Валентина Колесникова - Гонимые и неизгнанные
И под неумолчный бумажный этот шелест начал обживание родины не старый ещё - только 54 близилось, - но очень нездоровый Павел Сергеевич. Как шло оно, это обживание - жизнь, рассказывают его письма друзьям.
П.С. Пушкин - П.Н. Свистунову
12 июля 1856 года
Не успел до сей поры отвечать вам, любезные друзья мои Петр Николаевич и Татьяна Александровна. Главная причина, что я не имею ещё особой комнаты, где бы я мог запереться от брата и с спокойным духом приняться за перо. Потом все это время был в разъездах или у нас были родные, гости. Во второй половине апреля проезжал Розен с семьею на житье в Харьковскую губернию вместе с семьею Вальховских и гостил у Нарышкиных. Надобно было с ними повидаться, и я прожил у них почти неделю. С удовольствием встретил это гернгуто - православное семейство - все они преславные и предобрые люди, старое и молодое поколение.
Розены вам обоим дружески кланяются. Сыновья его все уже офицерами один уже и женат, - с сыновьями я познакомился только по портретам молодцы и, по словам Анны Васильевны, все добрые христиане, а её слова в этом случае не пустой звук, потому что она понимает христианство в полном значении.
Только что воротился в первых числах мая оттуда, как приехала молодая замужняя наша племянница - дочь брата Сергея, с мужем, и прогостила у нас три дня. Николай Сергеевич очень был рад их увидеть. Она премилая, и так умно останавливала его в его рацейках, что он на неё не сердился. Муж её тоже очень хорошо чувствующий, молодой, недавно поступивший на службу студент барон Дальгейм, страстный охотник до рисованья. С ним приятель его, некто имеющий степень художника, которому так понравилась физиогномия Ник. Сергеев., что он тут же схватил карандаш и нарисовал его играющего в шахматы, и чрезвычайно удачно. Только что они отправились в Орловскую губернию, как метеор, явилась порадовать нас наш добрый друг Наталья Дмитриевна. Пять дней, с нею проведенных, так показались коротки, что не успел, кажется, и начать разговора, хотя все говорили. В числе этих пяти дней была и поездка опять к Нарышкиным с нею и обратно до станции по Московскому шоссе.
Только что воротился, дали знать, что невестка беременная с четырьмя детками, жена меньшого Михайлы, приехала вместе с Оленькой в Егнышевку (это деревня, где мы росли). Вот мы с сестрой тайком опять от брата туда и отправились. Тут прошла целая неделя до 10 июня. Это невестка, как родная сестра, привилась к нашему семейству, и мы с ней встретились, как давнишние друзья. Ребятишки её преславные, к группе которых принадлежит теперь и Неля Ольги Ивановны. Дитя прехорошенькое, пребеленькая и меня по сибирскому инстинкту скоро полюбила. Ольге Ивановне здесь очень хорошо. Место самое здоровое - доказательство, что во все года эпидемий в Егнышевке и не бывало. Дети целый день на воздухе, который, несмотря что нынешнее лето необыкновенно здесь поздно и холодно, но представляет большую разницу с сибирским летом. И между тем беспрестанные хлопоты по постройке дома. Крестьяне все заняты в поле, а между тем мастеровым нужно подвозить всякие материалы. Хлопочем, чтобы к зиме было немного попросторнее.
Передайте мой дружеский привет всем, кто меня помнит. Мне не удается ни к кому писать именно потому, что не имею ещё угла свободного от брата, а оглядываясь, не пришел ли он, не умею писать. Он все в одном настроении все стремится в Красноярск, - только не с такою энергиею этого требует теперь, как сначала. Я выезжаю из дома всегда под предлогом справиться, нет ли на станции письма от Сливковича, к которому я будто адресовался уже не один раз об отыскании казаков, и чтобы их немедленно выслали для сопровождения.
Козлову поклонитесь от меня и скажите, что письмо его получил и мох дубовый ему вышлю.
Для вас я просил Наталью Дмитриевну выслать из Москвы четыре скляночки гомеопатических лекарств холерных, как вы писали, что ваши медики о ней пророчествовали. Типун им на язык. Этим пророкам я не очень верю.
Затем прощайте, мои добрые друзья. Христос с вами. Обнимаю вас крепко и крепко. Будьте здоровы и благополучны. Что-то скажет август месяц, т. е. коронация? Порадует ли и вас Бог чем-нибудь? Ожидания и здесь не погасают.
