Татьяна Кухта - Ратанга
- Вот свежее полотно, - сказала за спиной Танис. - Перевяжи.
Женщина лежала неподвижно, вытянувшись, и только сейчас я поняла. что с нее сняли маску. Я заметила только, что глаза у незакрыты, было не до лица притягивала рана. Дрожащими пальцами я наложила бинты.
- Приведи ее в чувство, - подсказала Танис.
Чашка с соком ароры стояла у изголовья. Как учили, я двумя пальцами приоткрывала по очереди глаза раненой и в каждый по три раза капнула сока. Женщина задышала быстрее, шевельнула губами, потом глаза ее медленно открылись.
Почти одновременно все шагнули к постели. Я хотела уйти, но Боско придержал меня.
Она медленно обвела всех еще затуманенным взглядом. Потом подняла руку. Рукав соскользнул, и я увидела на запястье тонкий белый шрам, как браслет. Я не успела вспомнить, где уже слышала о таком шраме. Вентнор, отодвинув меня, склонился к раненой. Она чуть запрокинула лицо, чтобы встретиться с ним взглядом. Вентнор взял ее руку и неловко прижался губами к шраму.
Я оглянулась на остальных. Они, кажется, тоже были ошеломлены. И все, не отрываясь, смотрели на нее. И какое-то одинаковое выражение было на их лицах. Благоговения и почему-то вины.
- Ну что ж, - сказала она, и все мы вздрогнули от звука ее голоса. Выходит, судьба. Помогите мне сесть.
Вентнор обхватил ее за плечи, приподнял, и она села, опираясь спиной на его руку. И взглянула на меня.
- Подойди, девочка. Ты на меня обиделась?
Боско подтолкнул меня, и я оказалась с ней лицом к лицу.
Черты его показались мне очень знакомыми, даже близкими. Но откуда?.. И вдруг я поняла и вздрогнула.
- Зеркала не надо! - ахнула Танис.
Она была похожа на меня! Нет, она была такая же, только казалась печальней и старше. Неужели... неужели это та самая?!..
- Кто ты?!
- Не та, о ком ты подумала, - она улыбнулась, и от этой улыбки ее лицо будто посветлело.
- Как же так... - пробормотала я, чувствуя, как подкашиваются ноги. Мне пришлось сесть на край постели.
- Именно так, девочка. Нас, оказывается, три. И одна из нас успела немало навредить Ратанге, так, Вентнор?
Говоря это, она вновь подняла на него глаза. Лицо Вентнора дрогнуло.
- У каждого племени, - глухо произнес он, - есть свой светлый и свой темный дух. Что из того, что у них одно лицо?
Она провела пальцами по его руке и продолжала:
- Я знаю, где ее найти. Только надо спешить - завтра утром она уйдет.
- Где она? - резко спросил Харен. Болард укоризненно взглянул на него.
- Я вас проведу. Вечером.
- Никуда ты не пойдешь! - в Танис наконец проснулась лекарка. - Еще чего выдумали!
Она подскочила к изголовью, оттолкнула Вентнора, заставила раненую лечь и захлопотала над ней, как наседка:
- Поверни голову. Не двигайся. А ты чего расселась? - это относилось уже ко мне. - Марш отсюда! Я сама справлюсь. Харен, ты забыл. что ты раненый? Болард, не ухмыляйся, а то и тебя прихвачу!
Раненая рассмеялась низким глубоким смехом:
- Так и быть, потерплю до вечера!
Танис бросила на нее строгий взгляд, открыла рот, но Боско опередил ее:
- По-моему, тут без нас обойдутся! Как ты думаешь, Танис?
С этими словами он взял лекарку за пояс, легко поднял и вынес из покоя. Все мы, кроме Вентнора, вышли за ним.
В коридоре Танис опомнилась и влепила Боско громкую оплеуху. Боско поставил ее на пол:
- Уймись, Танис! Здесь не лекарское дело.
- Знаю, - огрызнулась она.
- Значит, отпустишь?
Танис покосилась на него и, не ответив, быстро ушла. Боско, Харен и Болард переглянулись и ушли за ней. Я осталась одна.
Трудно описать, что делалось со мной. Мне было и обидно, и горько, и стыдно, и в горле уже ощущался вкус близких слез. На мгновение мне захотелось сесть здесь, в коридоре, прямо на пол, уткнуться в стену и зареветь. Я бы так и сделала. но услышала чьи-то шаги и опрометью бросилась прочь. Никого я не хотела видеть, никого!
Я выбежала из Дома и бросилась в глухой угол двора, под старые, разросшиеся ратаны. И там. в высокой траве, скрывавшей меня до плеч, упала ничком и разрыдалась. Ох, как плохо мне было! Я чувствовала себя маленькой, никчемной, глупой. И все мне было здесь чужое - и люди, и обычаи, и эта непобедимая Ратанга! Лучше бы эту предательницу не нашли, и меня казнили вместо нее. Ведь я не нужна здесь, никому. И Вентнору... При этой мысли я зарыдала еще горше. У меня горло заболело - так я рыдала.
