Виктор Савин - Прошу к нашему шалашу (сборник)
- Ну, пес, двинемся домой. Нам тут делать больше нечего. Что было стало наше. Пошли!
По вчерашней заснеженной лыжне идти не было смысла. Наметив направление к дому, Семен пошел снежной целиной. И не прямиком, а обходя густые ельники, крутые ложки. Вначале шел весело, бодро, заломив шапку набекрень, и даже пел, пел о том, что приходило на ум. И не пел, а кричал от переполнивших его чувств. Кричал о том, что в сумке у него лежит дорогая шкурка, она придает ему силы, энергию, толкает лыжи вперед, как мотор на голубом почтовом катере. Брат Гошка позеленеет от злости, когда увидит, что и Семен тоже принес куницу. Теперь в колхозе в большом стойбище станут считать, что на Векшинском стане живут три настоящих охотника. При сдаче шкурок отец непременно скажет: это добыча старшего сына, Семена, а это младшего, Георгия.
И вот Семен почувствовал, что устал, что ноги начинают сдавать. Вначале лыжи, казалось, скользили легко, плавно, а теперь стали глубоко зарываться в снег, вначале они были плоскими, а теперь сделались полукруглыми, как пряники, обсыпанные спрессовавшимся сахарным песком. И сколько его ни сбивай, он все нарастает и нарастает, и под пятками появились высокие каблуки.
Непрерывно падающий снег заслонял дали, горизонты и будто самого человека придавливал к земле. Лес повсюду казался скучным, однообразным и безжизненным.
Тоскливое настроение, охватившее Семена, передавалось и Звонкому. Пес уныло шел вслед за хозяином по лыжне. И хотя в стороне иногда слышался взлет глухарей, стрекот сорок, а там, где шумят сороки, непременно есть кто-нибудь, не живой, то мертвый - зря сороки не табунятся, - однако он не обращал на это внимания.
Чувствуя, что время перевалило за полдень, Семен присел отдохнуть на пне. Подкрепился сам, накормил собаку. Продуктов с собой было достаточно. Отец всегда говорит, отправляя сыновей на промысел: "Идешь в лес на день, хлеба бери на неделю".
Отдых в дороге - лучший спутник, он ободрит тебя и добавит силы. Поднимаясь с привала, парень приласкал Звонкого:
- Теперь, дружок, недалеко и до дома. Скоро будет визирка, а по ней до нашего стана рукой подать.
Миновав некрутой ложок, юноша вышел на запорошенную пухлым снежком лыжню и подумал:
"Здесь, должно быть, проходил Гошка со своей Стрелой".
Свернул на лыжню и направился по ней к дому.
Вскоре стало смеркаться. Семен прибавил шагу, предвкушая тепло, уют, сытный горячий ужин.
Шедший все время по пятам Звонкий выбежал вперед, вскинул скрученный в баранку хвост и весело помчался по лыжне.
"Дом почуял", - мелькнуло у парня.
Но лыжня вдруг оборвалась. Семена словно кто-то втолкнул в горячую, жарко натопленную баню. Звонкий суетливо бегал, обнюхивал старое, покинутое утром пепелище. Вот потухший костер, вот береза с дуплом, а вот и ель с пробитой дробью корой.
По спине у парня забегали мурашки, на глаза навернулись слезы. Он готов был разреветься. Вот тебе и на! Целый день шел, шел, с трудом преодолевал снежные пространства, думал ночевать дома, в тепле, а пришел к разбитому корыту. Звонкий подбежал к нему, встал на задние лапы и лизнул в руку, придерживающую ружейный ремень.
Семен обнял пса и поцеловал в лоб.
- Милый мой друг! Вот как мы с тобой обмишурились: думали к дому идем, а сами кружили возле одного места.
К вечеру снегопад прекратился, с неба падала лишь редкая морозная пыльца, начинался верховой ветер, крепчал мороз. Положение Семена было незавидное. Но что поделаешь? Волей-неволей приходилось опять ночевать в лесу.
Натаскав большую кучу валежника, он разжег костер. А когда на месте костра остались лишь затухающие угли и горячая зола, он, как учил отец, навалил на пепелище толстый слой сырых еловых веток, лег на приготовленную подстилку и накрылся скинутым с себя полушубком...
А дома, на Векшинском стане, началась тревога. Первым забил ее Георгий. Вечером за ужином на второй день отсутствия брата он сказал отцу:
- Завтра пойду искать Семена. У меня какое-то нехорошее предчувствие. Он, наверное, заплутался.
Яков Тимофеевич возразил:
- Подождать надо. Не за белкой пошел парень. Куница ему сразу не дастся.
- А найдет ли он куницу-то?
- Как не найдет. Я ему указал место. Обыденкой на Хрустальный не сбегаешь, теперь не лето.
- А погода-то?
- А что погода?
- То снег валил, а сейчас буран начался. Все дорожки, тропинки замело. В такую погоду трудно ориентироваться в лесу. Ни солнца на небе, ни далей на горизонте.
