В Бычков - Боди-арт
Парк. Весна. Солнце. На аллеях много нарядных людей. Вот заново отстроенный павильон "Комната смеха". Работает фонтан. Весело вращается карусель. А аттракцион "Маятник" демонтирован, лежит на боку опорная конструкция, люлька перевернута вверх дном. Вот крытая танцплощадка. Здесь выставка работ Андиловой. Мы видим серию работ, которую Андилова делала, "заряжаясь" от Сума. Толпится модно одетая публика. Андилова в шикарном платье. Со всех сторон цветы, поздравления. Вот ее лучезарная улыбка. В углу слышен завистливый шепоток недоброжелателей.
- Прошу внимания! - стучит молоточком распорядитель. Это выставка-продажа. Все замолкают, поворачиваются к распорядителю.
РАСПОРЯДИТЕЛЬ: Номер первый, композиция "На голубом".
Служитель подходит к картине и поднимает табличку с номером один.
РАСПОРЯДИТЕЛЬ: Стартовая цена - тысяча рублей.
ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ ТОЛПЫ: Пять.
РАСПОРЯДИТЕЛЬ: Пять тысяч раз!
ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ ТОЛПЫ: Десять!
РАСПОРЯДИТЕЛЬ: Десять тысяч раз!
ТРЕТИЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ ТОЛПЫ: Тринадцать!
ПЕРВЫЙ: Четырнадцать!
ВТОРОЙ: Двадцать!
РАСПОРЯДИТЕЛЬ: Двадцать тысяч раз! Двадцать тысяч два! Двадцать тысяч три! Продано!
ПОК (наклоняясь к Андиловой): Просто потрясающий успех, первая же картина - двадцать тысяч.
К Андиловой подходит журналист, который брал у нее интервью на первой выставке. Теперь он держится с подобострастием.
АНДИЛОВА: Фантастика. Кто бы мог подумать.
ЖУРНАЛИСТ: Да, главный редактор просил напомнить, что ждет вас в четыре.
АНДИЛОВА: Боюсь, что я не смогу, у меня встреча на телевидении.
ЖУРНАЛИСТ: Ничего страшного, давайте перенесем. Когда вам удобно?
Подходит Марта, оттирает журналиста, обращается к Андиловой, в ее тоне тоже слышится почтение:
- Я только что созванивалась с посольством, виза готова. Поездка обещает быть замечательной.
АНДИЛОВА: Рим? Запах фиалок и шум воды. Фонтаны, фонтаны...
МАРТА: Неаполь, Флоренция.
АНДИЛОВА: Наконец-то я побываю в капелле Медичи. Мраморное "Утро", мраморный "Вечер", "День", "Ночь".
МАРТА: Картины они уже отправили. В каждом городе экспозиция продлится дней пять, шесть.
АНДИЛОВА: Благодарю тебя за хлопоты.
МАРТА: Ну о чем ты говоришь.
Все это время только один Пок из них троих следил за ходом аукциона, сейчас он возбужденно обращается к Андиловой:
- Нет, вы только послушайте!
РАСПОРЯДИТЕЛЬ: Пятьдесят тысяч раз! Пятьдесят тысяч два!
ГОЛОС: Пятьдесят пять!
АНДИЛОВА: Я хочу шампанского.
МАРТА: Может быть, дождемся конца.
АНДИЛОВА: Нет, сейчас!
Поворачивается, идет к выходу. Марта и Пок следуют за ней. И вдруг в толпе Андилова сталкивается с Сумом. Но теперь Сум - женщина, она одета в платье, быть может, не такое шикарное, как у Андиловой, но все же пошитое со вкусом. Сум выглядит счастливо, свет и сияние словно исходят из ее лица.
СУМ (приветливо): Здравствуйте.
Андилова в ужасе отшатывается, хватает Марту под руку и тащит ее к выходу. Но Сум и не думает их преследовать. С каким-то странным спокойствием, слегка улыбаясь, она разглядывает картины, для которых когда-то позировала. Так смотрят на старые детские игрушки, которые когда-то любили, а теперь, увы, разглядывают лишь с умилением. В дверях Андилова возбужденно говорит Марте:
- Кошмар. Почти полтора года и снова здесь. Теперь переоделся. Бред!
МАРТА: Кто? Что? Что случилось? О ком ты?
ПОК: В чем дело? Вас кто-то посмел оскорбить?!
Андилова испуганно оглядывается на Сума. Но в позе Сума по-прежнему никакой тревоги. Только благость и умиротворение - красивая женщина, просто красивая женщина, она с интересом разглядывает ее работы, не обращая внимания на шум аукциона.
АНДИЛОВА: Да нет, мне померещилось.
Сон Андиловой.
Ночь. Спальня. Андилова спит на боку, лицом к двери. Вдруг щелчок выключателя в коридоре. В щели под дверью свет. Андилова просыпается, видит свет, в испуге откидывает одеяло, чтобы встать. Дверь распахивается. На пороге Мальчик, он одет как обычно (как был одет, когда приходил к АНДИЛОВОЙ с осколком зеркала), но стоит почему-то спиной, мы не видим его лица.
АНДИЛОВА: Что ты здесь делаешь? Плечи Мальчика трясутся, он рыдает:
- Отдайте мне его, пожалуйста, отдайте.
