М. Забелло - Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу
— Ой, не вѣрится что-то…. Вѣдь если это правда, то надо забирать поскорѣе изъ институтовъ дочерей! У меня, слава Богу, нѣтъ, но у многихъ нашихъ есть. У Марьи Васильевны — одна, у Настасьи Петровны — одна, у Саврасовыхъ — двѣ…. Да мало-ли у кого изъ нашихъ нѣтъ!.. Только это уже черезъ-чуръ скандально! Просто вѣрить даже не хочется!..
— Да почему же, дорогая Агрипина Анатоліевна? Чего нельзя ожидать отъ современной молодежи! Вы читали послѣдній романъ нашего великаго писателя? «Обрывъ» Гончарова, изволили читать?.!.. Развѣ тамъ герой, типъ молодаго поколѣнія, не воруетъ яблокъ, сидя на заборѣ, и не кричитъ громогласно, что онъ не стыдится воровать? Развѣ онъ подъ обрывомъ не обезчестилъ эту чудную дѣвушку, эту любящую Вѣру? Такъ развѣ подобные арестанты не могутъ пробить себѣ потайныхъ ходовъ? Развѣ эти подлецы не могутъ обезчестить этихъ невинныхъ цвѣтковъ, добрыхъ, любящихъ, не знающихъ ничего дурнаго, — институтокъ?… Прогрессъ во всемъ долженъ быть, дорогая Агрипина Анатоліевна! Ну-съ, а у этихъ представителей мюлодаго поколѣнія тоже, все прогрессивно идетъ. Базаровъ, въ «Отцахъ и дѣтяхъ» Тургенева, въ Бога не вѣрилъ, родителей не признавалъ и только у будущей жены Николая Кирсанова, Ѳенички, добивался любви!.. Маркъ. Волоховъ уже призналъ воровство открыто, признаетъ его за самый нормальный способъ удовлетворенія своихъ потребностей, и обезчестить благородную дѣвицу ставитъ ни во что!.. А послѣдняя формація — дѣлаетъ подкопы въ институтъ…. Такъ и должно быть! Это нужно давно было предполагать!..
— Удивительно! Невѣроятно! вставая, говорила дама. Я разскажу прежде всего Лидіи Аркадьевнѣ: у ней — двѣ. Пусть беретъ, пока еще, можетъ быть, грѣхъ не случился.
— Да, да! Слѣдуетъ; слѣдуетъ предупредить, тоже вставая, внушительно одобрялъ членъ.
— Я скажу, что отъ васъ слышала, идя къ выходу изъ сада, говорила дама.
— Нѣтъ, къ чему же съ! Оно, конечно, для меня все равно, но, знаете-ли, я — членъ, отъ правительства, такъ не ловко, знаете-ли, что отъ меня…. Я отъ васъ, дорогая Агриппина Анатоліевна, секретовъ не имѣлъ и не имѣю…. Нѣтъ, вы лучше помимо меня: весь городъ-де говоритъ.
Дама и непремѣнный членъ присутствія по крестьянскимъ дѣламъ простились очень любезно; и къ вечеру весь городъ зналъ и вѣрилъ тому, что членъ разсказывалъ дамѣ.
Такъ, читатель, наши недалекіе пугальщики, называть которыхъ излишне за ихъ общеизвѣстностью, пріучили наше общество односторонне смотрѣть на нѣкоторыя явленія нашей жизни. Эти явленія были не опасны въ началѣ, и пугальщики отводили отъ нихъ глаза общества, отождествляя ихъ съ преглупѣйшимъ цинизмомъ. Общество слушало пугальщиковъ и смѣялось, пока, наконецъ, неопасныя въ началѣ явленія, подъ вліяніемъ односторонняго, чисто шутовскаго отношенія къ нимъ, не превратились въ явленія ужасныя, заставившія стать всю Россію на военное положеніе…. Только что прочитанный читателемъ разсказъ члена по крестьянскимъ дѣламъ присутствія взять буквально изъ дѣйствительности и буквально въ 1869 году. Этому разсказу вѣрилъ весь городъ, а потому и смотрѣлъ на Могутова, да и то недолго, не какъ на фанатика мысли, а какъ на глупаго, сластолюбиваго малаго. Могутовъ не былъ, какъ читатель увидать, набитый дуракъ и дикій сластолюбецъ, а потому ему не нужно было трудиться, чтобы заставить городъ скоро позабыть глупую исторію, сочиненную о немъ. Найдя исторію не совмѣстимой съ Могутовымъ, обыватели города и успокоились, а, между тѣмъ, Могутовъ былъ опасный человѣкъ, и, какъ читатель увидитъ, — надѣлалъ много зла.
Глава II
Его превосходительство Левъ Николаевичъ Личинко, губернаторъ С-нска, и его разговоръ съ правителемъ Канцеляріи и съ полицеймейстеромъ. — «Къ твоимъ сѣдинамъ такъ пристанетъ корона царская». — Сонъ дежурнаго чиновника
Городской садъ, какъ читатель уже знаетъ, былъ окруженъ со всѣхъ сторонъ однообразными двухъ-этажными домами. Но, среди этихъ однообразныхъ домовъ, было два дома, не похожіе на остальные. Они стояли визави, ихъ отдѣлялъ другъ отъ друга только тѣнистый городской садъ. Одинъ — длинный, весь двухъ-этажный, а по срединѣ въ три этажа, съ колоннами, красивыми полукруглыми окнами, сквозь стекла которыхъ видны были дорогіе занавѣсы, такія же люстры у потолка и канделябры на стѣнахъ, — это домъ благороднаго с-нскаго дворянскаго собранія. Другой — фасадомъ, окнами и крышей ничуть не отличался отъ всѣхъ прочихъ домовъ площади, но онъ былъ, какъ и его визави, благородное дворянское собраніе, окрашенъ въ свѣтло-зеленую краску, на окнахъ его также видны были дорогіе занавѣсы, а позади его, кромѣ того, былъ небольшой, но тѣнистый садъ, начинавшійся почти у самаго дома и упиравшійся въ высокую, поросшую мхомъ, во многихъ мѣстахъ треснувшую каменную стѣну когда-то сильной крѣпости. Этотъ домъ отличался отъ всѣхъ другихъ домовъ площади еще и тѣмъ, что у его подъѣзда цѣлую ночь, а въ двухъ крайнихъ его окнахъ до двухъ часовъ ночи, свѣтился огонь. Это домъ с-нскаго начальника губерніи.
