Якуб Колас - На росстанях
Занимает мысли и предстоящая встреча с таинственными людьми, с которыми он никогда прежде не встречался. Он только читал о них, слышал издалека и преимущественно из уст тех, кто их ненавидел, считал самыми большими преступниками на свете. Он чувствует глубокое уважение к ним, даже некоторый страх перед ними. Кто такие они, эти люди? Чем они живут? О чем думают? В его представлении все эти люди - герои, на которых можно смотреть только с великим уважением.
В субботу перед вечером, закончив работу в школе, он собирается в дорогу, на всякий случай припрятав в тайничок все, что при известных условиях могло бы стать уликой против него. Запирает квартиру на ключ и идет выгоном на дорогу.
Осенний мрак надвигается быстро, сужая горизонты и наваливаясь на онемелые дали. В крестьянских дворах снуют люди, делают свои хозяйственные дела, заканчивая заботы короткого дня.
Лобанович минует выгон, выходит в ноле. Здесь он чувствует себя немного свободнее, спокойнее, - по крайней мере никого поблизости не видать. А Лобановичу не хотелось бы теперь встретиться с кем-нибудь из своих знакомых, вступать в разговор, выдумывать причины своего позднего путешествия в Пинск, хотя их можно легко придумать не один десяток. Но на дороге тихо и безлюдно. Вот он минует Альбрехтово, где раскинулось огромное поместье пана Скирмунта, где работают его сукновальня, литейная мастерская, винокуренный завод. Возле поместья, словно копны сена, разбросаны по полю довольно высокие концы земляные насыпи, где хранится картошка, заготовленная для производства водки. Неподалеку от дороги начинается огромное гумно, крытое камышом. Гумно тянется от дороги до самой Пины, его длина саженей двести. За Альбрехтовом, уже возле самого города, видна небольшая деревенька Леща, где есть церковка и поповская усадьба. Уже темно, но широкие кроны высоченных лип и вязов еще довольно отчетливо вырисовываются на сером небе.
Миновав арестный дом, - причем Лобанович оглядел его очень внимательным взглядом, - учитель вступил на территорию Пинска и пошел по мощенной булыжником Купеческой улице. Здесь было довольно пустынно и глухо. Время от времени застучат по мостовой сапоги прохожего, скрипнет калитка, и снова все умолкнет, словно скованное этим густым мраком. Пройдя несколько улиц и переулков, Лобанович направляется на пристань, стараясь обходить более оживленные и шумные улицы.
По дороге попалось ему несколько будок - пунктов полицейской стражи, возле которых обычно стояли либо ходили городовые в клеенчатых плащах.
"Что бы ты делал, братец, если бы знал, куда я иду? - думал Лобанович, минуя сонных, медлительных, привыкших к своей службе городовых. - Наверно, зашевелился бы живей", - и еле приметная усмешка пробегает по его губам.
Не доходя до центра города, Лобанович поворачивает в глухой переулок, ведущий в сторону пристани. Присматривается к людям, которые обгоняют его. Не шпик ли это? Ему кажется, что эти люди-собаки нюхом чуют его крамольные намерения.
На пристани он снова чувствует себя свободнее. Широкая, длинная, ровная пристань аккуратно выложена гладкими каменными плитами и залита асфальтом, обсажена двумя рядами каштанов. Так же в два ряда выстроились здесь скамейки на ровном расстоянии одна от другой; есть где посидеть в хорошую погоду людям, когда они устанут, прогуливаясь. Пристань крепко сжимает левый берег глубокой и спокойной Пины. Холодные серые волны реки тихо всхлипывают, бьются о гладкий каменный берег, приглушенным голосом переговариваются о чем-то с камышами на другой стороне, слегка покачивают пароходы и пароходики, дубы и чайки, густо облепившие пристань.
Медленно движется Лобанович в сторону монастыря. Угрюмым и страшным кажется теперь древнее монастырское здание, окруженное мраком осеннего вечера. Его центральная часть то здесь, то там выступает из темноты белыми пятнами - это падает свет от окон и фонарей, - а порталы и башни расплываются во мраке.
Ольга Викторовна немного опоздала. Рядом с ней стоял незнакомый высокий парень.
- Познакомьтесь, - говорит она.
Лобанович и незнакомый парень молча здороваются.
- Вы давно здесь? - спрашивает учителя Ольга Викторовна.
Лобановичу показалось, что она старается говорить тихо. Должно быть, этого требует осторожность.
- Уже с полчаса. - Он хочет придать своему голосу бодрый, веселый тон.
- А вы не соскучились без меня? - так же весело говорит и Ольга Викторовна.
