Валентин Катаев - Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
- Идите вы к черту с своим бараньим рогом! Я их в рог, а они перестанут уголь добывать. А без угля мне зарез. Вот и покрутись. Опять же декреты... Да и транспортники, знаете ли, тоже... Одним словом, стабилизировался в доску, будьте вы трижды прокляты с вашей стабилизацией.
- Вам хорошо говорить: шахтеры, шахтеры, - плаксиво закричал с места француз, - а вы бы попробовали с франком справиться! Верите ли, господа, ночей недосыпаю. Круглые сутки приходится поддерживать. Чуть вздремнешь бац, а он, сукин сын, уже и падает к чертовой матери. Опять же с Марокко волынка. На свою голову затеяли. Еле концы с концами свожу, а вы говорите стабилизация. Положение - хуже и быть не может.
- Не скажите, - заметил немец. - Я тоже, знаете ли, хорошо стабилизовался... или, вернее, меня стабилизуют... Один Дауэс три четверти моих капиталов тово... стабилизнул... Опять же забастовка железнодорожная... Единый фронт рабочих... и прочее.
- И я! - уныло пискнул поляк. - И я тоже... и меня тоже до нитки стабилизовали... всю промышленность...
- А у нас бастуют чиновники!
- А у нас - телефонистки!
- А у нас завтра описывать будут за долги! Где уж тут стабилизация!
Послышались возбужденные голоса. Многие рыдали. Председатель поспешно закрыл заседание. Но при этом коммунистических газет уже не закрывал. Собрание уныло расходилось. Однако уж не настолько, чтобы громить профсоюзы.
По-моему, зря только расстраиваются господа капиталисты! Все равно не удастся им стабилизоваться. Не по зубам корм!
Только когда власть всецело перейдет в руки пролетариата, можно будет с уверенностью сказать, что стабилизация наступила.
И дело не за горами.
А пока - угнетатели всех стран, стабилизуйтесь. Только... не плачьте!
1926
ЛАКЕЙСКИЕ ШТРЕЙКБРЕХЕРЫ
Макдональд и Гендерсон посетили
Черчилля, который встретил их
вопросом: "Вы пришли сообщить мне,
что Генеральный совет отменил
всеобщую забастовку?"
Получив отрицательный ответ,
Черчилль сказал: "В таком случае
мне, к сожалению, не о чем с вами
говорить".
"Известия"
Газеты пишут об этом так, но в действительности было иначе.
- Господин Черчилль! Там вас двое каких-то на кухне дожидаются.
- Ладно. Подождут.
- С семи часов утра сидят. Кухарке мешают.
- Кто такие?
- А кто их знает. Говорят, будто рабочие представители.
- Рабочие? Представители? - оживился Черчилль и даже порозовел. - Что же вы молчите! А ничего такого эти представители не говорили?
- Никак нет. Не говорили.
- Просите.
- Здравствуйте, братцы!
- Здрав!.. Жлай!.. Господин министр!..
- Что скажете хорошенького своему старому другу Черчиллю? Не явились ли вы сообщить мне, что Генеральный совет профсоюзов отменил всеобщую забастовку? Э?
- Н... никак нет...
- Так какие же могут быть между нами разговоры? Вон!
- Хи-хи!.. Ваш... снят... ство! Не признаете разве? Всмотритесь: мы же ваши старые, извините, лакеи. Я-с - Макдональд, а вот он-с - Гендерсон. Идем это мы, значит, по улице и дай, думаем, зайдем к своему старому барину... Вроде как бы с визитом. Хи!
Черчилль побагровел и затопал ногами:
- Макдональд?! Гендерсон?! Вон! Вон! Вон!
- Вашсиясь... не велите казнить, велите слово вымолвить! Как перед истинным богом... И Гендерсон может подтвердить. Гендерсон, подтверди!
- Мол-лчать! Предатели! Забастовщики! Против правительства осмелились выступить, сук-кины дети? На короля руку подняли? К-канальи! Барину своему свинью подложили? Отвечайте!
- Никак нет! Лопнуть нам на этом самом месте! Ни сном ни духом не виноваты.
- Как же не виноваты? А кто ж, по-вашему, эту всю кашу заварил, как не вы, а?
- Н-никак-с!.. нет-с!.. Ни сном ни духом!.. Потому мы одно-с, а рабочий класс это все и сделал. А мы - никак нет... Неповинны. Лопни мои глаза. Да рази ж мы б осмелились? Да на своего благодетеля, на своего кормильца-поильца! Да поднять? Да руку? Да ни в жисть! Что вы, вашсиясь! Во имя бога действительно призывали, а что там что-нибудь такое - ни-ни! Верьте совести!
- Все равно! Противно на вас смотреть! Пошли вон!
- Ваш... сиясь!.. Велите слово вымолвить!
- Тьфу! Ну, черт с вами, говорите. Только покороче. Да не ползайте, ради бога, на коленях по полу и не хватайте за ноги. Терпеть этого не могу. Ну?