Въ тотъ день, когда былъ привезенъ Могутовъ, въ шесть часовъ вечера, въ губернаторскомъ домѣ, какъ всегда, въ крайнихъ двухъ окнахъ нижняго этажа былъ видѣнъ свѣтъ. Если подойти въ этимъ окнамъ и посмотрѣть въ нихъ, то увидали бы, убранную со вкусомъ дорогою мебелью, обоями, занавѣсами и картинами, большую комнату, похожую на кабинетъ, судя по столу, заваленному бумагами и книгами, но, по широкому дивану и по подушкѣ и одѣялу на немъ, можно было заключить, что въ этомъ кабинетѣ часто отдыхаетъ его хозяинъ. За столомъ сидѣлъ мужчина, какъ видно, высокаго роста, такъ какъ голова его сильно возвышалась надъ столомъ, лѣтъ за сорокъ, широкій въ плечахъ и съ полнымъ, мало-удлиненнымъ лицомъ; черные волосы, брови и густые того-же цвѣта усы, при бѣлизнѣ кожи, дѣлали лицо его мужественнымъ, но большіе черные глаза, сильно выдавшіеся впередъ, вмѣстѣ съ толстыми губами у большаго рта, толстымъ, но пріятнымъ носомъ и не высокимъ, плоскимъ лбомъ, смягчали мужественность лица, придавали ему болѣе обыкновенный, мягкій, житейскій видъ. На немъ былъ коротенькій драповый пиджакъ и такой же, сильно открытый жилетъ, такъ что бѣлая, тонкая холщовая рубаха хорошо обрисовывала его грудь, а брилліантовыя запонки ярко блестѣли на груди рубахи.
Онъ сидѣлъ, положивъ голову на одну руку, а другой держалъ сигару, которую медленно курилъ, такъ что струйки нѣжнаго синенькаго дымка успѣвали пропадать въ комнатѣ, пока новыя испускались сидѣвшимъ. Глаза его то устремлялись на окна, то на столъ, то на стѣны и, чаще всего, на руку съ сигарой, и, казалось, любовались ею. Дѣйствительно, рука была бѣлая, округленная, съ дорогимъ брилліантовымъ перстнемъ на одномъ и съ прекрасными, розовыми, длинными ногтями на всѣхъ пальцахъ.
— Пожаловалъ правитель канцеляріи къ вашему превосходительству, робкимъ голосомъ сказалъ молодой человѣкъ въ форменномъ вицъ-мундирѣ, стоя вытянувшись ровно у дверей.
— Просить! не перемѣняя положенія, отвѣтилъ сидѣвшій съ сигарою. Это былъ начальникъ с-нской губерніи, губернаторъ, его превосходительство Левъ Николаевичъ Личинко.
— Честь имѣю кланяться, ваше превосходительство, слегка наклоняя голову и небрежно-прямо становясь у стола, сказалъ слабо-гортаннымъ голосомъ Петръ Ивановичъ Кожуховъ. На лицѣ его не было и слѣда той скорбной мины, которую онъ имѣлъ, когда принималъ въ своей канцеляріи жандарма и его спутника; онъ теперь высматривалъ солиднымъ, дѣловымъ человѣкомъ, имѣлъ спокойно-пріятную физіономію.
— Садитесь, я васъ позвалъ потому, что сегодня Петербургъ и утромъ, и днемъ, и вечеромъ извѣщаетъ насъ о разныхъ экстренныхъ дѣлахъ. Утромъ секретная бумага съ этимъ… какъ его? плавно, громко и не торопливо сказалъ губернаторъ.
— Гордіемъ Могутовымъ, бывшимъ студентомъ института, ваше превосходительство! отвѣтилъ Кожуховъ.
— Гордій Могутовъ?… Славное имя и славная фамилія… Могутовъ?… Могутовъ? Отъ какого слова это происходятъ? Отъ могучій? Нѣтъ, было бы Могучевъ…. Гордій Могучевъ! этакъ было бы лучше, а то: Могутовъ!?
— Это, ваше превосходительство, отъ двухъ словъ происходитъ: могутъ и выть.
— Гордые могутъ выть…. Такъ, такъ…. Если и произошло большое сокращеніе, то все-таки оно хорошо подходитъ.
— А гордыхъ могутъ вить, ваше превосходительство.
— Ха, ха, ха! Да! Гордій Могутовъ вообразилъ, что онъ Могутъ-выть, а ему замѣтили, и внушительно замѣтили, что его могутъ свить…. Каламбуръ хорошъ…. А каковъ изъ себя этотъ Могутъ-выть?
— Физіономія не особенно благообразная и на первыхъ порахъ производитъ впечатлѣніе отталкивающее, возбуждаетъ нѣкоторую брюзгливость….
— Нахальное, дерзкое и обезображено угрями и оспой?
— Лицо чистое, ваше превосходительство, но какъ-то дерзко-невозмутимо и іезуитизмомъ попахиваетъ, ваше превосходительство!
