Наталья Копсова - Русская жена
Я попыталась ее успокоить:
- Оленька, может не стоит так торопиться. Ты сейчас, я понимаю, в таком состоянии и тебе бы надо...
- Да что ты меня уговариваешь! Знаешь, что он про тебя попу рассказывал...
- Какому попу? При чем здесь я?!
- А такому... Он утром повез меня к местному священнику. Это здесь, видать, вместо психологической консультации. Стал говорить, что я, мол, веду себя неправильно, всем недовольна, оскорбляю его лучшего друга, мешаю им общаться. Я, конечно, не выдержала и все этому попу выложила и про гулянки Пера, и про то, как он напивался в Архангельске. Вот тогда Гунар высказался: "А ее подружка лучшая, Наталией зовут... Как в дом к ним не придешь, всегда предлагают выпить. В подарки дарит блоки сигарет. Читает эта русская девица порнографию и этими журналами снабжает знакомых... А сама мать двоих детей". Я так и вспыхнула, чуть ему в морду не вцепилась, но священник был на моей стороне. Стал уговаривать Гунара: "Они русские. У них свои обычаи, у нас свои. Нужно уважать чужие традиции, если хочешь жить с человеком из другой культуры". Поняла ты теперь все? Каков он, субчик-то, оказался. Правильно его первая жена послала и смоталась с другим мужиком. Это я терплю, русская дура...
У меня моментально упало настроение, прямо все внутри похолодело. Рисор - очень маленький городок, почти деревня, по моим понятиям коренной москвички. Тут все, как в деревне, друг друга знают и про друг друга все знают. Деньги и в банке и на почте, если надо, выдадут безо всяких там удостоверений и прочих формальностей. Что про меня будут думать...
- Откуда же он узнал про сигареты? Он ведь не видел, как я дарила...
- Я сама сказала, чтобы знал... Жадина такой.
- Вот, держи, телефон и адрес в Киркенесе.
- Спасибо, Наташенька.
Ольга опять начала всхлипывать и поскуливать:
- Спасибо за все! Не могу больше здесь. Уеду в Архангельск, сил моих нету-у-у... Там буду дожидаться развода. Там моя мамочка... Любят меня там...
- А деньги-то где возьмешь?
Я недобро подумала, что болтливая Ольга, как пить дать, много чего еще "по секрету" наболтала обо мне своему норвежцу, а мне - о нем.
- Я неприкосновенный запас имею на такой черный день, как этот. Еще от папы. Все, должна идти к этому черту! Еще уедет без меня. Дай я тебя расцелую на прощанье!
Перед сном, хотя и нехотя, но все-таки я сочла нужным ей позвонить. Ольга сама подняла трубку. "Рыдает, как рыдает! Никогда не видела, чтобы мужик так рыдал. Цепляется за меня, бедненький он - несчастненький. На коленях стоит. Но я ему уже сказала, что утром самолет из Кристиансанда и это все. Я решения свои не меняю, он меня знает. Даст Бог, свидимся с тобой. Прощай, родная!" В трубке послышался какой-то шум, видимо, у них в доме что-то или кто-то грохнулся. Затем - короткие гудки. С тех пор и на курсах она не появлялась. Стало быть, действительно уехала. Я несколько раз звонила по их номеру. "Если Гунар возьмет, брошу трубку". Никто не отвечал.
Через месяц я звонила опять по просьбе моего Сережки, заявившего, что он очень скучает по бест венну (лучшему другу) Борису. С тем же результатом. Почему всегдашнее молчание было мне ответом?
"Может, он дом продал. Зачем такой большой дом одному, - думала я о Гунаре-Хельвиге даже с некоторым сочувствием, как это ни странно. - Грустная вышла история, а все-таки они были красивой парой. Любоваться только, когда шли вместе".
Часть вторая
Американская подруга
русской стервы
Пролог
Вздыбленное морское чудовище медленно вплывало в теплую ясно-голубую лагуну. В индейской деревне началась паника. Прижимая к себе ревущих младенцев, перепуганные насмерть женщины спешили укрыться в зарослях колючих кустарников. Мечущиеся взбудораженные дети не могли отыскать своих матерей. Старики - либо молили небо о милосердии, либо проклинали ненасытную тварь. Вооруженные копьями и каменными томагавками мужчины торопились к пирогам.
На спине чудовища гордо восседали белые безжалостные боги. Они громко хохотали. Главный среди них, огромный как гора, с развевающимися по ветру прядями огненно-красных волос, повелительно указал в сторону уплывающей прочь девушки. В мгновение ока сбросив с себя звериные шкуры, трое пришельцев бросились за ней в погоню. Вскоре мокрая, дрожащая от ужаса индейская девушка предстала перед Эриком Рыжим на его ладье. Она оказалась совсем-совсем юной. Юная дева с блестящими от воды и солнца синими волосами, гордой смуглой шеей, с удивительно широко поставленными глазами цвета спелой вишни. Ее лоб, щеки, плечи и грудь были изукрашены полосками разного цвета и длины.