- Ой, как еще соскучился! Хотел уже бросаться в Пину, но побоялся, что будет холодно.
Она тихо шепчет ему на ухо:
- Болтайте всякие глупости. Чем глупее, тем лучше. Начали вы очень хорошо.
Их обгоняет какой-то человек. Может, это самый обыкновенный прохожий, а может, и шпик. Минуты через две снова проскользнула рядом фигура. Лобановичу показалось, что это тот самый человек, который недавно их обогнал.
- Пойдемте, господа, подзакусим в ресторане! - громко говорит незнакомый парень.
Они направляются на людную улицу, где светло и шумно, и проходят один квартал. Незнакомый парень круто поворачивает в переулок. Идут долго, минуют улицы и переулки и снова выходят к монастырю, теперь уже с другой стороны. Незнакомый парень останавливается, пропускает вперед Ольгу Викторовну и говорит:
- Заходите!
Лобанович с учительницей входят в тесный, слабо освещенный дворик. Прямо перед ними несколько древних, пришедших в упадок домиков жмутся друг к другу. Ольга Викторовна и Лобанович подходят к одному из этих домиков и останавливаются на крылечке.
Ольга Викторовна стучит.
- Кто? - раздается из-за двери.
- От Бориса, - отвечает учительница.
Дверь открывается. Они входят в комнату, довольно просторную, но обставленную бедно. Сбитый, облезший диванчик, голые стены, если не считать гитары на одной из них, несколько стульев, небольшой столик, на котором тускло горела простенькая лампа, - вот и вся обстановка.
В комнате сидели три человека.
Лобанович вслед за Ольгой Викторовной по очереди поздоровался с ними, причем никто своей фамилии не называл. Только Ольга Викторовна назвала незнакомых Лобановичу людей по именам: товарищ Глеб, Соломон, Гриша. Все они еще молодые парни, и определить их профессию было трудно, - видимо, рабочие.
Самым солидным и самым интеллигентным из них выглядел Глеб. Он носил пенсне, имел небольшую рыжеватую бородку, аккуратно подстриженную, и держался наиболее независимо и спокойно. По всему видно было, что он самое авторитетное здесь лицо.
Лобанович беглым взглядом окинул комнату с ее убогой обстановкой и сосредоточил все свое внимание на этих молодых, совсем незнакомых ему хлопцах.
Представление о действительности и сама действительность часто разные вещи. Образы "крамольников"-революционеров совсем не такими рисовались Лобановичу. Перед ним были обыкновенные люди, без романтики и демонизма, с виду хилые и слабые, одеты еще беднее, чем он сам. Ему показалось, что его новые знакомые чем-то обеспокоены. Неужели они боятся? Было как-то неловко, тесно и как бы душно, а вообще неприятно и излишне торжественно.
Гриша подходит к Глебу, они о чем-то разговаривают. Соломон подсаживается к Лобановичу.
- Вам, товарищ, впервые приходится быть на таких собраниях?
- Первый раз, - отвечает учитель.
- А вы уже давно работаете учителем?
- Третий год.
- Ну, а скажите, как настроено крестьянство?
- Разные у них бывают настроения. Дать огульную характеристику довольно трудно.
Через несколько минут из другой двери показывается высокий молодой парень, тот самый, который вел их сюда. Он пошептался о чем-то с Глебом.
Лобанович тем временем немного освоился и с интересом ждал, что будет дальше.
- Товарищи! - говорит Глеб.
Голос у него звонкий, глаза веселые и смелые. Он привычным движением руки поправляет пенсне и продолжает:
- Нам, думаю, интересно будет услышать небольшую информацию с места от нашего нового товарища.
Эти слова адресовались Лобановичу. Он почувствовал то же самое, что чувствует не совсем хорошо подготовленный ученик, когда его неожиданно вызовет учитель.
Четыре пары глаз поднимаются на Лобановича. Он приходит в некоторое замешательство, но его выручает Ольга Викторовна. С чисто женским тактом она выводит соседа из довольно неприятного для него положения.
- Я думаю, - говорит она, - моему коллеге интересно было бы сначала войти в курс дела. Не лучше ли будет, если товарищ Глеб сам сделает информацию иного порядка?
- Наше сегодняшнее время, к сожалению, ограничено, и это сделать сейчас как раз неудобно. Нам нужно принять инструкции к моменту дня, ну, на ближайшие дни, - отвечает Глеб. Затем, как бы экономя время, он обращается к Лобановичу: - Нам известна ваша работа, я с удовольствием приветствую вас, товарищ, как нашего единомышленника, хотя официально вы у нас не числитесь.
