Семен Бытовой - Багульник
- Никуда я его не повезу! - опять вспылил бородач. - Примите меры на месте, и сейчас же, иначе буду жаловаться! Удивительное дело, посылают в глубинку врачей, которые простого аппендицита не могут вырезать. Можно подумать, что в нашей тайге люди не болеют!
- Поймите, гражданин, что в Турнине вашему Полозову будет лучше. Его прооперирует опытный хирург Аркадий Осипович Окунев. Вероятно, вы слышали о нем?
- Ни о каком Окуневе я не слышал и слышать не желаю! Я доставил больного человека к врачу, если вы, понятно, являетесь им, и решительно требую, чтобы ему была оказана срочная помощь!
- Странный вы какой-то, честное слово. А я не имею никакого морального права оперировать вашего Полозова!
- Позвольте, при чем здесь моральное право? Если Юрий Савельевич даст дуба, на вашей стороне не будет никакого права. Более того, ответите строго по закону!
- Ваш приятель и не собирается, как вы культурно выразились, "дать дуба". Я ему сделаю укол - и можете везти его в Турнин. За каких-нибудь два часа ничего с ним не произойдет.
Однако приятель Полозова был настойчив, и волей-неволей Ольге пришлось рассказать ему о Марии Хутунке, которая умерла через три часа после операции. Это немного охладило его.
- Что же нам делать, доктор? - спросил он более спокойно. - От Агура до Турнина добрых тридцать пять километров, а поезда до утра не будет. Везти же его на оленьей упряжке по таежным тропам - дело нелегкое.
- Минуточку, я сейчас позвоню в Турнин. Если Аркадий Осипович на месте, я с ним посоветуюсь...
"Пожалуй, она права, что не берет на себя ответственность за жизнь Юрия, - подумал бородач. - Зарезать старуху и через три часа снова взяться за скальпель... Конечно, страшно, что и говорить. С ее стороны это даже благородно! Если с Юрой до утра ничего не случится, - он глянул на ручные часы, было без четверти четыре, - лучше отвезу его поездом в Турнин к опытному хирургу". И мысленно стал ругать себя, что был так невежлив с докторшей, такой хорошенькой и беспомощной. Он подошел к телефону и стал за ее спиной, решив подслушать ее разговор с доктором Окуневым.
- Пожалуйста, не дышите мне в затылок! - попросила она рассерженно.
- Простите! - извинился бородач, но остался на месте.
Телефонистка на этот раз сразу дала Турнин. К радости Ольги, к аппарату подошел Аркадий Осипович.
- Доброй ночи, девочка моя, рассказывай, что случилось?
Ольга почему-то оробела, ничего не могла ответить. Тогда бородач, жарко дыша ей в затылок, зашептал:
- Что же вы молчите, вас же спрашивают?
И Ольга сказала:
- Здравствуйте, Аркадий Осипович...
- Ну вот, слышу наконец твой милый голос, - произнес Окунев. - Так что же у тебя хорошего?
- Все плохо...
И стала сбивчиво излагать ему историю с Марией Хутункой.
- Конечно, все это весьма неприятно, но ничего не поделаешь. И для меня эта ночь была неудачной. И это все у тебя?
- Нет, Аркадий Осипович, еще не все... Сейчас привезли еще одного больного - инженера из Мая-Дату...
- Что у него?
- Аппендицит, и, кажется, банальный... Вот я и решила попросить вас...
Сразу догадавшись, о чем она собирается просить, он перебил:
- А ты уверена, что банальный?
- По-моему, да!
- Так оперируй, если банальный! Новое дело! Не банальный с перитонитом ты оперировала, и, судя по твоим словам, правильно оперировала, а банальный не можешь...
- Разве я имею право после того, что произошло с Хутункой? - спросила она дрогнувшим голосом. - Мне страшно, Аркадий Осипович!
Он сердито оборвал ее:
- Доктор Ургалова, не сентиментальничайте, вы не бедная Лиза старого писателя Карамзина, а советский врач! Немедленно приступайте к делу, прооперируйте инженера из Мая-Дату. Вы уже, доктор Ургалова, не новичок! и перешел на ласково-шутливый тон: - Вот и все, девочка моя. Тебе, я думаю, ясно, что я говорил? И в конце концов, будь мужчиной, не срами себя перед инженером. На днях приеду. Пока, желаю удачи! - и повесил трубку.
Ольга отошла от телефона, и глаза ее встретились с глазами бородача.
- Как же вас зовут, в конце концов? - в сердцах спросила она, словно желая излить все недовольство собой на этого человека, который ходит за ней по пятам.
- Медведев моя фамилия, - ответил он. - Николай Иванович Медведев, а просто - Коля...
- Знаете что, Николай Иванович, идите ко мне в комнату и ложитесь спать.
Он не понял.
