KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Екатерина Садур - Из тени в свет перелетая

Екатерина Садур - Из тени в свет перелетая

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Екатерина Садур, "Из тени в свет перелетая" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- А вы откуда здесь? - спросила Танечка Зотова, кокетничая.

- Мы тут в шабашке, недалеко!

- Два шабашника? - переспросила Инесса.

- Хоть с народом пообщаемся! - сказала пьяная Танечка Зотова.

- А что! И пообщаемся! - ответили шабашники.

- Я вижу, вы того, девчонки, - сказал первый, в вязаной шапочке. Приняли уже...

У шабашников были пористые лица, обветренные до черноты. У второго, в комбинезоне, в пятнах извести, бродила мутная улыбка по остренько-му личику, и когда он улыбался, глаза вытягивались в щелочки.

- Мам, ты бы не пила! - просила Лиза.

- Мы культурно, - ответила Инесса. - Совсем по чуть-чуть...

- Наi тебе пряник, девочка, - сказал улыбчивый шабашник. - Иди, во-круг поляны погуляй!

- Я как актриса вам скажу, - включилась Танечка Зотова, - у народа неинтеллигентное лицо!

- Не в лице дело, - сказал тот, что в комбинезоне. - А в обращении. Я вот все лето болел, хворал всю дорогу, совсем без денег остался. А Леха пришел и позвал с собой в шабашку...

Шабашник Леха в детской шапочке мутно глядел на Инессу и сыпал прибаутками, а потом вдруг сказал угрюмо:

- Я такую интеллигентную видел. Вроде тебя, тоже пьющая! Сидит в шубе. Вся из себя. С ногами на скамейку залезла. Пиво пьет, воблой закусывает, а рядом - мужик ее, тоже с ногами забрался. Я тут должен лед колоть, а она в шубе пиво пить. Если бы не мужик рядом с ней, я бы ее, наверное, кайлом зашиб...

Рабочий в детской шапочке передавал бутылку Инессе Доновой, а потом Танечке. Лиза ходила с пряником вокруг опушки и шептала в такт шагам: "Ты так на-пи-ва-ешь-ся, что те-ря-ешь ли-цо и ста-но-вишь-ся у-же не ты. Ты пе-ре-драз-ни-ва-ешь ту, ко-то-ру-ю я люб-лю..."

- Ты вот издалека - совсем дитя лицом, - ласково говорил рабочий в известке Танечке Зотовой. - А вблизи сразу морщины видны, и никто не обманется!

Лиза ходила вокруг опушки, и с каждым новым кругом мелькали дрожащие лица Инессы и Танечки, с усмешки срывающиеся в плач. Ей казалось, что тот, в детской шапочке, что-то замышляет, он смотрел куда-то вниз своими мутными маленькими глазками, на сапоги Инессы в осенней слякоти, на сбившийся подол юбки; и что второго, ласкового шабашника, он тоже подобьет и что, каким бы ласковым тот второй ни был, оба они все равно вместе... Лиза шла в глубь леса и слышала не то смех Инессы простуженный, не то плач. Она хотела совсем уйти в лес, чтобы даже голосов их не слышать. Но как бы далеко она ни уходила, до нее долетали обрывки слов. Она хотела, чтобы лес сомкнулся над ней как вода, что как будто бы ее нет совсем... Потом уже и слов стало не слышно. Только рваный плачущий голос Инессы. И когда она оберну-лась на этот голос, через весь сквозной лес, она увидела совсем вдалеке, как два шабашника валяют в листьях Инессу и полуголую Танечку Зотову. И тот, ласковый, склонился над Инессой. Они издалека казались маленькими, как куклы, и в холодном воздухе виделись совсем четко. Лизе показалось, что тот, ласковый, качает Инессу на руках. "Я даже не знаю, где я живу, - подумала она.- Как ехать домой из этого леса?"

"Самое первое, что я помню в жизни, - писала Лиза, - первое, что я помню сама, а не с чужих слов - это как я в два года стою утром в комнате Алисы. Она гладит простыни на доске у окна, а я смотрю, как скользит утюг по доске, а за утюгом - кружка с водой, железная. Мне кажется, что бабка Алиса хочет пить. Она делает глоток так, как будто бы запивает лекарство, и вдруг всю воду выплевывает на простыни, а потом проводит утюгом, и поднимается пар. И было так жарко, что свет, пробившийся с улицы, разогревал просты-ни. И я была так счастлива тогда, так счастлива - самый первый раз в жизни. Потом я думала, что первое воспоминание - это только задаток всей будущей жизни и всегда мне будет радостно. Но это первое ощуще-ние счастья так больше никогда и не повторилось за всю мою несчас-тливую жизнь..."

- Не бойся читать перед залом, Лиза! - учила Инесса Донова. - Ког-да выходишь на сцену, смотри прямо перед собой: сразу на всех и ни на кого. Главное, четко читай, чтобы слышно было все слова. Главное - слова, а не выражение. Это не театр... Тебя, Лиза, все ругать бу-дут, но кому надо, те услышат!

На сцену вышли гармонист и ветеран в медалях. Ветеран выкрики-вал четверостишия, а гармонист играл, выстукивая ритм каблуком, напрочь заглушая стихи о войне. Похлопали. Подарили гвоздики... Вышел следующий ветеран, читал все то же - о войне,- но уже без гармони. Опять похлопали наскоро и подарили гвоздики...

- Мне из фронтовиков один Тряпкин нравится, - прошептала Лизе Инес-са Донова.

- Он здесь?

- Он в Москве.

Прошло два унылых часа.

