Валентин Катаев - Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Керенский понизил голос:
- А главное - ин-тер-вен-ци-я! Вы понимаете? Вооруженное вмешательство. Это же шикарно! Шум, гром, блеск. Бенгальские огни и десять оркестров военной музыки. Знамена развеваются, штыки блестят, и я впереди, на белой лошади. Заметьте себе. И мадам Кускова может подтвердить.
Глаза Керенского сверкнули.
- Милостивые государи и милостивые государыни! Вы все, как один человек, должны требовать интервенции. Раз большевики не желают заграничной помощи, так мы сами должны устроить эту помощь. Верно я говорю?
Пауза. Молчание.
- Вы молчите? Ай-ай-ай! Не хорошо так индифферентно относиться к столь важному вопросу! Виноват? Вон там, в двенадцатом ряду, кажется, кто-то кричит, что, мол, русские вовсе не голодают и не нуждаются в заграничной помощи?
Керенский театрально возвел к небу руки:
- Хорошо! Допустим. Но я-то, я... Разве я не русский?
Он ударил себя кулаком в манишку:
- Как перед истинным богом, русский... И мадам Кускова может подтвердить. А разве я не голодаю? Верьте слову... Второй день ничего не ел... Если бы не мадам Кускова... Так... Эх, да что там говорить... Субсидий нет... Вы говорите, фрак? Разве это фрак? Прошу убедиться - на локтях дырки... Подкладка на портянки пошла... Укрываюсь я этим фраком заместо одеяла, вот что... Как перед богом... Пуанкаре подарил... на бедность...
Керенский встал на колени и заплакал.
- И вообще, жрать нечего... Помогите пострадавшему от неурожая... на субсидии...
Сконфуженная публика полезла за кошельками.
1924
ТИХАЯ ОППОЗИЦИЯ
Продолжение немецкими
социал-соглашателями мнимой оппозиции
имеет целью удержать действительную
энергию масс от настоящей борьбы против
реакции и Гинденбурга.
Из декларации ЦК Германской компартии
Приехав в Берлин, Гинденбург кряхтя вылез из вагона и вышел к встречавшему его "народу".
Оркестр грянул гимн. Послышались крики "гох!".
- Будьте покойны, господин президент, - услужливо изгибался Лютер, обходя вместе с Гинденбургом ряды встречавших. - Будьте уверены. Встреча как в лучших домах-с... не жалея затрат, так сказать. Весь великий германский народ в лице своих лучших представителей имеет счастье приветствовать своего обожаемого президента республики.
- Чего-чего? - раздраженно переспросил президент, приставив ладонь к уху. - Чего президента? Не слышу.
- Республики-с, - застенчиво пояснил Лютер. - Германской республики-с! Республика ведь у нас, ваше превосходительство. Даже в газетках насчет того было пропечатано. Не изволили читать?
- Не читаю газет, - буркнул сердитый старик. - Не читаю. Ну да ладно. Посмотрим, что у вас тут за республика. Показывайте.
- Вот-с доблестный отряд рейхсвера. Видите - и знамена у них даже трехцветные. Все честь по чести. Вот-с фашисты. С палками. Честь по чести. Вот-с правые депутаты-с. Видите, как орут? Все в полной исправности, вашсиясь... не республика, можно сказать, а клад. Честь по чести...
- А это кто такие? - вдруг строго заинтересовался президент, останавливаясь.
- А это-с оппозиция!
Президент густо побагровел.
- Чего-чего?
- Оппозиция, господин президент... Да вы не извольте беспокоиться: социал-демократы все. Свои парни... Видите, как приветствуют? Фашистам сто очков вперед дадут. Честь по чести.
- Гм... А зачем же все-таки оппозиция?
- А как же-с! Помилуйте! Как в лучших домах. Ежели республика, значит, и оппозиция. Свобода, - значит, равенство и прочее. Хе-хе! Да вы подойдите к ним, вашдитство, поговорите. Они любят, когда с ними начальство разговаривает.
- Здорово, ребята!
- Здрав-желай-ваш-дит-ство! - хором ответила оппозиция.
Гинденбург ткнул в одного из оппозиции пальцем и спросил:
- А что это у тебя, братец, на палке?
- Знамя оппозиции, вашдитство, социал-демократическая газета "Форвертс".
- Ага... гм... Германию любишь?
- Так точно, вашдитство, люблю!
- Молодец. Продолжай в том же духе.
- Рад стараться!
- А как зовут твоего императора?
- Его величество Вильгельм Второй, Гогенцоллерн!
- Правильно. Начальство уважаешь?
- Уважаю.
- То-то! Начальство, братец, надо уважать. Какого полка?
- Второго интернационального.
- Кормят хорошо?
- Так точно!
- Ни на что не жалуешься?
- Никак нет!
Гинденбург растроганно высморкался и, смахнув маршальским жезлом со щеки большую красивую слезу, воскликнул:
- Молодцы, ребята! Ей-богу, молодцы!
- Р-р-рады стараться, ваш-дит-ство!! - гаркнули молодцы.
- А вы говорите - оппозиция, - подобострастно прошептал Лютер. - Будьте уверены. Как в лучших республиканских домах-с. Денег не жалеем.