19 августа 1856 года
Обстановка наша все ещё не пришла в порядок. Строение за рабочим временем не так идет успешно, как бы желалось. В деревне полевые работы всех поглощают. И плотники, и каменщики, и все другие мастеровые превращаются в земледельцев, и все такого рода дела останавливаются. А между тем хотелось бы иметь свою комнату, в которой бы иногда заложил дверь на крючок и чем-нибудь занялся. Вот почему и писем не удается иногда написать. Брат все продолжает волноваться, хотя с меньшею раздражительностию. А я все уезжаю под предлогом отправления писем к Сливковичу и к другим лицам об отыскании скрывшихся казаков. Хватился он и своих бумаг, которые остались у Софьи в Ларчине, и ужасную пыль поднял, что все труды его многолетние не при нем - остается в надежде, что и это все будет отыскано.
Еще нашел какие-то бумаги, которые мы с вами должны были отдать кому-то. Этой неисполнительности он отчасти приписывает, что нас не довезли до Красноярска. Одним словом, сумбуром своим продолжает нас мучить. Слава Богу, хотя понемногу втравливается в чтение. У нас есть близкой сосед, у которого большая библиотека, и он дает ему книги, несмотря на то что они возвращаются к нему несколько запачканными.
Наконец, мы свиделись и с братом Михайлой, который вырвался из Петербурга к родинам жены. К четверым прежним деткам недавно присоединилась ещё дочь - теперешняя моя крестница.
В Москву едут со всех сторон - и там такая дороговизна, что отражается и на окрестные губернии. Слава Богу, что хоть озимые хлеба хороши, но зато у многих выбило градом. У брата Александра и его и крестьянскую рожь так выбило, что остался один подножный корм. У сестры тоже довольно повредило. А между тем с неё взыскивают теперь прогоны за наш проезд. Она подала просьбы к начальнику губернии и губернскому предводителю. Но вряд ли сложат, разве попадет под манифест, которого многие дожидаются. Сестра и братья вам кланяются и благодарят за память. Владимиру Ивановичу, Флегонту Мироновичу и Анненковым со всею их молодежью мой дружеский поклон. Скажите сим последним, что Ольга Ивановна 13 августа с Нелей выехали из Егнышевки благополучны и здоровы. Сестра Маша проводила их до Серпухова.
Е.П. Нарышкиной
30 августа 1856 года
Целую мильон раз ваши ручки, добрейший друг Елисавета Петровна, за ваше поспешное уведомление об общей для всех друзей наших милости.
Главное, что всем, кто желает, открыт теперь путь возвращения и с правами, без которых трудно обойтись в обыкновенном быту. Мы с Петром одни дома и решили показать ваше письмо брату Николаю. Милость напомнила ему о всем, что протекло в 30 лет, и расшевелило несколько раздраженное его самолюбие, но когда переждет, то все-таки будет доволен. Слово "возвращение" ему и потому не нравится, что оно будто удаляет его от Красноярска.
Наиболее же я рад за наших друзей, особенно за тех, которые имеют детей и родных, к которым имеют возможность возвратиться. В назначенное время постараемся, если будем живы и здоровы, побывать у вас и лично разделить общую радость.
Затем Христос с вами. Целую ещё раз ваши ручки и остаюсь душою и сердцем преданный вам
П. Пушкин".
Вслед за радостным сообщением об амнистии всем товарищам-декабристам Павел Сергеевич получил от алексинского исправника официальное уведомление, основанием которого стал такой документ:
"Министерство внутренних дел
2 сентября 1856 года
Москва
Господину начальнику Тульской губернии
Государь император в день священного коронования Его императорского величества всемилостивейше повелеть соизволил: осужденным по прикосновенности к преступным замыслам, открытым в декабре 1825 года, и ныне проживающим в Тульской губернии политическим преступникам Павлу Бобрищеву-Пушкину и Николаю Бобрищеву-Пушкину и законным их детям, рожденным после произнесения приговора над отцами их, даровать все права потомственного дворянства, только без прав на прежние имущества, освободив их вместе с тем от всех ограничений, т. е. дозволить жить, где пожелают, в пределах империи, не исключая столиц, и освободить их от надзора.
Таковую монаршую милость предлагаю Вашему превосходительству немедленно объявить Бобрищевым-Пушкиным и, сделав все распоряжения к приведению оной в исполнение, о последующем мне донести.
К сему нужным считаю присовокупить, что о даровании помянутым лицам потомственного дворянства последовал уже высочайший указ Правительствующему Сенату.
Министр внутренних дел С. Ланской".
События последних лет жизни П.С. Пушкина - в его письмах И.И. Пущину, П.Н. Свистунову, Н.Д. Фонвизиной, Нарышкиным - Елизавете Петровне и Михаилу Михайловичу, а также в письмах друг к другу декабристов Е.П. Оболенского, И.И. Горбачевского, А.Е. Розена, И.И. Пущина.