- Да-да, идите и ложитесь спать, а то будете ходить за мной, как тень, а я должна сосредоточиться.
Она провела его к себе, усадила за стол, положила перед ним пачку папирос.
- Можете курить!
Когда она вышла, Медведев слышал, как она спросила медсестру:
- Ефросинья Ивановна, у вас еще остались свечи?
- Остались, хватит тебе! - ответила та и добавила: - Иди, у меня уже все готово...
В седьмом часу утра, когда ночная мгла сменилась за окном белым морозным туманом, Ольга покинула операционную. Вместе с Фросей они перевезли на каталке Юрия Полозова в палату, откуда больничный сторож Евлампий Петрович успел убрать труп Марии Хутунки.
Подумав, что Медведев спит, Ольга не захотела будить его и решила посидеть около Полозова, который так хорошо перенес операцию, что ни разу не застонал. Он и сейчас лежал спокойно, откинув голову на подушке, вытянув вдоль одеяла свои сильные, мускулистые руки.
- Медведев уехал? - спросил он тихо.
- Отдыхает у меня в комнате.
- Спасибо!
- Не разговаривайте, больной, сейчас сделаем укол, и будете спать. Все у вас хорошо.
Она была уверена, что все у него хорошо, и, вспомнив недавний разговор с Окуневым, решила никогда больше не жаловаться ему на трудности. Она мысленно убеждала себя, что именно так, с тревог и волнений, и должна была начаться ее самостоятельная работа в Агуре. Теперь, когда орочи спросят ее о Хутунке, она смело, без всякой боязни скажет им: "Слишком поздно, друзья мои, привезли ее. Вот инженера из Мая-Дату привезли в больницу сразу же после первого приступа, и все у него прошло благополучно. А Марию Никифоровну доставили почти в безнадежном состоянии. Уверена, что и Александр Петрович не смог бы ее спасти!"
Сообщив Медведеву, что операция прошла благополучно и Полозов чувствует себя нормально, она предложила Николаю Ивановичу вместе позавтракать.
- Я страшно голодна, давайте выпьем чаю.
Она принесла жареной кеты, баночку красной икры, туесок меда, варенье, и они сели завтракать.
Наливая ему чай, спросила:
- Вам, таежнику, покрепче?
- Разумеется...
- Ну, а теперь расскажите, кто вы, откуда и давно ли в этих краях?
И он рассказал, что, окончив с Полозовым Ленинградскую лесотехническую академию, получили назначение на Дальний Восток, в один из крупных леспромхозов, в Мая-Дату. Юрий выехал к месту назначения сразу же, а Николай, женатый на Клаве Тороповой, выпускнице библиотечного института, немного задержался по семейным обстоятельствам. Как друзья и условились, Юрий по приезде должен был подыскать молодоженам квартиру, по возможности обставить ее самым необходимым, словом, создать им условия для нормальной семейной жизни. Этого, главным образом, требовала Клава, для которой поездка на Дальний Восток была полной неожиданностью.
Когда Николай сказал, что все его хлопоты "зацепиться" в Ленинграде оказались безуспешными, что ехать непременно нужно, Клава в присутствии родителей заявила, что поедет только на один год - и ни на день больше! А Зинаида Парфентьевна, Клавина мама, всплеснув руками, сказала Медведеву:
- Да, Николай Иванович, вы не из тех молодых людей, которые могут принести моей дочери счастье. К сожалению, Клавочка меня не послушалась...
А Клавин отец, Василий Прокофьевич Торопов, капитан первого ранга, старый политработник, чья молодость прошла на Дальнем Востоке, вспылил:
- Да прекрати ты свое вмешательство в дела молодых! Пусть сами свою судьбу решают!
Зинаида Парфентьевна взорвалась, бросила мужу обидное слово и ушла в спальню, чтобы принять таблетку пирамидона с анальгином.
Юрию удалось все устроить: достал для Медведевых квартиру из двух небольших комнат, кое-чем обставил; сам он поселился в соседнем доме у старого егеря.
Полозов и Медведев ушли в работу, а Клава долгое время была без дела: здесь еще не было ни клуба, ни библиотеки. После нескольких "скандальчиков", как в шутку выразился Медведев, она согласилась работать управделами леспромхоза, предупредив мужа, что оставаться долго в этой таежной дыре не собирается.
- И вот уже скоро два года, как мы воюем, - не очень весело заключил Николай Иванович.
- И кто же победит в этой войне? - спросила Ольга.
- Пока война идет с переменным успехом, - прежним тоном сказал он, оглаживая свою рыжую бороду. - Правда, радости от этого мало. Стараюсь больше находиться в командировках. - Отпив чай из блюдечка, спросил: - А вы, доктор, довольны Агуром?
- Не знаю. Я ведь здесь не так давно, - ответила она уклончиво.