Радостно сияло солнце. Было тихо, но весело.
1925
АНТИСОВЕТСКИЙ БЛОК
Затея с антисоветским блоком не
выгорела. Противоречия, взаимные
споры и внутренние заботы отдельных
держав не дали им объединиться в
общем выступлении.
"Известия"
- Господа! - сказал Чемберлен. - Мы собрались сюда для того, чтобы выработать окончательные меры удушения - не к ночи будь сказано - Союза ССР. Только действуя по строго обдуманному плану, солидарно и дружно, мы сможем раздавить большевиков. Возражений не имеется?
- Не имеется! Не имеется! - хором подтвердили Пенлеве, Муссолини, Келлог, Штреземан и прочие.
- Великолепно! - воскликнул Чемберлен. - В таком случае не будем терять драгоценного времени и приступим к делу. Кто желает высказаться?
- Я желаю высказаться, - бойко встал американец Келлог. - Прежде всего надо составить план...
- Ви-но-ват! - забеспокоился француз Пенлеве. - Виноват, прошу без намеков!
- И никаких тут намеков, - смутился Келлог. - Дайте досказать, какой план...
- Нет-с, уж вы, будьте любезны, не досказывайте. Знаем мы, какой план. План Дауэса небось для Франции? Знаем, знаем. Этот номер не пройдет.
- Господа, прошу без личных выпадов. Призываю вас к порядку. Беру слово для внеочередного заявления: дело в том, что куда-то румын исчез, боюсь, как бы он из передней шубы не унес, вы, господа, за ним посматривайте. Ну-с, кто еще желает высказаться?
- Разрешите мне, - сказал Пенлеве. - Как представитель великой Франции, заявляю, что прежде всего надо заставить СССР заплатить долги. Это безобразие, когда не платят долгов!
- Да, ужасное свинство, - заметил Келлог.
- Виноват. Вы, кажется, что-то сказали?
- Вот именно, сказал, что свинство не платить долгов.
- Это намек?
- Хорошенький намек, ежели некоторые державы набрали в кредит миллиардов на пять, а потом и хвостиком прикрылись.
- Прошу оградить меня от неуместных выпадов! - закричал Пенлеве, багровея. - Можете подавать в суд. Суд разберет.
- Можно и без суда, - сипло заметил Цанков, небрежно играя веревкой.
- А вас не спрашивают. Молчали бы лучше. Наделали делов, а теперь веревочкой забавляетесь. Тоже хорош гусь! Чуть было всех не закопал. Повеса несчастный!
- Господа! Внеочередное заявление! Где румын?.. Ах, виноват, вот он... Вы посматривайте за ним все-таки. Ну-с, кто следующий?
- Я бы хотел, - прошептал Штреземан, - предложить как можно скорее снять...
- И не предлагайте, - прервал его Чемберлен, - все равно не снимем.
- Да нет, я бы предложил сначала снять...
- Не снимем! Не снимем! И не заикайтесь. Сегодня с вас снимешь военный контроль, а завтра Гинден...
- Да нет же! Скатерть со стола предлагаю снять. А то вот они как-то подозрительно смотрят. Того и гляди, сопрут-с.
- Кто они?
- Они-с. Малая Антанта-с. Хи-хи.
- Следующий!
- Господа! Внеочередное заявление! У меня портсигар свистнули. Где румын? Уже нету. Только что тут крутился! Простите, я сейчас...
- Э, нет! Уж вы, будьте добры, посидите, а то, как некоторые, наберут на память миллиардов в кредит до среды, а потом ищи ветра в поле.
- Господа, призываю вас к порядку. Кто следующий?
- Я, - заявил Муссолини. - Деловое предложение. Предлагаю СССР вывозить в Италию хлеб, а то Америка берет втридорога!
- Пр-р-рошу без намека.
- Господа, мне кто-то дал по морде.
- Тише! Тише! Не все сразу! У кого еще заявления?
- У меня заявление: румын шубы унес. Бежим!
И шумной толпой антисоветский блок в полной согласованности и солидарности выбежал на улицу.
"На таком блоке можно повеситься!" - с тоской подумал Чемберлен, оставшись один.
1925
НЕ ЖИЗНЬ, А ЖЕСТЯНКА!
В Варшаве, в одном из огородов
по Смольной улице, найдены два
пакета, содержавшие кило сильного
взрывчатого вещества, две капсюли к
гранатам и два фитиля.
Газеты высказывают
предположение, что пакеты
предназначались для взрыва здания
штаба.
Несомненно, что в данном случае
налицо подготовка новой провокации.
Из газет
- Собачья жизнь! - пробормотал польский охранник пан Шпиковский, уныло приклеивая некрасивую рыжую бороду. - Не жизнь, а жестянка! Тьфу! Кстати, о жестянке. Как бы не забыть. Эй, Маринка! Там, в буфете, на третьей полке справа, два фунта динамита в жестянке. Так ты принеси. Да парочку капсюлей захвати, - может, пригодится. Осторожнее! Осторожнее! А то все бомбы мне там переколотишь.