"Девочка..." Хорошо ей - она воин, легенда, Хранительница Ратанги. А я? Все равно, незачем было называть меня девочкой. Вышло, будто она меня жалела. А я уже взрослая. И сама во всем виновата - нагрубила, накричала, убежала... И впрямь девчонка!
Ну и пусть. И пусть уходят сегодня искать ту... предательницу. У нее мое лицо, а я и имени ее не спросила. Ее найдут и казнят - а мне почудится, что казнили меня. Ох, в какую же страшную сказку я попала!
Потом у меня уже не было сил плакать. Я лежала навзничь, и заходившее солнце золотило край верхней башни Дома, нависавшей надо мной. Лицо еще горело от слез. Стебли травы качались, перечеркивая небо. Вечер был уже близко, и я мимолетно подумала, что в Доме Исцеления меня ждут дела. Но при одной мысли. что надо куда-то идти, с кем-то говорить, кого-то видеть, мне становилось тошно. Обойдутся там и без меня. Я плохая сиделка. Буду здесь до ночи, пока они не уедут. Танис заругает... ну и пусть.
Какой-то жук полз по руке. Было щекотно, но сбрасывать его я не стала. Не хотелось. Закрыла глаза, и красные пятна поплыли под веками. Сладко спится после слез... И тут я услышала шорох. Кто-то шел по траве в мою сторону.
Мне захотелось вскочить, но я осталась на месте, сжалась в надежде, что пройдут мимо. Не прошли. Трава раздвинулась, и я увидела ноги в высоких сапогах, а, подняв взгляд выше, - черную кожаную куртку, короткий меч на перевязи и еще выше - лицо. Мое лицо. Нет, ее.
Вот теперь я вскочила! Именно ей нужно было прийти сейчас, чтобы увидеть меня в слезах! Она стояла молча, смотрела - спокойно и бесчувственно до обидного. Все они тут холодные, как камни!
- Я за тобой, - сказала она.
- Что? - я не поверила своим ушам.
- За тобой, - повторила она. - Нас ждут.
- Ты... хочешь, чтобы я поехала с вами... на охоту?
- Это было бы только справедливо, - ответила она тихо. - Ты ведь тоже пострадала из-за нее.
- А я не жалею! - я почувствовала. как губы кривятся от презрения. - Мне ее жаль, понятно?!
Она взглянула темными всепонимающими глазами. Как будто знала меня всю наизусть! Как будто я была щенком, рычащим у ее ног! Я ненавидела ее сейчас.
Наверно, она это почувствовала. Повернулась и пошла прочь. Я смотрела ей вслед и вдруг поняла, что идет она чересчур твердо. Так ходят, сберегая силы. И потому я бросилась за ней и успела удержать прежде, чем она упала. Она навалилась на меня всей тяжестью, я едва удержалась на ногах.
- Не говори им, - прошептала она. - не говори ничего... Поедем... Ей не сделают ничего плохого, клянусь тебе...
Я промолчала. Я уже знала. что поеду. И знала, что эта женщина гораздо выше моих обид. Что она ни в чем не виновата передо мной.
Она вздохнула, отстранилась, потом положила руку мне на плечо - будто по-дружески. И повторила:
- Никому...
Могла бы и не напоминать, подумала я с тенью былой обиды. И мы пошли к воротам.
У ворот стояли семь оседланных коней. Вентнор, Боско, Харен и Болард ждали нас. Харен нервно оглядывался на Дом.
- Быстрее, - бросил он, - могут хватиться.
- Она что - так и поедет? - мрачно спросил Боско, уставясь на мое платье.
- Так и поедет.
Боско пожал плечами. Не продолжая разговора, она легко вскочила в седло, и я последовала ее примеру, хотя у меня вышло не так ловко. Вентнор протянул ей обруч с маской, и она приладила маску на лицо. Потом пустила коня вскачь, и все мы двинулись за ней.
Хижина так надежно была спрятана в разросшемся лестовнике, что мы не нашли бы ее без Хранительницы даже днем. Она уверенно повернула коня под лесные кроны, остальные поскакали следом, и я вместе с ними, сквозь влажный запах листьев и перечеркнутый длинными тенями серебристый сумрак, еще более неверный, чем темнота. Конь Вентнора заржал, и ему ответило чужое ржание. Они спешивались и стремительно и бесшумно исчезали в темноте, только Вентнор задержался, чтобы помочь Хранительнице. Ох, если бы он подумал про меня...
Я неловко сползла по конскому боку. Под рукой оказалась шершавая стена. Я пошла, держась за нее. Запах лестовника и папоротника глушили.
Темнота делала происходящее еще страшнее. Почти звериный вой, глухое чмоканье ударов; мне под ноги, блеснув рыбкой, упал кинжал.
- Помоги! - я узнала Харена.
Потом кто-то запалил факел.
Эта женщина сидела, упираясь спиной в стену хижины, взлохмаченная, с яростными глазами. Боско стоял над ней, потирая глубокие царапины на щеке:
- Вот змея!
- Скорее, кошка, - Харен, тяжело дыша, зажимал ладонями раненый бок.
Вентнор, поддерживая Хранительницу, что-то шепотом спрашивал у нее. Она качала головой, с трудом улыбаясь, громко отвечала:
