Сергей Тютюнник - Кармен и Бенкендорф
- Да, серьезный ты человек, - вздыхаю я и наливаю вино в стаканы. Оно клокочет и пузырится. - Ну, давай выпьем за торжество разума над пулей-дурой.
- Не над пулей-дурой, а над идиотизмом, - Кармен берет стакан и чокается, обжигая меня взглядом.
VII
Выпить мы не успеваем. В дверь опять стучат, и я поднимаюсь из-за стола. Выйти в коридор не дают. Как только замок щелкает, раздается мощный удар и я отлетаю от двери, как мяч от стенки. В прихожей стоит разъяренный Олег. Он страшен в жажде мести. И я выставляю перед ним ладонь, как щит:
- Олег, спокойно! - кричу. - Никто тебя не обманывал. Только выслушай!
Красный от гнева, следователь прицеливается свинцовым взглядом поочередно в нас с Анной и рычит:
- Ну, гниды! Теперь я вас буду давить!
Он хватает меня за выставленную вперед руку и швыряет об стену. Я ударяюсь лицом и наблюдаю молнии перед глазами. А когда оборачиваюсь, вижу, что Кармен хватает со стола бутылку. Олег отбрасывает со своего пути журнальный столик, и тот с грохотом переворачивается. Стаканы с вином опрокидываются, и по полу расползается багровая лужа. Рыжая гора, затянутая в камуфляж, Надвигается на Анну с ревом: "Ах ты, сучка!", получает по макушке бутылкой и медленно оседает рядом с кроватью. Звон разбитого стекла я уже почти не слышу - у меня начинает гудеть в голове. Кармен проворно переворачивает рухнувшего Олега на спину - и садится ему на грудь. В ее руке мой охотничий нож. Она щупает залитую вином голову следователя и поворачивается ко мне. В ее глазах огни бешенства, а губы беззвучно шевелятся. Она что-то говорит мне, но я глух сейчас. Я опираюсь спиной о стену, медленно сползаю вниз и, усевшись на пол, тупо фиксирую происходящее: Анна с силой хлещет Олега по щекам...
Сознание возвращается к следователю раньше, чем ко мне - слух. У него мутные глаза, и он долго фокусирует взгляд сначала на перекошенном лице Кармен, затем на ноже, который она держит у его горла. Он молча слушает ее гневную речь. Анна кивает в такт своим словам, и черные волосы ее пляшут на плечах.
Перезвон колоколов в моей голове утихает только с появлением перепуганной Зульфии Тимуровны.
- Что тут у вас творится?! - доносится до меня ее готовый сорваться голос.
- Зульфия Тимуровна, не волнуйтесь вы так, - говорю каким-то чужим голосом. - Мы в момент все уладим.
- Да что ж уладим? Вы тут друг друга щас поубиваете, - и смотрит встревоженно на поднимающуюся с Олега Анну, вооруженную ножом. - Вчера омоновцы спьяну так подрались, что всю мебель переломали. Теперь вы. Я же просила, чтоб все было тихо. Щас военные со всего этажа сюда сбегутся...
Дежурная не двигается с места, следя за Олегом. Тот медленно встает на ноги и, ощупав мокрую голову, обводит всех тяжелым взглядом.
- Главное, мать, что никого не убили, - наконец разжимает он каменные челюсти и подходит ко мне вплотную. - Водка есть?
Я молча иду к шкафу, достаю бутылку и протягиваю пришибленному Олегу. Тот открывает ее тут же, поднимает с пола неразбившийся стакан и наполняет его на две трети...
- Чего ты его поишь! - взрывается затихшая было Кармен; она вдруг удивительно ловко выхватывает у следователя стакан и жадно, в несколько глотков, выпивает.
- Господи! - сокрушенно вздыхает Зульфия Тимуровна.
Олег, почти бесстрастно проследив за действиями Анны, берет у нее стакан со следами губной помады и повторно наливает на две трети водки. Выпивает точно так же, залпом, шумно выдыхает и вытирает рот веснушчатой лапой.
- Я скоро вернусь. Пропусти, мать! - и, потеснив дежурную, протискивается мимо ее большого тела в коридор.
- Перчатки не забудь! - кричит ему вдогон Кармен и закуривает, усаживаясь на подоконник.
- У вас есть веник, Зульфия Тимуровна? - обращаюсь к дежурной.
- Щас принесу, - отвечает женщина и выплывает из номера.
Я успеваю поднять опрокинутый столик и второй стакан, когда за спиной раздается хрипловатый голос Соломина:
- Что за шум, а драки нет?
- Драка уже кончилась, - отвечаю, оборачиваясь.
- Вижу кровопролитие, - золотая оправа очков у Соломина сверкает. Он, как всегда, в белой рубашке с галстуком, но без пиджака и жилета. Серые подтяжки перехватывают его старческие плечи. - Здравствуйте! - кивает Анне.
- Это вино, - поясняю, глядя в темные лужи, разлитые на полу. Знакомьтесь:
Кармен, то есть Анна.
- Очень приятно, Анна Кармен, - кивает седой головой Соломин, вынимая руку из кармана: - Я Виктор Алексеевич.
- Начальник пресс-службы федерального управления на Северном Кавказе, добавляю я, повернувшись к Анне, затуманенной сигаретным дымом, и решаю не уточнять значения слова "Кармен".
- Очень рада, - отвечает моя подруга, не отрываясь от подоконника.
- Вы, Аня, представляете какое-то издание? - интересуется дед как шеф прессслужбы.
- Нет, я вольный художник и представляю только себя, - резко говорит Анна.
Гипертонические, с лиловыми прожилками щеки Соломина вздрагивают. Они долго смотрят друг на друга - Соломин и Кармен.
- Простите за банальность, - наконец подает голос мой шеф, - но у меня действительно такое ощущение, будто я вас где-то видел.
- Вполне возможно, - в глазах Анны разгорается пьяный огонь. - Сегодня на брифинге, например.
- Дело в том, Виктор Алексеевич, что Анна пишет прозу, - раскрываю я "секрет". - Она автор двух повестей, опубликованных в "Юности". Так что вполне может быть...
- Кармен, Кармен, - задумывается Соломин. - Такая фамилия... Я бы запомнил. Но что-то... - он смотрит в грязный пол и качает головой.
- Она печаталась под псевдонимом, - вдруг нахожу выход из создавшегося положения. - Анна Кох.
- Кох? - переспрашивает Соломин и прячет руки в карманы темно-серых, всегда идеально отглаженных брюк. - Что-то знакомое...
- Генерал Кох - комендант Кенигсбергского немецкого гарнизона в годы войны, - хохмит Анна и криво улыбается.
Шеф не успевает отреагировать. Оттерев его от двери, в номер вваливается рыжий следователь.
- Держи, - он бросает Анне пару красных перчаток и, молча кивнув Соломину, поворачивается ко мне: - Уборщица мусор не выбрасывала, в номере не убирала! - и стреляет в Анну свинцовым взглядом. - Я перерыл все. Пушки нигде нет!
В комнате повисает жутковатая тишина. Я слышу гулкое биение своего сердца.
- Сейчас на ваших глазах, - левитановским голосом произносит Олег, - я буду делать этой бабе шмон!
- Что здесь происходит? - ошалев от ситуации, вопрошает Соломин.
- Эта женщина - проститутка, - повернув к деду красное лицо, чеканит Прокуратор. - Сегодня ночью она украла мой пистолет. Я его собираюсь у нее забрать.
У Соломина седые брови выползают выше золотого ободка очков и увеличиваются глаза.
- Где куртка? - рявкает Олег и, не дожидаясь ответа, направляется в коридорчик к вешалке, оттолкнув меня по дороге.
Красный пуховик виден всем. Сдерживая ярость, рыжий юрист ныряет рукой во все карманы... Ничего нет. Тогда он снимает куртку и ощупывает ее всю, мнет в сильных рябых лапах...
Анна со злой улыбкой наблюдает эту сцену, сидя на подоконнике с сигаретой в руке.
- Раздевайся, сучка! - кричит ей Олег, резко шагнув в комнату.
- Только подойди, козел! - шипит Кармен, не меняя позы. - Я тебе нос откушу!
Рыжий Прокуратор останавливается, как загипнотизированный. Соломин растерянно хлопает глазами. Я прислушиваюсь к своему дрожащему от напряжения телу.
Боюсь, что вот-вот зазвенит в голове.
- Хорошо. Я согласна на обыск. Но сделает это не рыжий кретин, а Андрей, - Кармен поочередно смотрит на нас - троих оцепеневших мужчин.
Она гасит сигарету и выпрямляется во весь рост.
- Иди сюда, Эндрю! - она протягивает ко мне ладонь. - Или, может быть, вы хотите меня ощупать, Виктор Алексеевич? - и бросает на деда иронический взгляд.
Я делаю шаг к Анне, и тут Соломин неожиданно срывается на крик:
- Что здесь, черт побери, происходит!? Немедленно прекратите этот балаган! - И трясущейся рукой достает из кармана платок.
- А происходит здесь белая горячка, кураж пьяного дебила из прокуратуры! - теперь уже повышает голос Кармен. - Он несет тут ахинею, а вы уши развесили!.. Не брала я у него никакого пистолета! Сам где-то по пьяни посеял и теперь целый вечер покоя никому не дает.
- Заткнись, курва!.. - взвиваете.я Олег, но не успевает развить атаку.
- Товарищ майор! - четко и грозно произносит дед. - Я генерал-лейтенант Соломин, представитель федерального правительства на Северном Кавказе. Если Вы немедленно отсюда не уберетесь, я вызову комендатуру и ОМОН... Шагом марш отсюда! - и щеки старика наливаются багрянцем.
У Олега стекленеют глаза и дергается скула. Он вот-вот прыгнет на Соломина.
Но тут вваливается с веником Зульфия Тимуровна.
- Вот, Виктор Алексеевич, - пыхтит она устало, - набедокурил тут ваш кадр, - и глядит на меня с укоризной.
Дежурная со своим веником разряжает атмосферу. Взгляд рыжего юриста неожиданно проясняется. Дед переводит дух и вытирает платком взмокший лоб.
