Константин Федин - Наровчатская хроника, веденная Симоновского монастыря послушником Игнатием в лето 1919-е
Я чувствую, что не в силах продолжать ведение хроники с тем тщанием, какое подобает этому полезному делу. Однако я запишу и о других событиях, которые стали мне известны со стороны. По приказу председателя совета отстранен от обязанностей начальник городской милиции Макарушкин, как рассказывают, - за писание бумаг, не имеющих смысла. Неизвестно, разумелась ли тут бумага, отправленная Макарушкиным покойному Афанасию Сергеевичу Пушкину, или еще какие-нибудь документы.
Вторая новость: по такому же приказу поведено судебное следствие по делу о неправильном употреблении комиссарам Роктовым жидкости, присланной из губернии для борьбы с вредителями. Опять же не знаю, имеет ли следствие связь с отравлением Симфориана Бесполезного неизвестной жидкостью или нет.
Я заканчиваю свою хронику, когда много успокоился и в моей жизни намечается некий знаменательный поворот. В те памятные потрясениями дни я был не в состоянии что-либо делать, не говоря о писании хроники. Я день за днем просиживал в своей келии, в замкнутости совершенной и подавленный скорбью. Наконец, ко мне постучался и вошел отец Рафаил.
Я испугался не столько его посещения, сколько изменившегося его вида. Он сказал, что строго постился все прошедшие дни, неустанно мысля о предстоящей участи братии и моля господа упасти обитель от всякия скверны. Потом отец Рафаил сказал мне:
- И твоя печаль не укрылась от меня, Игнатий. В рассуждении о будущем, я пришел к решению не мешать тебе выбрать путь по своей воле. У тебя всегда были склонности к мирской деятельности. На нас тоже лежит грех за твою душу: посылая тебя в мир, мы обрекли ее на испытание, непосильное в твои годы. Я вижу, как ты томишься. Если есть на то твоя воля - ступай в мир с миром.
Я поклонился отцу Рафаилу в ноги. Христианская доброта этого человека источник сил моих до конца дней.
Вскоре я ходил с утешением к бывшей матушке Авдотье Ивановне. Но тут я ничего не могу записать, потому что и подходящих слов подобрать не смею.
Скажу лишь кратко, что, возвращаясь от Авдотьи Ивановны, я приостановился у дома председателя и, как прежде, посмотрел в окно. В комнате горела лампа, но занавесь не была опущена. Председатель сидел, наклонившись над столом, и рассматривал бумаги. Лицо его было худо, но в худобе своей твердо и решительно.
На этот раз я не испытал никакого страха и пошел своей дорогой, думая, что мне предстоит в дальнейшем. На душе у меня пели небесные птицы.
На будущей неделе в середу я с бывшей матушкой Авдотьей Ивановной отправляюсь к бывшему диакону Истукарию в отдел записей актов гражданского состояния.
1924 -1925.
Комментарий**
______________
** Комментарий Е. Краснощековой.
Наровчатская хроника, веденная Симоновского монастыря послушником Игнатием в лето 1919-е. - Впервые - "Ковш", лит.-худож. альманах, кн. 2, Госиздат, М. - Л. 1925.
Только что завершив роман "Города и годы", Федин сообщал Горькому: "[...] небольшую повесть уже написал, пойдет она во втором "Ковше" "Наровчатская хроника, веденная Симоновского монастыря послушником Игнатием в лето 1919-е". Получилось неожиданно для меня весело (хотя и грустно, конечно) "1*.
______________
* 1 "Литературное наследство", т. 70, стр. 493.
В основе - сызранские впечатления Федина (1919 г.). "Наровчатская хроника" - вымышленное название повести, не имеющее ничего реально общего с действительным заштатным городком, а теперь - селом" 2*. Известен прототип главного героя:
______________
* 2 Письмо К. Федина одной из корреспонденток. - Архив Федина.
"Афанасий Сергеевич Пушкин действительно скончался, впрочем, естественной смертью и несколько раньше, чем в моей "Наровчатской хронике". Это может подтвердить Алексей Н. Толстой, встречавший его на Волге, примерно в те же годы, когда, в саратовском пассаже, я впервые увидел ожившую пушкинскую шинель и высокий цилиндр" 1*.
______________
* 1 "Литературная учеба", М. 1930, № 4, стр. 115.
Повесть, примыкая ко второму циклу рассказов, в несравненно большей степени (и тематически и стилистически) связана с первым, хотя и обнаруживает эволюцию художника, переосмысление излюбленных тем, образов. Жизнь обывателя теперь соотнесена с большими событиями бурного времени, и "человеческая стоимость" "пустырного героя" резко падает. Вторжение революции в устоявшийся быт явственно обнажает его бессмысленную игрушечность, анекдотичность, достойную сатирического осмеяния. "Хроникой" Федин прощается навсегда с пустырной темой, волновавшей его много лет.
Горький писал Федину: "Наровчатская хроника" [...] очень понравилась и по языку, и по содержанию" 2*.
______________
* 2 "Литературное наследство", т. 70, стр. 497.