- Семен грамотный, семь классов окончил. Разберется, поди, где юг, где север, где дом. Да у нас плутать-то негде: влево - река, вправо - река, а позади - горы. Куда ни пойди - везде стена. Не может Семен запутаться. Не маленький ведь.
Однако Георгий настоял на своем и рано утром собрался на поиски брата. Тогда решил пойти с ним и отец. И вот двое охотников с собаками вышли из дому. Над тайгой мела пурга, вихрила снег, кидала его путникам в лицо, в глаза, хватала за одежду, словно хотела задержать Векшиных, отбросить назад, не пустить в лес. Но есть ли на свете такая сила, которая сможет противостоять воле охотников! Ведь и слово-то "охотник" произошло от того, что люди, сильные духом, полные мужества, по своей воле, по охоте отправляются, пренебрегая трудностями и опасностями, на лесной промысел, на добычу зверей, птиц, на поиски богатств, доступных не каждому.
Когда Векшины зашли в густой ельник, направляясь по узкой просеке к Хрустальному ключу, здесь стало тихо. Свирепый ветер бушевал лишь вверху, хватался за острые пики деревьев, гнул их в бессильной ярости к земле, свистел, осыпал снег, но книзу спуститься не мог - могучая тайга свято хранила свой вечный покой.
- Тятька, видишь: Семен-то проходил тут, - сказал Георгий, показывая на снег перед собой.
- Ничего не вижу, только снег пушистый вижу, - ответил отец. - У тебя ум играет, тебе кажется.
- Ага, кажется! А ты посмотри лучше. Вот ведь. Где была лыжня, тут образовался едва приметный желобок.
- Какой тебе желобок! Свежего снега навалило толсто, а ты заметил желобок.
- А вот нагнись, погляди. В желобок-то скатились круглые, совсем белые снежные крупинки, как сага, нигде их незаметно, а в желобке видно. Вот, вот, как веревочка вперед тянется, прямая, ровная. Я же в школе-то был в кружке лыжников. А все лыжники должны быть следопытами.
- Ну-ну, - снисходительно сказал Яков Тимофеевич, - веди, коли так, по этой "веревочке". Только сам-то не заплутайся. Это хорошо, что у тебя острый глаз. Охотнику он главный помощник.
Перед ложком, где протекает Хрустальный ключ, Георгий остановился.
- Тут моя "веревочка" зарылась в сугробах, - сказал он отцу. - Дальше веди сам.
- То-то, парень! Выходит, следопыт выдохся. А вот там, в голове-то наледи, ты видишь ямку, парок-то? Сходи-ка, погляди.
Молодой Векшин на лыжах скатился к дымящейся проруби.
- Рыба, мальки! - закричал он, зачерпывая пригоршней рыбешку.
- Рыба, говоришь? Лакомство. Лучше гляди, еще гляди. Где рыба есть, там зверь бывает.
Гошка долго осматривал место вокруг проруби. На ровном пушистом снегу не было никаких следов. Над самой прорубью навис белый, искрящийся, никем не тронутый снежный колпак. И вдруг глаза парня заблестели. Он припал на колено, протянул руку в лунку и хотел взять едва приметные на льду темные шерстинки. Они оказались примерзшими.
- Ты что там нашел? - спросил с берега Яков Тимофеевич.
- Тут была куница, тятька!
- Кто тебе сказал, что куница?
- Да вот, во льду шерсть.
Старик-охотник сам спустился к проруби, осмотрел ее.
- Верно, куница. Приходила, ела рыбу. А когда приходила? Погляди.
- Свежих-то следов не видно.
- Пошто не видно? Наверное, рыба приелась кунице. Как ты думаешь?
Яков Тимофеевич посмотрел на сына пристальным взглядом прищуренных глаз, а под усами у него шевелилась хитроватая улыбка.
- Семен, наверно, убил куницу, - сказал парень.
- Угадал, Гошка, верно. - Яков Тимофеевич положил руку на плечо сыну. - Кабы куница была живая, она пришла бы и сегодня, следы оставила. Семен-то, значит, с куницей. Вон как! Теперь его надо искать. А где искать?
Он сделал ладони рупором, набрал полную грудь воздуха и крикнул:
- Ого-го-о, Семен! Ого-о!
Но ветер, пурга смяли голос, замели в снегах, обрывки его едва коснулись ближайшего ельника.
Тогда старый охотник снял с плеча ружье и выстрелил вверх. Но и выстрел получился глухой, скомканный, будто пустая бутылка разбилась о дерево.
- Пойдем, тятька, - сказал Георгий. - Мы и по следу найдем Семена. Сейчас надо возле этой наледи сделать круг, придерживаясь леса. А возле леса заметить лыжню нетрудно уж.
За ложком в перелесках Георгий обнаружил еле приметный след лыж и повел по нему отца. А вскоре Векшины вышли на другую, более свежую лыжню, она пересекала старую.
- Это след Семена, вчера прошел, - сказал Яков Тимофеевич. - Однако куда прошел, в какую сторону? Ближе к дому ему надо идти, на север. Айда сюда, за мной иди.
