела сохранились лучше; иные напоминали изжелта-коричневые мумии, в других гробах посреди бархатных, шелковых или заплесневевших покровов улыбался лишенный кожи череп с волосами; но на всех телах были заметны омерзительные признаки разложения. Оставалось осмотреть еще один гроб; Войслав приблизился и прочитал надпись. То был тот же гроб, что ранее привлек внимание кавалера фон Фаненберга; в нем, судя по надписи, покоился Эззелин фон Клатка, последний властитель замка. Крышка гроба поддавалась с трудом, и Войславу пришлось приложить немало сил, прежде чем ему удалось извлечь гвозди. Все это он проделал как можно тише, словно опасаясь разбудить кого-то, спавшего внутри; затем он приподнял крышку и заглянул внутрь. «Ага!» — невольно сорвалось с его губ; он отступил на шаг. Будь Войслав не готов к тому, что увидел, он испытал бы куда большее потрясение. В гробу лежал Аззо, в точности как живой — такой же, каким видел его Войслав за столом минувшим вечером; во внешности, одежде и всем остальном не имелось никаких отличий; помимо того, скорее казалось, что он спит, нежели покоится на смертном одре: разложение ничуть не затронуло его, а на щеках проступал даже румянец. Лишь недвижная грудь, не вздымаемая дыханием, отличала его от спящего. Несколько минут Войслав стоял неподвижно; он в оцепенении глядел на гроб. Затем с необычайным для него проворством он поднял выпавшую из рук крышку, положил ее на гроб и вбил гвозди в прежние отверстия. Завершив эту работу, Войслав взял принесенный сверток, который оставил у входа, поместил его на крышку гроба, поспешно поднялся по лестнице и покинул церковь и развалины замка.
День клонился к закату, когда Франциска попросила отца позволить ей совершить верховую прогулку с Войславом, объяснив, что намеревается показать гостю окрестности замка. Кавалер с радостью позволил это, рассудив, что дочь пошла на поправку; и вот, сопровождаемые только одним слугой, они сели на лошадей и выехали из замка. Войслав, против обыкновения, был молчалив и серьезен. Когда Франциска начала поддразнивать него, рассуждая о торжественном виде рыцаря и предстоящем ей симпатическом лечении, он отвечал, что дело предстоит им вовсе не смешное; и пусть лечение непременно увенчается успехом, события этого вечера оставят свой след на всей ее будущей жизни. Беседуя таким образом, они пересекли лес; у старого дуба они спешились и оставили лошадей на попечение слуги. Войслав предложил руку Франциске, и они медленно и в молчании поднялись на холм. Они как раз поравнялись с одной из полуразрушенных внешних стен, когда Войслав, точно рассуждая сам с собой и не обращаясь к спутнице, произнес:
— Через четверть часа зайдет солнце, и через час на небе появится луна; нам следует все завершить до ее восхода. Вскоре настанет время приступить к нашему делу.
— Думаю, пора вам рассказать мне, в чем же оно заключается, — сказала Франциска, глядя на него.
— Что ж, юная дама, — внушительно отвечал он, оборотясь к ней, — молю вас, Франциска фон Фаненберг, во имя собственного блага, и во имя отца, любящего вас всей душой, с тщанием взвесить мои слова и не прерывать меня вопросами, на которые я не смогу дать ответ, покуда труд наш не будет завершен. Жизни вашей угрожает большая опасность; она в той болезни, что донимает вас; и если вы не исполните то, что я вам сейчас скажу, вы безвозвратно погибнете. Обещайте в точности исполнить мои указания; я же даю вам слово рыцаря, что не замыслил ничего неугодного Господу и что честь вашего дома никоим образом не пострадает; вдобавок, это единственный способ спасти вас.
С этими словами он протянул спутнице правую руку, другую же воздел к небу, подтверждая свою клятву.
— Обещаю вам это, — сказала Франциска, тронутая торжественной клятвой Войслава, и положила на его руку свою маленькую, белую, исхудавшую ручку.
— Пойдем же; время пришло, — был ответ.
Войслав повел ее к церкви. Последние солнечные лучи освещали заброшенное здание, проникая сквозь проломы окон. Они вошли в часовню, наиболее хорошо сохранившуюся часть постройки; здесь еще оставалось несколько старинных молитвенных скамей, размещенных перед высоким алтарем; но сам алтарь представлял собой только каменное подножие и несколько ступеней; росписи и украшения давно исчезли.
— Прочитайте молитву Богородице; она будет нелишней, — сказал Войслав, преклоняя колени.
Франциска опустилась на колени рядом с ним и прочитала краткую молитву. Через несколько минут они поднялись на ноги.
— Время настало! Солнце садится; необходимо завершить дело до восхода луны, — быстро сказал Войслав.
— Что я должна делать? — весело спросила Франциска.
— Видите открытый склеп? — спросил Войслав, указывая на дверь в склеп и каменную лестницу. — Вы должны спуститься. Идти вам придется одной; мне не позволительно вас сопровождать. В склепе, поблизости от входа, вы обнаружите гроб, на котором лежит небольшой сверток. Разверните его: внутри вы найдете три длинных гвоздя и молоток. Затем приготовьтесь и, когда я стану громко произносить символ веры, бейте по гвоздям изо всех сил; вколотите по самую шляпку в крышку гроба сперва один, затем другой и после третий гвоздь.
