Максим Горький - Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Максим Горький, "Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935" бесплатно, без регистрации.

Назад 1 ... 66 67 68 69 70 ... 75 Вперед

Перейти на страницу:

Чекист. Так вот, ребята, поняли?

Яков. Что-то мудрено…

Сергей. Трудно понять — чего тебе надо. Ну — поймали нас, потом по закону придётся выпустить.

Чекист. Верно. Выпустим, а вы снова приметесь воровать, а мы снова поймаем вас, и так будет до конца ваших дней, а конец этот — недалёк! Ведь вы будете всё хуже, придётся держать вас за шиворот всё туже — так?

Яков. Как будто — так.

Чекист. А парни вы — не глупые, здоровые, нужды-горя отведали много, знаете, почём сотня гребешков. Как будто и жалко вас. Так вот, попробуйте пожить трудом, а не воровством.

Один из группы. От трудов праведных…

Чекист…не наживёшь домов каменных! Это — известно. Так вот и сделана Октябрьская революция, чтобы власть над жизнью взял в свои руки трудовой народ. Попробуйте-ка и вы включить свои силы в работу трудового народа по строительству новой жизни, в которой единственным хозяином всей страны будет только рабочий народ. Идёт, что ли?

Голоса:

— Ну, чтоже… Ни хрена не выйдет… В тюрьме сидя — добра не высидишь, конечно… Попытаемся. Ошибёмся — раскаемся.

Просёлочной дорогой идут почти десятка полтора тюремных жителей, среди них чекист. Он настроен весело, его команда — мрачно, подозрительно оглядывается по сторонам, перешёптывается.

Усадьба бывшая Крафта. Детально показать её заброшенность, старые здания, службы, засоренный парк и так далее.

Пришли. Продолжают осматриваться ещё более мрачно.

Сергей. А где стража?

Чекист. А зачем стража?

Яков. И решёток на окнах нет.

Чекист. А зачем решёток? Хотите — живите, не хотите — бегите, это — ваша воля.

Один из группы. Фокусы какие-то…

В усадьбу въехал грузовик, привёз продовольствие: хлеб, колбасы, большой самовар, посуду. Ребята, ухмыляясь, разгружают очень лениво. Чекист, работая с ними, поторапливает:

— Дружнее, ребята, на себя работаете!

Начали хозяйничать. Метут пол. Устанавливают койки. Настроение недоверчивое, посмеиваются друг над другом.

— Эй ты, горничная, не пыли…

— Поджечь рухлядь эту…

— Неплохо бы…

Сергей. Поджечь всегда успеем.

Яков. Интересно, чёрт их драл, чего они затеяли? Чего хотят добиться?

Сергей. Поживём — увидим.

В комнате. На одной из её стен — портрет Ленина.

Сергей. Мы здесь будем жить?

Чекист. Можно и здесь.

Сергей. Убирай образа — мы неверующие.

Чекист. Здесь Ленин жил.

Сергей. Это нам всё равно — кто.

Яков. В тюрьме чище было, чем здесь.

Один из группы. Вычистить не трудно, а вот как жить будем?

Сергей. Может, и не будем…

Утро. Ребята один за другим выходят из дома на волю.

Голоса:

— Ну, что же, чай пить надо.

— А кто самоваром займётся?

— Ну его к чёрту, я чаю не хочу.

— Выпить бы.

— На какие деньги?

— Н-да-а…

Сергей. Сделаем жеребьёвку, кому самовар ставить.

Яков ставит самовар. Остальные греются на солнце, лениво бродят по парку. Сергей, стоя под деревом, курит, размышляет о чём-то, поглядывая на товарищей. Из окна смотрит чекист, спрашивает:

— Скушно?

Сергей. Не весело.

Чекист. Займитесь делом — веселее будет. Вы, конечно, понимаете, что дармоедов кормить рабочее государство не будет. За всё, что вы здесь получите, надо будет отработать. Это — обязательно. Кто не работает — не ест.

Сергей. Богатые не работают, а едят хорошо.

Чекист. Вот за то рабочий класс и послал их к чёртовой матери.

Один из группы. Думаешь — не вернутся они? Вернутся. Не бывало этого, чтобы мир без богатых жил.

Чекист. Мало ли чего не бывало! Вот и тебя не было, а теперь и ты украшаешь землю.

Ребята смеются — оппонент чекиста невзрачен, истощён, оборван.