Макдональд быстро встал с колен и, наклонившись к господину Черчиллю, застенчиво прошептал:
- Вашсиясь!.. Как у нас теперь в Британии всеобщая забастовка и все... хи-хи... начинают бросать работу, так надо полагать, что и лакеи скоро забастуют... Понимаете?
- Ничего не понимаю... Ну?
- Как же-с!.. Забастуют лакеи. Это уж обязательно... К тому дело идет... Так нельзя ли тогда тово... Службишку бы нам с Гендерсоном тогда нельзя ли какую? А? Мы бы верой-правдой... До последней капли...
- В штрейкбрехеры хотите, что ли?
- Вот именно... хи-с, хи-с!.. Так точно... В лакейские. В штрейкбрехеры хотим.
- Ладно. Так бы говорили прямо. Надевайте ливреи. Мне лишние лакея пригодятся. Но только чтоб у меня ни-ни! Небось проголодались? А? По глазам вижу, что лопать хотите. Мери, дайте им две порции королевских котлет с гарниром а-ля Чемберлен. Кушайте, братцы, а завтра на работу!
С этими словами Черчилль удалился предаваться своим печальным мыслям, а Макдональд и Гендерсон надели ливреи и с аппетитом принялись за королевские котлетки.
1926
ПАРАД ПОБЕДИТЕЛЕЙ
На арену европейского цирка вышел распорядитель и провозгласил:
- Леди и джентльмены! Сейчас состоится торжественное закрытие нашего грандиозного чемпионата международной классовой борьбы и раздача призов. Призы любезно согласился раздавать бывший чемпион старой Англии, король-легковес Георг Пятый! Музыка, туш... То есть, музыка, гимн!
Под звуки гимна и при кликах "гип, ура!" изысканной буржуазной публики на арену, прихрамывая, вышел король в потертом сюртуке, приподнял над головой корону и сел за судейский столик.
- Итак, представление начинается. Первый номер - парад победителей. Музыка - гимн... то есть, тьфу, музыка, марш! Пар-рад, алле!!
На арену гуськом вышли чемпионы-победители, надув жиденькие мускулы и выпятив впалые груди.
- Господа! Сейчас непобедимый чемпион английской рабочей партии тяжеловес Гендерсон и борец среднего веса Болдуин продемонстрируют запрещенные приемы классовой борьбы. Гендерсон, Болдуин, на ковер!
Публика затаила дыхание.
- Внимание! Двойное бра руле в партере. Видите, господа: одна рука Гендерсона якобы берет за горло Болдуина и объявляет всеобщую забастовку, а другая тем временем совершенно незаметно берет автоматическую ручку и подписывает соглашение с предпринимателями. Высший класс соглашательской техники.
- Не-пра-виль-но!
- Правильно, господа. Сам король одобрил.
- Браво, браво, браво!
- Дальше, дальше, господа! Мельница в стойке. Гендерсон, покажи. Пока эта самая меньшевистская мельница мелет, капиталисты расправляются с бастующими. Чистенький приемчик.
- Не-пра-вильно!
- Кто это там все время кричит "неправильно"? Совершенно правильно! Томас применял этот прием с большим успехом во время последней схватки между капиталистами и рабочими.
- Браво, браво, браво!
- Дальше. Так называемый мост. Прошу убедиться. Гендерсон, покажи. Видите - он делает мост, по которому без всякого труда Болдуин проводит на бастующий завод любое количество штрейкбрехеров.
- Браво! Бр-раво-оо! Би-с!
- За поздним временем переходим к раздаче призов. Король, раздавайте.
- Первый приз - орден Подвязки - присуждается борцу, скрывающемуся под желтой маской.
- Интересно, кто бы это мог быть? Снимите маску!
- Попрошу вас снять маску, таинственный незнакомец!
Таинственный незнакомец застенчиво снял маску.
- Ба! Плутишка Макдональд! Ха-ха! Мы так и знали, что это ты, старый мошенник!
- Получай подвязку, Мак. Пускай она гордо поддерживает ваши носки и вашу незапятнанную репутацию моего старого лакея.
Макдональд почтительно приложился к королевской ручке.
- Второй приз присуждается Гендерсону и Томасу. Получите, милые, на чай десять тысяч фунтов и поделите по совести, только чур не драться. Да скажите там, на кухне, чтоб вас накормили.
- Господа, чемпионат международной классовой борьбы считается оконченным. Музыка - ту...
- Стойте! - раздался грозный голос, и на сцену медленно вышел новый борец, в красной маске. - Стойте!
- Кто вы такой? - испуганно пискнул король.
- Я - чемпион рабочих всего мира. За мной миллионы угнетенных. Стойте! Борьба не кончается. Она только еще начинается. Ни с места! Музыка, "Интернационал"!
...И в европейском цирке повисла тягостная тишина...
1926
ЕВАНГЕЛЬСКАЯ ИСТОРИЯ
Орган независимой Крестьянской
партии, три номера которого были
конфискованы день за днем, вышел с
главой Евангелия вместо передовой и
с примечанием от редакции, что "эта