Долго всматривался рыжебородый Эрик в лицо беглянки. Нет, не только страх, но и настороженное любопытство выражал ее наивный взгляд. Эрик улыбнулся девушке и прикрыл наготу одеждами со своего плеча. Мимолетно, или это лишь почудилось суровому чужеземцу, тень улыбки промелькнула на ее губах ему в ответ. Глава первая
Когда мой супруг возвращался из моря, мы возобновляли попеременное хождение на курсы норвежского языка. В его отсутствие я туда не ходила, что естественно - малышей одних дома не оставишь. Посетив урок после полуторамесячного перерыва, муж мельком упомянул, что состав нашей группы несколько изменился. На деле же оказалось, увеличился в три раза за счет отказников из Боснии, а из "стареньких" сохранилось наиболее упорное ядро: три американки, два англичанина и, согласно очередности, либо я, либо супруг.
А, впрочем, какое мне до этого было дело в отсутствие там моей главной в Норвегии отдушины - веселой, красивой Оленьки. Бросила моя Оленька все здесь к чертям и уехала домой в Архангельск.
Как ни странно, Дэби - одна из двух молоденьких американок чрезвычайно оживилась при моем появлении и, заблестев глазами, даже решила пристать к несчастным боснийцам.
- Это Наташа. Она вышла замуж вчера!
Данную фразу дочь Америки выговорила по-норвежски со старанием и с очевидным душевным подъемом. Как бы со стороны к себе прислушалась и порадовалась чужим клохочущим звукам в своем горле.
- Поздравляем Наташу! - хором отозвались беженцы тоже по-норвежски. Юмор состоял в том, что имя мужа - Игорь - на норвежском означает "вчера", и энергичная Дэби имела в виду не совсем то.
Американка бросилась горячо объяснять боснийцам их ошибку:
- Да нет же. Не вчера вышла замуж, а вышла замуж вчера!
- Гратулерер! (Поздравляем!) - опять хором грянули граждане бывшей Югославии.
Дэби оказалась девушкой настойчивой и не успокаивалась до тех пор, пока одна из женщин не занервничала:
- Да мы ее уже три раза поздравили!
И тогда я тихо сказала по-русски:
- Просто я жена Игоря.
Они тут же все поняли и засмеялись, потому что тоже были славяне и ключевые слова в наших языках совпадали. Я попыталась было с ними разговориться, но их язык оказался такой забавной пародией на русский, что меня неудержимо затрясло от хохота под удивленными взорами славянских братьев. Появился учитель Бьерн, и я плюхнулась с разбегу на свободное место рядом с Кэролайн - роскошной американской дамой трудно определимого возраста. Не такая молоденькая, как две другие, но в любом случае где-то между двадцатью семью и шестьюдесятью. Из всей группы одна Кэролайн умела ловко и тактично уклоняться от настойчивых допросов учителя о точном возрасте своих учеников.
А про Дэби и Вивиен и так было всем известно, что им по двадцать четыре. Поскольку Вивиен часто общалась с Ольгой, то о ней я знала даже чуточку больше. Приехала она сюда из Калифорнии, в Норвегии у нее "boy-friend" (друг-сожитель), который недавно потерял работу, поэтому в настоящее время Вивиен активно ищет какой-нибудь приработок. Я также вспомнила, что Ольгин прехорошенький, но жутко озорной котеночек приходился родным сыном кошке Вивиен.
Урок начался, и я получила редкую возможность поизучать руки Кэролайн де Линэр (даже в имени ее слышалось что-то гордо аристократическое), единственно с целью разрешения загадки ее возраста. Абрис кистей отличался четкостью и изысканностью; длинненькие тоненькие пальчики были, что называется, музыкальными в самом высшем понимании этого слова; однако кожа ухоженных рук показалась мне неестественно белой и чересчур тонкой и малоэластичной. Тогда я решила искоса повнимательнее рассмотреть ее лицо, и она, будто бы угадав мое желание, грациозно отвела назад роскошно ниспадающие локоны сверкающих платиновых волос. Однако опытный учитель не позволил мне чересчур долго витать в облаках и заставил читать вслух лекцию номер восемнадцать про то, как некий Карло пригласил прокатиться на авто некую Бетти.
После урока Кэролайн попросила меня задержаться на пять минут и рассказала, что англоязычные женщины в субботу организуют "home party" (вечеринку) в Арендале. Похвалив мой английский, она предложила посетить заседание этого своеобразного английского дамского клуба.
Я заколебалась: вдруг стесню иноземок своим присутствием, но тут подскочила слышавшая наш разговор Дэби и с энтузиазмом доложила, что гвоздем программы станет демонстрация-распродажа нижнего женского белья и скучать мне совершенно не придется. Как чертик из табакерки, между мной и Кэролайн просунулась кудрявая голова Роджера и с подвываниями начала заклинать, чтобы и ему позволили поприсутствовать. Он, дескать, согласен даже переодеться в леди, и никто ничего не заподозрит, а то ему страсть как хочется увидеть разные там дамские штучки-дрючки. Я не стала более упрямиться и согласилась. Глава вторая
