Евгения Чуприна - Роман с Пельменем
- Ну и скатертью дорога. Мне-то какое дело. Поезжай хоть к черту на рога, если хочешь.
- Спасибо, сестра, за тепло, за участие.
На входе опять замаячил Пельмень. Но теперь он был при деле - обнимал официантку. Та громко хихикала и пыталась привлечь внимание Джокера. Ей это удалось.
- Вот и Людка туда же. Шустрый какой у тебя ученик. Чему ты их только учишь. Он тебя еще трахнет, попомни мое слово. - И Джокер ей подлил. Они выпили.
- Нет, Егор, ты меня плохо знаешь, раз такое говоришь.
- Если я говорю, я знаю.
- Не знаешь ты ничего. - Таня развеселилась. - Давай на брудершафт.
- Интересная мысль. Только не здесь.
- Почему?
- Ну это же не последняя твоя мысль. Ты у меня умная. А здесь на нас все смотрят. Я стеснительный. Я вообще-то сам на всех люблю смотреть, меня это гораздо больше возбуждает, чем наоборот. Года к суровой прозе клонят, и вообще...
- А я могу передумать. - Она надула губки и затопала туфелькой.
- Ты что, зрелище решила устроить? Для учеников? Танька, ты крейзи. Умерь свой эксгибиционизм, дорогая, пора отвыкать. Это им пора любить, а нам пора уже злословить, как сказал один давний друг семьи.
- Просто мне скучно.
- Ты говорила, что он тебя не трахнет. А он сейчас, можно сказать, этим занимается. - Джокер оттопырил уши и показал Пельменю язык. Пельмень вспыхнул и отвернулся.
- Хорошо, идем отсюда.
Джокер прихватил со стола бутылку, пристроил ее к Тане в сумку, взвалил на себя поклажу и, как верблюд, поплелся к выходу. Татьяна последовала за ним и на выходе ощутила, что Пельмень плотоядно погладил ее по бедру. Впрочем, Джокер в это же время погладил ее по другому бедру.
Глава 5. ГДЕ РАКИ ЗИМУЮТ
- Ну почему я такая дура? Зачем я устроила эту идиотскую сцену и выставила себя на посмешище перед Женей? Что он обо мне думает теперь, и куда он пропал? Должен же он был хоть как-то отреагировать на происходящее, если ему это не безразлично! В конце концов, он же берет у меня уроки и я не хотела бы утратить с ним контакты как с учеником. Ведь он способный мальчик, но такой безалаберный...- Так говорила Таня в телефонную трубку на третий день после описанных событий. Она рассчитывала, что Джокер, единственный, кому можно было поплакаться в жилетку, утешит ее и посоветует, как ей быть дальше, но этот человек, умеющий иногда быть таким милым, был холоден и убийственно объективен.
- С тобой не то, что у парня, у кого хочешь крыша съедет. Я бы не сказал, что ты дура, но с дуры и спрос другой. Сперва находишь себе щенка, у которого мозги еще в эмбриональном состоянии, потом пытаешься ему что-то доказать...выстраиваешь какую-то совсем непонятную проекцию...Если это ты со мной счеты сводишь, то я сам могу за себя ответить. А если ты хочешь свежей крови, то надо было выбрать кого-то пожизнерадостней. Он и без того выглядит, как будто в отпуске из ада. Ты его доконаешь. У него будет классическое параноическое развитие. Вот увидишь. У него и сейчас глаза дикие!
- Но что же мне...
- Если ты хочешь знать мое мнение, то радуйся, если он от тебя отстал. Ты хочешь скандал на всю школу? Ты думаешь, никто не узнает? - Таня тяжело молчала. - Пацану повезло, он утвердился как мужчина. Неужели он будет это скрывать? Да он не успокоится, пока не дойдет до шекспировской драмы. От этого зависит его дальнейшая самооценка на всю жизнь. Хороший старт учительница, формирует психологию победителя, дает уверенность в своих силах. Когда мне в свое время довелось переспать со своей первой женщиной учительницей черчения, мне хотелось выскочить на улицу и орать во всеуслышание: я ее трахнул! И тут же появился азарт, я почувствовал власть. Мне все стало удаваться. Такое дикое самодовольство появилось - я мог часами крутиться перед зеркалом и представлять себе, как бы на меня смотрела влюбленная женщина. Сейчас это, конечно, кажется очень глупым. Но особенно я гордился тем, что она меня любит, а я ее - нет.
- Я и не знала, что ты такое редкое дерьмо. Просто даже слов нет. Знала бы, даже в один трамвай бы с тобой не села. И откуда такая уверенность, что мой Женя такой же индюк самодовольный, как и ты? Если судить о мужчинах по тебе, то лучше сразу удавиться.
- Увидишь. Мы все одинаковые, только далеко не все такие честные. Это природа, поверь мне.
Здесь, повинуясь странному наитию, Таня повесила трубку. Мужчина бы этого не сделал, он бы выслушал все до конца. А трубку повесил бы перед тем, как его любимая попыталась бы оправдаться - " Ничего не желаю знать!" . Мужчины вынуждены казаться сильными, поэтому часто притворяются тупыми. Они отказываются воспринимать любую информацию, кроме самой негативной, потому, что панически боятся быть обманутыми. Ох, как плохо быть мужчиной. Изволь где-то добывать деньги, умей держать в страхе и повиновении жену и тещу, своевременно разоблачай все их козни, пей, не пьянея, дерись так, чтобы не только тебя, но и ты кого-то бил, моги таскать тяжелые предметы, обладай логическим мышлением и, будь любезен, имей мужское достоинство не меньше двадцати сантиметров. Вот просто достань, где хочешь, вынь, да положь. Господи, спасибо тебе, что ты в самый последний момент раздумал сделать меня мужчиной! А то, что ты, Господи, не создал меня блондинкой, не дал длинных ног и пышных форм, не наделил умением сводить мужчин с ума, держать язык за зубами и вести домашнее хозяйство, - это ничего. Мне и так неплохо. Мы, женщины, имеем право на слабость, на любую блажь. Можно оказаться обманутой и на виду у всех рыдать белугой, рот - как скобка. За все платят мужчины! Этот дурацкий "Домострой" , превращая мужчин в напыщенных кретинов, дает нам, женщинам, уникальный шанс для духовного роста. Давайте расти тихонечко, не привлекая внимание общественности. Ведь если женщина станет бороться за равенство, она сама выстроит себе тюрьму - из обязательств, которые она на себя возьмет. Тогда мы лишимся (в идеале, общечеловеческого) права на слабость. Нет уж, пусть мужчина и дальше ведет нас к пропасти с завязанными глазами, пусть это будет его вина, а не наша. Пусть этот непостижимый Пельмень делает, что хочет, но пусть он появится. И в том, что за этим последует, будет виноват лишь он один. А мы просто обнимемся и будем плакать, потому что женщины.
А телефон, между тем, зазвонил опять. Если бы Таня обладала здравым смыслом, то она бы не стала снимать трубку. Но в ее сердце, не говорю - в голове, промелькнуло, что Джокер слишком себе на уме, чтобы перезванивать женщине, которая не хочет с ним разговаривать. По крайней мере, он не стал бы звонить просто так, чтобы сказать последнее слово, а в его характере было ждать у телефона, в надежде, что его все-таки пожелают. В общем, Таня решила, что это не он. И не ошиблась. Но к изумлению автора, заговорила она по-английски.
* * *
Прошло две недели. Пельменников не посещал занятия и под "Белой ласточкой" не оказывался. Причем, Татьяна поймать его не могла, а Джокер видел постоянно, непонятно только, когда. Олександр Мыколаич вызывал ее в кабинет, опять листал журнал и спрашивал снова про Даниленко. Татьяна Дмитриевна уже привычно молчала и только надеялась, что ей прикажут позвонить Пельменю. Увы, увидев вторую "н", шеф только поморщился и с долей одобрения обронил "А, знов прогулюе".
А на следующее занятие уже и Даниленко явился собственной персоной сквозь толстые очки весь урок напряженно вглядывался в открытое окно. Таня на перемене подсела к нему - это был тот самый виноватый маленький мальчик с веснушками и сказала: " Сереженька, ради бога, не надо прогуливать, я вас не съем. Я могу с вами позаниматься, если хотите... в любом случае, мы сможем договориться". Даниленко важно промолчал. Татьяна Дмитриевна подумала, что он скорее капризен, чем глуп. И посмотрел он на нее как-то нехорошо, лукаво и предательски, словно злобный эльф. Таня сразу поняла, как получилось с той, другой учительницей и ей стало жутко. Ну ее, эту школу. Пусть даже и не подпишут заявление об уходе, можно просто не являться на работу. Почему до сих пор у нее все было нормально, а как попала сюда, сразу начались издевательства? Понятно, когда интриги плетутся вокруг конкурса красоты, это даже не обидно, это само собой разумеется, но какая возня может быть в этом вонючем болоте? Да, она начиталась произведений писателей-сентименталистов начала ХХ века, она откуда-то взяла, что простые люди лучше и чище; что ворона в павлиньих перьях менее гуманна, чем свинья без перьев. Но теперь у нее накопилось достаточно жизненного материала, чтобы признать свою ошибку. Человеку хорошо только среди животных своего вида. Талантливый самородок, выходец из глухого села, взяв штурмом Небеса и поселившись среди небожителей, конечно, затоскует и сопьется, и в блаженных снах ему будет сниться колея от трактора. Но дочь академика, выйдя замуж где-нибудь в Лубнах за алкоголика, завянет еще вернее. Что же до Тани, она просто не смогла до сих пор найти то, что ей надо. Она отработает этот год и продолжит поиски. Так она решила. От себя замечу: подобные поиски не заканчиваются даже в монастыре, потому что цель, ей-богу, того не стоит. Диоген днем с огнем искал человека, но не нашел бы его, даже если бы встал перед зеркалом. Что бы он там узрел? - икру кабачковую, дерьмо циничное. И вряд ли ему помог бы жалкий фонарь, если Александр Македонский лично заслонял ему солнце. Чем же закончились эти поиски? - ощипанным петухом, которого торжествующий циник бросил в лицо Платону: " вот человек! " . Как правило, девичьи грезы о принце тоже заканчиваются пресловутым драным петухом. Потому, что принц никогда не возьмет себе в жены курицу. Ведь он-то знает свое место! А ежели ты - принцесса, то нечего беспокоиться. Жениться по любви - не царское дело.