- Скоро, мам? - спрашивала Лиза.

- Скоро, Лиза, - кивала Инесса.

И вот на сцену поднялся человек, лет тридцати. Глаженая рубашка, лоснящиеся брюки с пузырями на коленях, очки, как у старшеклассников. Стоял, раскачиваясь. Следил валенками. Союз сибирских писателей смотрел сощуренно из первых рядов. Он читал совсем немного:

Достраивают цирк. Достроят.

А рядом, на разлив ручьев,

Выходят юноши достойные,

Выходят девочки ниче.

Ну прямо чувствуется лето,

И ты, ученье разлюбя,

Сбежишь с гуманитарных лекций,

Идешь и строишь из себя...1

Союз писателей глядел тяжело. Не одобрял. Никаких гвоздик...

- Иди, Лиза, - и Инесса почти вытолкнула Лизу на сцену.

Лиза стояла над залом. Зал был маленьким совсем. Рядов пять.

Инесса все думала, во что бы Лизу нарядить, ничего не подходило, и наконец Алиса, несмотря на свое повышенное давление, при-думала:

- Пусть в форме идет и в белом фартуке. Праздник как-никак! А потом скромненько и со вкусом...

Лиза стояла над залом в школьной форме, в белом фартуке, с косами, в валенках с калошами. Ветераны на сцене натоптали за два часа выступления. На заднем ряду сидели два друга - Витя с Вовой - и Танечка Зотова.

- Наша вышла! - толкнули они Танечку под бока.

"Что бы прочитать? - думала Лиза. - Что бы прочитать..."

- Сад... - подсказывала Инесса шепотом из-за кулисы. - Читай про сад!

И Лиза, как пером по бумаге, читала звонкие стихи.

- Ну как, Саша? - шептала Инесса Донова поэту в свитере.

- Хорошо, - шептал он в ответ. - Только девочке не простят ее сти-хов!

Союз сибирских писателей сказал:

- Фронтовики достойные, как всегда. Жаль, что с каждым годом их становится все меньше и меньше... У этой девочки рифмы, конечно, грамотные, но содержание... Гнилые доски, покрытые дорогой мастикой. А про того косенького, в ношеных джинсах, даже говорить нечего...

- Мама, у тебя давление, - сказала Инесса.

- Давление, - повторила Алиса.

- Сильное, - сказала Инесса.

- Сильное, - повторила Алиса.

- Врача вызвать?

- Вызвать.

В первый раз Алиса согласилась на врача. Горчичник под полотенцем не помогал. Дела ее были совсем плохи.

Тяжелую полную Алису врач вертел как хотел.

- Шприц, - сказал он медсестре. Медсестра подала шприц. Руки у нее слегка дрожали.

- Вы совсем устали, - сказала Инесса медсестре. - Тяжело ездить по ночам.

Медсестра не ответила. Врач отодвинул блюдце с пустыми ампулами.

- Все. Можно идти, - сказал он медсестре, но вдруг остановился. - Что это? - спросил он, поднимая ампулу на свет. - Что ты дала, сука?

- Что? - переспросила медсестра, подняв на него мутные глаза.

- Что? - не расслышала Инесса.

- Мы остаемся, - ответил врач. - Нужен еще наряд.

И он, уже с новым нарядом врачей, опять вертел Алису, как тряпичную куклу, набитую ватой.

- Шприц.

- Еще шприц!

- К утру может прийти в себя, - сказали они, уезжая. - В больницу ее брать - бесполезно...

Наутро Лиза вбежала к Алисе.

- Бабушка! - позвала Лиза.

Полная Алиса лежала под одеялом, почти так же, как всегда, как буд-то бы под одеяло натолкали много взбитых подушек.

- Да ладно тебе, - сказала Лиза и ткнула кулаком в мягкий бок, но та не откликнулась. - Хватит, - повторила Лиза, тут же все поняв, повторила, надеясь, что ошиблась.

Вчера еще Алиса орала и грозилась, а сегодня - все.

- Так вот, вот ты какая! - кричала Лиза в пожелтевшее лицо на све-жей наволочке. Рядом с пожелтевшим неживым лицом вдруг, как в нас-мешку, - живая белизна наволочки.

- Вот ты какая, да! Вот так ты нас всех наказала!

- Боря, - позвала Инесса после репетиции. - Помоги мне мать похоронить!

- А что не помочь, - отвечал Боря, стирая перед зеркалом синие те-ни у глаз. У нас завтра как раз спектакля нет. С утра - ансамбль русской песни, а вечером - Островский "Гроза". Ну что, Сереж, похоро-ним, что ли?

- Похороним, - отозвался из коридора осветитель Сережа. - Чего не похоронить...

- Столы буквой "П" надо поставить, - распоряжалась слегка пьяная Инесса. - Скатерть? Большой скатерти нет. Есть три маленьких. Кисти подогнем по краям, будет как одна большая.

"Прости меня, - написала Лиза. - Все равно будем вместе..." Она сложила записочку вчетверо и спрятала под простыню Алисы. Алиса уже лежала в гробу. Во всем лучшем.

В машине трясло. Сидели в тесноте, поджав ноги под сиденья. Из суеверия боялись дотронуться до гроба хоть носком ботинка. Лиза вспомнила, как в детстве они с Инессой зашли на отпевание. Лиза тогда почти ничего не видела, она стояла рядом с Инессой в задних рядах, даже когда она вставала на цыпочки, она становилась ростом Инессе до плеча, а всем стоящим впереди - до пояса. Лиза слышала шепот наверху:

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*