Сергей, Яков и невзрачный паренёк, Кашевар, засыпают землей и щебнем выбоины на дороге перед крыльцом.

Сергей. Чекист этот не дурак.

Яков. Весёлый.

Парень. Обманывает. Вот — работать заставил.

Сергей. Не работай.

Парень. А ты зачем работаешь?

Яков. Захотелось, ну и работаем.

Кашевар — на коньке крыши, угрюмо смотрит вниз. Ему видно, что почти все товарищи заняты каким-нибудь делом: двое укрепляют расшатанную ступень крыльца, человек пять сносят в кучу старые доски, метут двор мётлами. Всё делается не торопясь, неумело, от скуки. В парке под кустами: двое — спят, трое — беседуют.

— Ночью мы обошли вокруг — нет ли где надзирателей спрятано?

— Нет?

— Чёрт их знает, чего они затеяли.

— Н-да…

— И никто из нас не сбежал отсюда…

— Раскисли.

Через несколько дней. На крыльце — чекист, перед ним — колонисты.

Кашевар (жалуется). Ты пойми: в тюрьме — скушно, так там заперты мы. А здесь будто на воле, однако — связаны.

Чекист. Ну, что ты? Чем связаны?

Кашевар. Чёрт его знает.

Сергей. Ты бы нам газет дал, что ли.

Чекист. Газет — можно! И книг — можно. Только за ваш счёт. После взыщем с вас, когда вы работать начнёте. Ведь вы не нищие, не милостину просите, да? Ну вот, завтра будут книги и газеты. А вы устройте читальню в тех комнатах, где Ленин жил.

Яков. Ты бы рассказал нам про Ленина-то.

Чекист. Можно.

Лунная ночь. Колонисты собрались на крыльце. Некоторые курят.

Сергей. Значит, ребята, мы всерьёз решаем жить здесь дружно, работать, учиться. Попробуем встать на другие рельсы. Так?

Два голоса:

Один (нерешительно). Что ж. Видно — так!

Другой. Решили. Довольно трепаться!

Сергей (остальные молчат). Чекист ясно рассказал нам, кто мы и какие дороги лежат перед нами. Одна — в Соловки, а то и под пулю. Другая — к рабочим, а рабочие и в самом деле стали хозяевами, везде они правят, это — видно. Ежели начат бой между богатыми и бедными — середины не может быть, и — нет её. Не с богатыми же нам идти.

Яков. Да если богатых не будет, так у кого же воровать?

Кашевар. На наш век богатых хватит.

Сергей. Ну, ребята, — как? Подымай руки, кто за работу?

Руки подняли все.

Яков (кричит). Здорово!

Колонисты поют песню. Она звучит грустно, как будто парни прощаются с прошлым.

Кашевар и ещё один отходят в сторону, шепчутся, его собеседник отрицательно мотает головой, отмахивается, идёт к поющим.

Кашевар стоит, отшвыривая носком сапога камешки. Сергей поёт и следит за ним.

Устраиваются

Организуют ленинский уголок.

Организуют кооператив.

Приход ещё одной группы из тюрьмы. В этой группе — девушки, немного — три, пять.

Утро. Просыпаются. Вбегает Яков.

— Ребята! Кашевар уплыл. Нагрузился одеялами, одёжой, и — нет его. В деревню, надо думать, пошёл, продавать.

Общее возмущение.

— Вот — курва, сукин сын!

— Надо ловить!

— Где его поймаешь?

Сергей. Ребята, мы друг за друга отвечаем, так или нет?

Яков. Поступок его — не товарищеский. У своих воровать, — вы знаете, что за это следует?

Лес. На опушке, в кустах — Кашевар, сидит и курит, поглядывая в поле.

Из леса подкрадывается Сергей и ещё один парень. Схватили Кашевара. Сергей свистит. Подбегают ещё двое. Кашевар прижат к земле, распластан на ней, но его не бьют.

Сергей. Ты, сволочь, что же сделал? Опять хочешь в тюрьму загнать нас?

Голоса. — У своих, сукин сын!

— Не стыдно — у своих-то!

— Вздуть его!

— Башку свернуть.

Сергей. Погодите! Разденем догола, и пускай идёт куда хочет.

Крики:

— Верно!

Смех.

Кашевар, голый, стоит в кустах, смотрит в поле.

Полем идут четверо. Сергей несёт большой узел, другой парень — одежду Кашевара.

Ночь. Идёт Кашевар в костюме Адама, перевязанный ветками рябины.