Евгений Даниленко - Дикополь
Ковтун, обернувшись к командиру, доложил:
- Есть связь!
Лазарев принял от него наушники, надел их, поднес к губам микрофон.
- "Волга", "Волга", я - "Гром"! Как слышишь? Прием...
Лицо подполковника, слушающего, что там ему говорили в эфире, не изменилось. Оно было и осталось лицом тридцативосьмилетнего русоволосого, голубоглазого человека с крутым подбородком и слегка свернутым на сторону носом.
Он медленно стащил наушники, посмотрел на них и обвел нас каким-то недоверчивым взглядом.
- Им никакой "Гром" неизвестен...
- Товарищ подполковник, - подчеркнуто четко доложил ведший наблюдение Тур, - к нам гость...
По площади, в блуждающих лучах прожекторов, шагал человек.
Раздвинув пару верхних мешков на окне, мы втащили к себе сначала палку с белой тряпкой, а потом и вцепившегося в нее парламентера.
На вид ему было около тридцати. Невысокий, чернобородый, улыбающийся, в новеньком камуфляже "белая ночь", серой каракулевой папахе.
- Руки за голову, - скомандовал ему Алик, - ноги врозь...
Обыскав гостя, Тур доложил:
- Все чисто, - и подтолкнул улыбчивого "чеха" к командиру.
- Подполковник Лазарев, - тотчас заговорил гость. - Можете снять маску... Ваши фотографии - ту, где вы запечатлены на первенстве Вооруженных сил по боксу, и другую, где в полном парадном облачении, при всех регалиях, как раз в этот момент показывают по "эм-ти-ви", "эй-би-си" и десятку других западных телеканалов! Кстати, разрешите представиться, Монгуш Умаров, главный редактор республиканского телевидения и командир особого отдельного разведывательного батальона "Волк". Это мои люди, - кивнул он на мертвецов, валяющихся в вестибюле, - пытались вам здесь противостоять. Мы вашу группу недооценили... Подполковник, мне поручено предложить вам сдаться! Поверьте, я знаю, с кем имею дело, и понимаю, что в ваших глазах подобное предложение может выглядеть нелепым, даже смешным... Но - откроем карты! Едва здесь, на площади, прозвучали первые выстрелы, наш президент м-моментально связался по телефону с известным нам обоим Джимом...
Далее из рассказа недавнего редактора стало известно примерно следующее.
- Джим, - закричал Бугаев в телефонную трубку, - русские под покровом ночи штурмуют мой президентский дворец! Что это, как не попытка свержения законно избранного народом президента?! И, кажется, это противоречит всем международным правовым нормам и Уставу ООН!!!
Джим, несмотря на громадную занятость, тотчас перезвонил Адольфу.
- Адик, - воскликнул он, - тебе известно, что твой друг Кузьмич негативно настроен к Адаму Бугаеву? И в эту самую минуту, когда мы с тобой говорим, отборные русские головорезы уже проникли за стены его поместья, собираясь предать огню и мечу поместье, семью Адама и его скот!
- Ах, бедняжка, - пробормотал Адольф и начал обрывать телефон своего друга.
Наконец голос Кузьмича в телефонной трубке раздался:
- Алло?..
- Кузьмич, - закричал Адольф, - ты спишь?!
- Нет, я бодрствую! - возразил Кузьмич.
- А знаешь ли ты, о чем сообщил мне наш общий друг Джим?!
- Нет. О чем же он мог тебе сообщить? Прямо теряюсь в догадках...
- Да вот, видишь ли, в ту самую минуту, как ты бодрствуешь, люди в черном из ГРУ, под предводительством некоего подполковника Лазарева, ведут огонь из автоматического оружия по дому Бугаева!..
- Из ГРУ?.. Вот непоседы! Вечно их тянет пострелять. Ты... вот что, не беспокойся, желанный друг. И Джима тоже успокой. Скажи... так мол и так, никакого покушения на законно избранного народом Бугаева мы даже в мыслях не держим... И никакого подполковника Лазарева в ГРУ нет! И только черту одному известно, какие это такие люди в черном бесчинствуют в центре столицы одной из кавказских республик!
Нас - нет, никогда не было и, скорее всего, не будет... Хотелось бы взглянуть на того представителя спецслужб, который на вопрос: "Послушайте, вы часом не занимаетесь устранением политических деятелей, неугодных вашему режиму?" - ответит: "Вы знаете, занимаемся... Для этого у нас даже имеются кое-какие прекрасно обученные специалисты-с!".
Нас нет и быть не может.