АНДИЛОВА: Что тебе надо?
Она хочет подняться, ей почему-то неудобно, что-то мешает, она опускает голову, чтобы увидеть, что же мешает. И вдруг замечает - живот. У нее вырос огромный живот. Андилова в ужасе поднимает взгляд на Мальчика. Теперь он повернулся. Андилова вскрикивает в кошмаре - у Мальчика лицо Сума.
День. Андилова перед мольбертом. Она в брюках, по-прежнему, стройная, никакого живота. Она пытается работать. Мы видим изящную абстрактную композицию. Но художница не удовлетворена. Ее лицо омрачается, словно она чувствует, что эта абстрактная композиция мертва. И Андилова в гневе бьет холст кистью, словно наказывает. Сбрасывает испорченный холст со станка. Ставит другой, чистый.. Напряженно смотрит. Вдруг рука сама собой начинает набрасывать реалистический портрет Сума-мужчины, мы видим, как загорается лицо Андиловой, как интересно становится ей работать. Входит Марта, у нее хорошее настроение, она говорит Андиловой:
- Ты не забыла о телевидении? Такси заказано на четыре.
Марта замечает набросанный на холсте реалистический рисунок, но пока не угадывает, кто изображен. Она удивленно посмеивается:
- Измена абстрактному движению? - подходит ближе. - Позвольте посмотреть, кто же виновник?
АНДИЛОВА: Сколько раз я просила не мешать мне, когда я работаю.
Она снимает холст со станка, ставит его изображением к стене.
МАРТА (игриво): Так.
Она снова берет холст и смотрит, узнает Сума, выражение лица ее меняется, улыбка сползает:
- Погоди, не тот ли это?
Андилова грубо забирает у нее холст:
- Твое дело торговать, а не разбираться в моих натурщиках.
Вечер. Парк. Андилова печально бредет одна. Подходит к танцплощадке. Смотрит из-за угла, как рабочие грузят ее картины в пикап.
Один рабочий другому:
- Сколько там еще?
ВТОРОЙ: Да еще две стены этой паутины размалеванной.
ПЕРВЫЙ (усмехаясь): Не любишь живопись.
ВТОРОЙ: Да нет, почему же, все легче чем пианины.
ПЕРВЫЙ: Ты прямо как в анекдоте. Учительница: "Кто музыку любит?.."
ВТОРОЙ (отмахиваясь): Да знаю, знаю. Хоть бы новенькое что рассказал, а то все одно и то же.
Андилова вздыхает и повторяет за рабочим вполголоса:
- Одно и то же, одно и то же. Пауком была, пауком и останусь.
Бредет дальше с опущенной головой. Случайно выходит к террариуму. Поднимает голову, смотрит на павильон, воспоминания посещают ее. Павильон еще открыт, из-под двери виден свет. Вдруг дверь открывается и выпархивает Сум. Красивая, легкая, нарядная, словно бабочка, да именно бабочка (о чудо метаморфоза), ее газовое полупрозрачное платье, широкие, словно крылья, рукава. Андилова испугана, но в выражении лица ее нет ужаса, нет отвращения, она с каким-то странным для самой себя любопытством разглядывает наряд Сум. Конечно, Андилова еще не знает, что Сум - женщина, и потому держится с опаской, но все же мы видим интерес, какой разгорается в лице Андиловой, словно она опять начинает работать над портретом.
Сум замечает Андилову и в испуге отшатывается. Андилова решительно поднимается по ступеням павильона навстречу Сум. Сум хочет сделать вид, что не узнала Андилову и собирается пройти мимо.
АНДИЛОВА: Здравствуйте.
Сум вынуждена ответить:
- Здравствуйте.
АНДИЛОВА (подмечая, что Сум совсем не заинтересована в разговоре и опять собирается улизнуть): Как вам понравилась моя выставка?
СУМ: Но вы же и сами знаете, что ваши работы искусны и... мертвы.
АНДИЛОВА: А вы? С каких это пор этот маскарад?
СУМ (спокойно): С некоторых пор.
Сум снова собирается уйти.
АНДИЛОВА: А-аа... А меня теперь женщины не интересуют, теперь только животные: жирафы, тюлени, киты... Видите, как я порочна.
Андилова смотрит на Сум. Быть может, мы слышим ее мысли: "Портрет надо писать у окна, стоит спиной, загораживая окно, и свет сквозь..."
- Но меня тоже не интересуют женщины, - неприязненно отвечает Сум. - Я сделала... сделал.. это, конечно же, из-за вас... с безнравственной целью, но.. но теперь я не безумна. Произошло нечто. Глубоко во мне... И я счастлива теперь, поверьте. Ведь я могу иметь ребенка. Сын, у меня может сын.
Андилова снова с испугом смотрит на Сум, почти уверенная в том, что перед ней сумасшедший. Она берется за ручку двери в павильоне, но все же не может удержаться и не спросить:
- И вы... вы больше не любите меня?
- Не знаю... нет, -отвечает Сум, спускаясь на ступеньку ниже и оборачиваясь. - Ведь вы же женщина. Но когда-то я любила, хм-м, любил вас. Я видел, что вы несчастны, как и я. А теперь я счастлива.
- Счастлива...- печально повторяет Андилова и открывает дверь. Яркий свет падает на Сум, стоящую ступенькой ниже.
