Олег Постнов - Песочное время - рассказы, повести, пьесы
- Скажи: а тебе самому не случалось как-нибудь... подорваться на мине? - неожиданнно-громко спросил он вдруг Гарика, остановившись перед ним и скрестив на груди руки. Он слышал, что Гарик говорил всем "ты", и ему даже в голову не пришло, что следовало отвечать "вы" или, по крайней мере, избегать, как это делали все, прямого обращения. Гарик действительно был здесь старше всех лет на семь-восемь. Между тем положение Киса, на его собственный взгляд, вполне уравнивало его с Гариком в правах, да он к тому же еще отнюдь не хотел быть во всем вежлив. Собственно, он не предполагал сказать и дерзость. Но теперь, когда это вышло само собой, он ощутил в себе как бы толчок свободы, ему стало вдруг странно-легко, почти весело, и он уже нарочно усмехнулся Гарику в глаза, глядя на него с прежним искренним любопытством и ожидая с усмешкой, что тот скажет в ответ. Все тотчас повернули к нему головы, он увидел испуганный взгляд Маши, но это было не то, что могло его теперь остановить. Он перешел в душе своей край, за которым полюс( чувств перестали быть различимы, и теперь был уверен, что имеет все основания вести себя так, как это ему только заблагорассудится. Гарик тоже слегка улыбнулся и покраснел. Он, как и все здесь, вероятно, знал причину кисовой желчи, но именно поэтому задет ею не был и только постарался ничем не нарушить принятый им на себя степенный и сосредоточенный вид. Ответил он Кису почти приветливо, пропустив ради этого мимо ушей всю обидную сторону его вопроса:
- Мне - нет. Вот командир части у нас считай что без руки ходит. Но это было дело, он за него подполковника получил... Что, рассказать?
Все стали просить его, чтобы он рассказал. Он сразу согласился, однако Кис не стал его слушать. Проворчав себе под нос: "Pentethronica pugna!"* и в очередной раз мрачно насладившись про себя этим плодом собственной эрудиции, он шагнул к столу, быстро налил и выпил подряд один за другим два полных бокала вина (на столе был и коньяк, но Кис решил, что это уже будет ему слишком), после чего повернулся и пошел вон из гостиной, нимало не заботясь о том, что скажут за его спиной. Гарик посмотрел ему вслед с сожалением.
Кис, впрочем, не думал пока уходить совсем. Короткая стычка с Гариком его возбудила, он был почему-то доволен собой и, чувствуя прилив сил и одновременно отступление прежних, назойливых мыслей, сразу смешавшихся у него в голове от вина, он вначале умылся в ванной (ему еще с самого балкона хотелось почему-то особенно вымыть руки), потом оглядел себя в зеркале и, найдя, что, вопреки ожиданиям, вид его был самый кроткий, разве лишь слегка насупленный, отправился на кухню с достойной целью вернуть себе в одиночестве должный порядок чувств. Он и в самом деле плохо знал теперь, что ему думать или делать.
На кухне было темно. Свечу свою Кис оставил в гостиной, на подносе среди других свечей, но зажигать верхний свет не стал и, нашарив впотьмах табурет, сел посреди кухни, бессильно разъехавшись локтем по скользкой белой поверхности кухонного стола. Глаза его быстро свыклись с тьмою. Собственно, настоящей темноты не было: была уже почти полночь, и луна, перейдя зенит, теперь ярко светила в лес и на улицу за окном. Прямой луч ее падал отвесно сквозь стекло и краем задевал угол стола, за которым сидел Кис, туманным бликом отбиваясь в пластике. Кис был рад, что остался один. Ни говорить, ни особенно думать он не хотел, от выпитого вина голова его приятно кружилась, и он недвижно сидел, упершись ладонью в лоб и глядя перед собой на подоконник, тоже весь залитый сквозь ребристое стекло лунным серым светом. Вскоре едва приметные звуки, обычные спутники домашнего уединения, дали ему о себе знать. Протекал кран, роняя по временам тяжелые капли на дно мойки, где-то в углу, на холодильнике, тикали часы, и Кис, различив их тиканье, принялся мысленно подбирать ритм, в который можно было бы вплести их ход. Так прошло некоторое время. Внезапно дверь скрипнула, Кис поднял голову. Но это опять была Света.
- Кис, чай пить, - позвала она с порога. - Что ты сидишь в темноте?
- А... уже все пьют? - пробормотал Кис рассеянно. Оказалось, что голос его успел охрипнуть от молчания, и он слегка откашлялся, приглядываясь во тьме к ней.
- Садятся; идешь? - она перешла порог и, остановясь в двух шагах от него, тоже с видимым любопытством рассматривала ленивую позу Киса на фоне тронутого луною окна.
- Э, да ну их, - сказал Кис угрюмо. - Мне, собственно, и здесь хорошо.
Света прикрыла за собою дверь и теперь стояла почти над ним, глядя на него сверху вниз как бы в раздумье.
- У тебя здесь уютно, - признала она затем, наклонив голову.