А что касается того, что с нами отказались выйти на связь, то у начальства свои резоны. "Операция рассекречена врагом, - рассудило оно. Почему бы врагу не знать и тех совершенно секретных частот, на которых осуществляется наша радиосвязь с группой, ее позывные? Хороши же мы будем, могло рассуждать начальство, - ежели в то время как лазаревское фото демонстрируют на всех западных телеканалах, мы выйдем с ним на связь, наговорим кучу любезностей и передадим приветы от друзей, таким образом сорвав с себя пусть корявую, грубую, но с чрезвычайно крепкими чугунными заклепками личину!"
- Что-то, Серый, на душе тухло, - пробормотал стоявший справа от меня, у своего окна, Женя Иванов.
- А ты сделай вдох, задержи дыхание и ме-едленно выдохни...
У соловья, пожаловавшего к нам под белым флагом, несмотря на улыбочку, лицо было бледным, одутловатым и сонным.
"Героин, - подумал я. - Это в тебе говорит героин, уважаемый..."
- Раздевайся, - вдруг приказал ему командир.
Это был как бы ответ на всю бурную парламентерскую речь... И мосье Умаров, умолкнув, застыл, глядя на нашего командира, как набухшая вена на колесо приближающегося электровоза.
...Парламентер кое-как выкарабкивается в щель между мешками с песком в своем новеньком камуфляже, ветхозаветной папахе, шкандыбает к своим. Шаг его что-то неверен. Парламентер плетется на подгибающихся ногах, раскачиваясь из стороны в сторону и держась руками за лицо...
На противоположном краю площади - недоумение. Что случилось со спецом по переговорам?.. Луч прожектора освещает его, и единодушный вопль ярости, гнева вырывается из сотен глоток! Лицо парламентера разбито в кровь.
Несколько отчаянных смельчаков метнулись было из-за поставленных поперек улицы грузовиков, желая помочь раненому добраться до баррикады, но, пробежав несколько шагов, вернулись - служить мишенью для русских им неохота.
Танк, сочувственно рыкнув, выбросил из выхлопной облачко дыма и, любовно протягивая парламентеру пушку, двинулся к нему навстречу...
- Монгуш! Монгуш, - высунувшись из люков, кричали механик, командир танка, стрелок-радист. - Давай к нам быстрее!
Но раненый не спешил. Как видно, силы оставляли его... Движения специалиста по переговорам становились все более замедленными.
Наконец танк приближается на достаточное расстояние, и Юра Трофименко, бросив кривляться, с двух рук расстреливает потерявший бдительность экипаж. Затем, подбежав к бронированной махине, дергая, как застрявший в стене гвоздь, пытается вытащить обмякшее тело механика из тесного люка.
Раздаются визг и вой! Стреляя на бегу, из-за баррикад выскакивают повстанцы.
Головой вперед Юра ныряет в освободившийся люк...
Мы отвечаем встречным огнем. Несколько бунтовщиков падают. Остальные, сгоряча пробежав еще с десяток шагов, залегли. Потом, отстреливаясь, начали отползать назад.
Я внимательно следил за баррикадой в оптический прицел СВД и, едва над кромкой кузова, из-за колеса, капота, показывался фрагмент человека, целящегося из короткой, не слишком толстой трубы, сжигал его выстрелом.
В это время настоящий Монгуш, невредимый, в майке и трусах, привязанный к офисному креслицу, сидел в царстве компьютеров, уставившись на экран телика, стоявшего перед ним.
Транслировалось, разумеется, "Поле чудес"...
Положение наше было следующим. На первом этаже нелепо огромной бетонной коробки, напичканной кабелями, мебелью, оргтехникой, коврами, санфаянсом и прочей чепухой, были мы. На остальных семи обретались не слишком дружелюбно настроенные к нам представители местного населения. Буфет не работал. Канализационные, вентиляционные трубопроводы, тоннели и докеры были, как мы успели выяснить, заминированы. Так что незаметно смыться отсюда, оставив свое пальто в раздевалке, не представлялось возможным.
Протиснувшись между надолбами, танк сгреб в кучу сваренные из обрезков рельсов "ежи" и, снеся будку импровизированного КПП перед воротами, прибыл к ступеням дворцового крылечка, привезя следом шлейф сгоревшей солярки, рои пуль и яркий луч, приклеившийся к башне.
Я спустил курок... Метрах в четырехстах от меня беззвучно разлетелось стекло в прожекторе, осыпав осколками стоящих рядом с ним людей.
...Саня Стызик и три Портнова, вооружившись найденными в коридорах "эсвэдэшками", ориентируясь по вспышкам в темноте, методично расстреливали пулеметчиков противника по фронту.
В это время Петя Тихонов, Женя Иванов, Андрей Бондаренко при помощи ПК с ночными прицелами короткими очередями гасили любое шевеление за баррикадами на флангах. Так что повстанцы, хотя и не прекращали огня, были вынуждены палить, вслепую высовывая оружие из-за укрытий.
...Ковтун, Тур, Филимонов и Убийвовк ремнями привязывали наших убитых к танку...
