Исмаил Шихлы - Буйная Кура
- Что вы хотите? - раздался голос Ахмеда.
Казаки вздрогнули и отскочили назад.
- Брось винтовку!
Ахмед тихо ответил:
- Не бойтесь, я на гостей руку не подниму.
- Иди, открой дверь.
- Дверь уже открыта, входите.
- Первым входи ты сам.
Ахмед подошел к двери и, толкнув, открыл ее настежь.
Он чиркнул спичкой и зажег лампу. Казаки оглядели комнату и, убедившись, что Ахмед один, успокоились. Ахмед обернулся, посмотрел на них и тут же узнал огромного лохматого казака, который несколько месяцев тому назад приезжал с приставом в Гейтепе.
- Здравствуй, старый друг, это ты? Откуда едешь, глядя на ночь?
Казак подошел к столу, прибавил огонь в лампе, затем посмотрел в лицо Ахмеда.
- Узнаешь?
Вошел пристав. Он внимательно оглядел комнату и, увидев, что казаки держат пальцы на курках винтовок, сказал:
- Что случилось? Почему пугаете хозяина дома?
Казаки отошли в сторону. Пристав поздоровался с Ахмедом, как давнишний друг.
- Как у тебя дела? Когда начнете строить новую школу?
- Никак вы приехали мне помогать?
- Чем можем, будем рады помочь.
Ахмед понимал, что казаки приехали сюда не с добром в такое позднее время. У них какой-то тайный план: хотят спозаранку кого-нибудь схватить.
Ахмед прислонился к стене и скрестил руки. Пристав долго молчал и наконец обратился к Ахмеду без обиняков:
- Можем ли мы позвать сюда моллу Садыха?
- Молла Садых видит сейчас десятый сон.
- Это ничего, разбудим. Только покажи моим ребятам его дом.
- Я ни разу близко не подходил к его дому.
- Не прикидывайся ребенком.
Ахмед надел пиджак и хотел взять свою винтовку. Но казак загородил ему путь. Пристав пояснил:
- Тебе оружие не нужно. С тобой пойдут хорошо вооруженные люди.
Долго шли по темной кривой тропинке, наконец издали Ахмед показал казакам дом моллы Садыха.
Один казак остался около Ахмеда, остальные пошли вперед. Забеспокоились собаки, но как-то сразу затихли. Ахмед ждал, что отвязанные на ночь звероподобные псы моллы сейчас кинутся на пришельцев и разбудят всю деревню, но странно, они не выказали никакого усердия и даже не подскочили к воротам. Да и самого моллу не пришлось долго будить. Он оказался тут как тут, как будто одетым и готовым ждал появления казаков. Через несколько минут казаки и молла вернулись к тому месту, оде оставался Ахмед, и все вместе тронулись в обратный путь к "Заежу".
"Что это такое? - думал Ахмед. - И как это понимать? Уж не сговорились ли они заранее? Не подстроил ли все это молла Садых? Но зачем, с какой целью?" И тут Ахмеда осенила догадка: "Да они же приехали брать Джахандар-агу. Иначе зачем же эта таинственность, эта ночная канитель и, главное, столько людей?"
Ахмед даже замедлил шаги от своей неожиданной догадки. Он начал думать, как предупредить Джахандар-агу. Но как только он остановился, казак тотчас подтолкнул его. Ахмед понял, что за каждым его движением следят. Когда подошли к "Заежу", молла сразу прошел в комнату и поздоровался с приставом, как со старым знакомым. Им, как видно, нужно было остаться наедине и поговорить о чем-то с глазу на глаз. Ахмед решил воспользоваться этим и пошел на веранду, но его вернули. Оказывается, он должен был еще играть роль переводчика.
Молла ерзал и беспокоился. Ему не хотелось ничего говорить при Ахмеде. Пристав, поняв это и улыбнувшись, приказал Ахмеду:
- Вразуми моллу, что я доверяю тебе и у меня от тебя нет секретов, поскольку тоже находишься на службе. Пусть и он не остерегается тебя. Спроси его, дома ли теперь Джахандар-ага и как он себя чувствует. Есть сведения, что он недавно был ранен.
Ахмед с отвращением поморщился, обернувшись к молле, словно наступил на поганое насекомое. Молла еще больше заерзал на месте.
- Ну, ты понял, что говорит пристав, молла Садых? Оказывается, ты начал заниматься открытым предательством. Кто же ты - молла или доносчик? Скажи же им, где Джахандар-ага. Что же ты молчишь? Веди их, покажи его дом, скажи им, что он ранен и что самое удобное время его взять.
- А ты не говори лишнего. Власти лучше тебя знают, что делают. Джахандар-ага будет своевольничать, убивать, кого хочет, а мы должны на это смотреть?
Ахмед сделал шаг к молле и сжал зубы.
- Да Джахандар-ага сам виноват. Первым делом надо было укокошить тебя. Тогда одним предателем стало бы меньше.
Молла подскочил и закричал:
- Господин пристав, сначала надо обрезать язык этой собаке. В его присутствии я ничего вам не скажу.
Пристав не понимал, что говорят друг другу эти два татарина, но видел, что Ахмед готов броситься на моллу и задушить его. Пристав собирался отложить арест Ахмеда до выполнения основной операции и до этого воспользоваться им как переводчиком, но теперь понял, что никакого толку больше от Ахмеда не будет. Поэтому он коротко распорядился:
- Взять его.
- У вас нет оснований арестовывать меня.
- Основания найдутся. Поедете на свидание к своему другу Кипиани. Комнату обыскать.
Ахмеда вывели во двор. В комнате начали обыск, загремел глобус, упавший на пол, из окна полетели перья...
14
Джахандар-ага проснулся и привстал, облокотившись на метакке. Какие-то тревожные звуки в ночи разбудили его, но теперь, прислушиваясь, он ничего не слышал. Дома все опали, на дворе и дальше на улице, до самой Куры, стояла тишина. Он раскрыл ставни окна и увидел, что небо над дальними заречными городами слегка посветлело, но еще держалась на земле мутная предрассветная тьма.
Между тем беспокойство росло. Джахандар-ага закрыл ставни и привычно пошарил рукой: винтовка лежит на месте. На всякий случай он оделся и одетым лег на спину. Потолок казался еще чернее самой темноты, потому что почернел от времени и от копоти.
"Кажется, рана заживает, - думал Джахандар-ага. - Слава аллаху, врагу я отомстил. Как только встану, надо послать к Ашрафу. Надо его вернуть, хватит ему грамоты, должен кто-то дома быть... Остается еще молла Садых. Но с ним я расправлюсь быстро. Это не Аллахяр. Беда вот, что русские путаются у меня под ногами. Не дают свободно дышать. Боюсь, что в конце концов они превратят нас в баб. Чуть шевельнешь рукой, они тут как тут. То не так, это не эдак. Придумали какой-то закон и лезут к нам со своим законом. А у нас законы свои. Надо у них спросить: им-то какое дело? Разве мы со своими законами жили хуже? Каждый вел себя соответственно своему мужеству, а соответственно поведению носил имя. Нужно отомстить - пожалуйста, мсти. И никакой кары. А если при отмщении сам погибнешь, значит, туда тебе и дорога. А теперь что за времена? Чуть не каждый день появляется пристав на коне. Почему не так ступил? Зачем почесал в голове? Тьфу, прости господи. Нет, я так жить не могу и не хочу. У меня есть своя голова. Жил я, как хотел, и умру, как хочу. А как сыновья? Шамхал крепкий парень, не отступит от своего. Хоть он и обиделся, но передают мне, что он заботится об отцовской чести. Молодец. Что касается Ашрафа, то он совсем не тот. Этот щенок пошел в материну родню. Незлопамятен и отходчив. То ли у него от рождения мягкое сердце, то ли ученые искалечили его. Твердит, что нужно всем людям делать добро. С ума ли сошел? Надо взять его из школы, иначе отобьется от рук".
Джахандар-ага повернулся на бок. "Да, надо взять из школы Ашрафа. И без того мир не надежен, а тут еще нельзя положиться на собственного сына. А вдруг со мной что случится? Что же будет? Остынет мой очаг? Опустошится мой дом? Прекратится род? Среди всех этих крикливых женщин должен же быть хоть один мужчина, с папахой на голове".
На душе сделалось еще тревожнее, и Джахандар-ага сел на постели. Его мучило какое-то скверное предчувствие. Он с вечера долго не мог уснуть. В полночь на окраине села бесились собаки, спроста ли это? Нет, он не боялся, он знал, что к его дому никто не посмеет подойти. Тогда, когда он средь бела дня убил Аллахяра в его собственном доме, некоторое время гнались за ним, но он достиг берега Куры, и никто не осмелился преследовать его в зарослях. Джахандар-ага нашел удобное место, сделал несколько выстрелов, и этим все кончилось. Преследователи повернули обратно. Джахандар-ага понял, что в том селе нет сильного человека и, значит, опасаться некого. Он спокойно поехал по дну оврага и, переплыв Куру, очутился в лесу. А тут до Гейтепе было рукой подать... Несколько дней просидев дома, он вышел на люди. Везде он искал глазами моллу Садыха. Хотел и с ним свести счеты. А то вдруг нагрянут власти, окружат и арестуют. Или же еще что-нибудь с ним случится... А молла Садых что же? Останется жив-здоров. Или к счастью или к несчастью, в тот день молла не попался на глаза Джахандар-аге. Походив по деревне, он вернулся к себе домой. Он почувствовал, правда, что сельчане смотрят на него не как прежде, а словно осуждают или остерегаются. А что такого он сделал, за что его можно порицать?
После поединка возвратившись домой, Джахандар-ага даже не взглянул на домочадцев. Велел постелить постель и лег. Его трясло, как в лихорадке. Как ни старался, он не мог забыть последние минуты Аллахяра, последний его мертвый остекленевший взгляд. Убив врага, он забыл обо всем и несколько секунд глядел ему в лицо, а этого не надо было бы делать. Жалкий вид убитого запал в душу. Джахандар-ага даже подумал: "А чем же был виноват Аллахяр? Что он мне сделал плохого, что я его убил? Все плохое сделал я сам. Если бы я не похитил его жену, он и не знал бы меня никогда..."