Кис усмехнулся ее тону, тоже кивнул и покойно указал ей рукой на свободный табурет по ту сторону от стола. Света села, попав краем туфли в лунный ромб на полу. Некоторое время оба молчали.
- Кисонька, - позвала она чуть погодя, странно изменив вдруг голос. Скажи: тебе очень плохо?
В темноте было видно, как Кис дернул плечом.
- Н-не знаю, - проговорил он с усилием. - Скорее... страшно.
- Страшно? чего?
В этот раз Кис не ответил. Медленно и устало, сколько позволяла ему тьма, он еще раз оглядел ее всю и в свой черед негромко осведомился:
- Ты почему переоделась?
Действительно: вечернее открытое платье Светы исчезло, теперь на ней был мягкий батник с поясом и вельветовые мягкие брюки. Света скривила губу.
- Наверно, мне стало холодно, - небрежно сообщила она, прямо глядя в глаза ему. - А что? ведь тебе же не нравятся голые девочки?
Кис уперся локтем в середину стола и положил голову на руку.
- Слушай, - сказал он вдруг. - Ты кого-нибудь любишь? Только я это правду спрашиваю, шутки в сторону. Можешь не отвечать.
- Если да?
- А то, - Кис говорил очень тихо, но отчетливо и так, словно сам слушал свои слова. - То, что мне кажется, будто вы что-то другое под этим понимаете. Не то, что мы. - Он не сказал, что значило это "мы" и "вы", но Света поняла его. Она опустила глаза.
- Почему ты об этом у Орловской не спросишь? - спросила она принужденно.
- Ёлку? Да ну. Как-то при Пате... да и вообще. - Кис замялся.
- Так без Пата. А заметил, да? Ведь он же ей не муж; но все равно скука, - Света вздохнула.
Однако от этих ее слов что-то вдруг словно толкнулось внутри Киса.
- Вот! вот это самое! - заговорил он быстро и горячо и даже привскочил слегка на своем месте. - И ты же еще сама это видишь и говоришь! Но тогда в чем смысл? Ведь разве вы не... не для этого всё делаете?
- Для чего: "для этого"? - Света с искренним удивлением, подняв брови, смотрела на него.
- Да вот: чтобы мужа себе... м-м... заполучить. Нет?
- Ну ты еще скажи, что мы трахаемся для детей, - сказала Света цинически, усмехаясь одними губами. Странная пустота мелькнула в ее глазах, и Кис даже осекся, заметив отрешенное и бледное в лунном свете лицо ее. - Нет, не для этого, - заключила она твердо, словно оборвав себя.
- Хотя бы в конечном счете...
- И в конечном нет.
- Тогда для чего же? - тоскливо протянул Кис, сразу присмирев.
- Откуда я знаю? - Света тряхнула головой и поднялась на ноги. - Ладно, я пошла, - сказала она быстро, глядя мимо него. - Приходи чай пить.
Дверь закрылась за ней, и Кис снова остался один. Оживление его исчезло. Он чувствовал сильную усталость и пустоту и впервые за весь вечер понял вдруг, что он несчастлив. Эта мысль удивила его. Раньше он никогда не думал о себе так и даже наоборот был убежден в том, что счастье его ему еще предстоит - вопреки даже тому, что происходило с ним сегодня на балконе. Прежняя жизнь представлялась ему почти не ограниченной будущим, он привык видеть, что мир вокруг него был всегда благосклонен к нему и легко поддавался на те мелкие ухищрения, которые Кис пускал в ход в случае неудачи. Но теперь все изменилось. И, устремив взгляд и ум свой в одну точку, Кис понимал и видел, что не ошибся сегодня, отвечая Свете; что его злость, та злость на Машу, которую он пережил четверть часа назад в гостиной, стоя перед старой свадебной карточкой светиных родителей в углу на стене, на самом деле была не злость, а страх, и этот страх был обращен к тайному смыслу его, Киса, бытия, ибо он, Кис, теперь знал точно (или так, может быть, только казалось ему), что все почти в его жизни уже совершилось, и ему и впрямь больше нечего было делать здесь...
Вдруг он застыл, прислушиваясь. Где-то в коридоре, за дверью, скрипнула половица, стали явственны легкие шаги, и тотчас бесшумно распахнулась и захлопнулась входная дверь, тихо щелкнув автоматическим замком. Кис вскочил.
Крадучись прошел он в переднюю, замер на миг, слушая гомон голосов в гостиной что-то бурно и весело обсуждали - и, прошмыгнув мимо поворота, оказался на пороге, возле входной двери. Секунду он рассматривал замок, примериваясь к его устройству, потом повернул его, отпахнул дверь и выглянул на площадку.
Шаги - как он и думал. Кто-то быстро и тихо шел по лестнице вверх, миновав второй этаж и сверток на третий. Еще мгновение - и шаги стали глуше и выше: четвертый... Шаги стихли. Один миг тишина была полной. Потом что-то стукнуло, и Кис услыхал короткий уверенный звон - словно дробь в будильнике. Он не стал дожидаться продолжения.
